Дон Кавелли и Рука Бога

  
XIII
 
Секретарь в штаб-квартире «Опус Деи», расположенной на улице Виа ди Вилла Саккетти, 36, внимательно изучила ватиканский паспорт Кавелли, что-то тихо обсудила по телефону и сообщила, что сейчас придет главная управляющая. Затем она предложила гостю присесть на один из двух простых стульев, предназначенных для посетителей. Он любезно, но достаточно решительно отказался. Через минуту откуда-то из внутренних покоев появилась еще одна женщина, одетая в такое же монашеское одеяние, как и секретарь, но все же что-то выдавало в ней начальственную особу. Кавелли прикинул, что ей уже хорошо за семьдесят. Причем, как он это понял, он и сам не смог бы толком объяснить. Женщина держалась необыкновенно прямо, а морщины на ее лице были едва заметны. Она встретила посетителя вежливой улыбкой, но глаза взирали на него с некоторой настороженностью.
  
— Я — сестра Каллиста. Проходите, пожалуйста, сюда, монсеньор.
Она остановилась, распахнула перед Кавелли дверь, но едва он вошел, как она тут же тщательно заперла ее на замок. Ему бросилось в глаза, что дверь эта сделана из толстого металла, а снаружи и внутри отсутствуют дверные ручки. Затем сестра Каллиста повела его по бесчисленным коридорам, которые расходились строго под прямыми углами. Кавелли увидел еще множество дверей, но не встретил ни одной обитательницы этого огромного дома. Вместе с сестрой Каллистой он вошел в небольшой лифт, она вставила ключ в панель управления и нажала на самую нижнюю кнопку.
Спустившись на нужный этаж, они двинулись по длинному коридору, а затем зашли в следующий лифт, которым тоже невозможно было воспользоваться без специального ключа, и на в этот раз поднялись на несколько этажей вверх.
Кавелли не мог утверждать наверняка, но ему казалось, что они до сих пор находились в здании на Виале Бруно Буоцци. Он взглянул на часы — восемнадцать часов двадцать четыре минуты. У него еще оставалось немного времени, чтобы собраться с мыслями. Он представил, как Анджело Монтекьеса входит здание «Опус Деи» через вход для мужчин. При мысли о предстоящем разговоре он почувствовал, как его захлестнула тревога.
Кавелли провели в часовню, которая показалась ему необыкновенно знакомой. Совсем небольшая, она при этом состояла из нескольких чрезвычайно роскошно обставленных помещений. Сверкающие мраморные колонны, мраморные статуи, золотая мозаика и ряд узких окон слева и справа. Пространство напоминало Тронный зал Ватикана, только в миниатюре. Воздух был пропитан ароматом благовоний. Сестра Каллиста всем своим видом старалась подчеркнуть тот факт, что оказывает Кавелли необычайную милость, допуская его в святая святых.
— Синьор Монтекьеса пожелал, чтобы вы встретились здесь.
Это «здесь», произнесенное с особым благоговением и трепетом, сопровождалось таким жестом, будто она бросала к его ногам целый мир.
— Он прибудет с минуты на минуту.
Сестра Каллиста поклонилась и окинула его таким пронзительным взглядом, что это произвело на Кавелли зловещее впечатление. Затем она повернулась и вышла.
Воцарилась тишина. Кавелли вдруг осознал, что остался один и вряд ли хорошо запомнил дорогу, к тому же без ключа от лифта выбраться отсюда не сможет. Он попытался успокоиться. Какие глупые мысли лезут в голову, можно подумать, что ему угрожает опасность в резиденции «Опус Деи». Кроме того, монсеньор Лонги знает, что он здесь. Кавелли стал внимательно рассматривать внутреннее убранство часовни. Он точно уже видел нечто подобное, вот только где? Затем его взгляд упал на вычурный мраморный бюст пожилого мужчины в очках, в котором, несмотря на показное величие, проглядывало что-то неосознанно комичное. Наконец, Кавелли вспомнил, что уже встречал похожее изображение этого же самого человека. Только тогда это была ростовая статуя. Она находилась среди изваяний других святых снаружи собора Святого Петра. Правда, она там никогда не бросалась в глаза, стыдливо прячась в сторонке. Заметить ее можно было, лишь направляясь от собора к сокровищнице. В обоих случаях скульптурный портрет увековечивал основателя «Опус Деи» Хосемарию Эскриву де Балагера. А серебряный саркофаг, который он заметил под главным алтарем, должно быть, место его последнего упокоения.
Кавелли уже видел раньше фотографии этой часовни, но на самом деле она выглядела гораздо более впечатляюще. Или ему так кажется из-за того судьбоносного повода, который его сюда привел. То, что «Опус Деи» по просьбе Монтекьесы предоставил для встречи это самое святое для себя место, было более чем примечательно. По-видимому, он жертвовал этой организации огромные суммы. Интересно, сколько? Миллионы? Десятки миллионов?
Послышался звук приближающихся шагов, затем ненадолго стих, и кто-то тихо произнес несколько слов, которые Кавелли так и не сумел разобрать. Вслед за этим открылась дверь, и в часовню вошел мужчина. Это и есть Монтекьеса? Этот человек совершенно не соответствовал тем ожиданиям и тому образу, который сложился у Кавелли. Незнакомцу было за шестьдесят, может, чуть больше. Итак, мужчина среднего роста, несколько полный, что в сочетании с твидовым пиджаком, прекрасно сшитыми светлыми брюками и явно изготовленными на заказ ботинками выглядело очень респектабельно. Монтекьеса походил на приветливого, заслуживающего доверия помещика, на плечах которого лежит забота о большом земельном владении.
На лице его сияла открытая улыбка. Он смотрел вокруг по-мальчишески восторженным взглядом. Нет, это не может быть тот самый сумасшедший маньяк! Или все же… Кавелли невольно вспомнил философские рассуждения Ханны Аренд [9] о банальности зла. Злодеи выглядят злодеями только в кино, а в жизни они могут смотреться вполне нормально и даже симпатично. Кавелли вспомнил о жестоком наркобароне Эль Чапо [10] с лицом плюшевого мишки, вспомнил печальные глаза Усамы бен Ладена и еще больше насторожился.
Монтекьеса замер у входа.
— Дон Кавелли?
Голос был немного хрипловатым, но в то же время певучим и приятным.
Кавелли слегка поклонился. Такое обращение весьма обнадеживало, по-видимому, Монтекьеса не сомневался, что имеет дело с посланником Ватикана. Он подошел поближе и протянул для рукопожатия крепкую большую руку.
— Pax!
Кавелли на секунду задумался, прежде чем должным образом ответить на приветствие, принятое между членами «Опус Деи», и произнес:
— In Aeternum [11].
Это приветствие, с одной стороны, призывало к вечному миру, а с другой стороны, служило тайным паролем, по которому члены «Опус Деи» узнавали друг друга. Ну что ж, если его считают частью организации, тем лучше. Впрочем, сам он ни в коем случае не стал бы этого утверждать, слишком уж легко можно было опровергнуть его слова. А так, получается, что он просто ответил должным образом из вежливости.
Во внешности Монтекьесы ничто не указывало на его принадлежность к суровому религиозному братству. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Так называемые супернумерарии [12], к которым относился и Монтекьеса, внешне ничем не отличались от обычных мирян и имели гражданские профессии. Однако большую часть свободного времени они уделяли служению «Опус Деи», жертвовали организации немалые суммы, часто даже до девяноста процентов от своего дохода. Приглядевшись, Кавелли заметил, что Монтекьеса носит толстое золотое кольцо с изображением вписанного в круг креста. Именно так выглядит печать «Опус Деи».
Тем временем Монтекьеса осмотрел Кавелли с головы до ног.
— Вы носите светскую одежду?
Показалось или в голосе прозвучало неодобрение?
— Как говорится, синьор Монтекьеса, будь осмотрителен во всем. Мы же не хотим вызывать ненужный интерес?
— Конечно, нет.
— Во-первых, его святейшество просил меня еще раз поблагодарить вас за пожертвования, несомненно, внесенные вами от чистого сердца.