Безжалостные люди (ЛП)

— Как обстоят дела с охраной?
Деклан хихикнул.
— У них было бы больше шансов добраться до президента, чем до любого из нас сегодня.
— Если это не сработает идеально, пристрели его для пущей убедительности, — я хотел быть тем, кто лишит Вэнса жизни, но если это нужно будет сделать сегодня, то мне было все равно, кто это сделает.
— Просто беспокойся о Мелоди и молись, чтобы она не сбежала.
— Нет, она бы не сбежала, — бегство было не в ее характере. — Она пришла бы хотя бы для того, чтобы убить меня.
Прежде чем он успел ответить, по всей церкви зазвучала музыка, и дверь медленно открылась, заставив мое сердцебиение участиться. Взгляд на нее в белом рядом с моим отцом с букетом кроваво-красных роз в руках. Она не потрудилась прикрыть лицо вуалью, и я был чертовски рад этому. Она была прекрасна, смертоносна, сногсшибательна и полностью моя.
Когда она подошла ко мне, она остановилась и поцеловала моего отца в щеку, прежде чем взять меня за руку. Однако, когда я посмотрел в ее глаза, я увидел укол печали, и это причинило мне боль до глубины души. Я сжал ее руку, не для того, чтобы причинить ей боль, а чтобы сказать ей, что я видел, и мне это не понравилось. Я хотел, чтобы она была счастлива. Я бы позволил ей выбрать любого в церкви и убить его, если бы это заставило ее улыбнуться.
— Дорогие гости, мы собрались здесь сегодня перед лицом не только Бога, но и всего мира, чтобы объединить Лиама Алека Каллахана и Мелоди Никки Джованни в священном браке.
Все, что он сказал после этого, исчезло, когда она сжала мою руку в ответ.
Она взглянула на меня, и львица в ее глазах не исчезла, а просто спала. Что-то было не так, и я ненавидел то, что не мог понять, что именно.
— Лиам Алек Каллахан, берешь ли ты Мелоди Никки Джованни в жены, чтобы быть с ней, в горе и в радости, в богатстве или бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять? Ты обещаешь быть верным ей, пока смерть не разлучит вас?
— Да, навсегда, — сказал я без колебаний, и она захихикала надо мной, качая головой, когда я надел обручальное кольцо на ее палец.
— Мелоди Никки Джованни, берешь ли ты Лиама Алека Каллахана в мужья, в горе и в радости, в богатстве или бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять? Ты обещаешь быть верной ему, пока смерть не разлучит вас?
— Да, навсегда, — ответила она, и я почувствовал переполняющее меня облегчение и радость, когда она надела мое кольцо мне на палец.
— Пусть эти кольца будут благословлены, чтобы тот, кто их дарит, и тот, кто их носит, могли пребывать в мире и продолжать любить друг друга до конца жизни, — сказал он, когда мы смотрели друг на друга. — Теперь вы можете скрепить обещания, которые вы дали друг другу, поцелуем.
В тот момент мне не показалось, что наши губы встретились. Это было похоже на то, что делали наши души.
Мел, моя Мел, стерла помаду с моих губ.
— Дамы и господа, теперь я представляю вам мистера и миссис Лиам Каллахан, — сказал священник, в то время как Мел закатила глаза, глядя на меня. Очевидно, миссис Лиам Каллахан не очень ей нравилось.
Все поднялись со своих мест, аплодируя, когда мы шли по проходу рука об руку. Мы остановились на верхней площадке лестницы, чтобы сделать фотографии для каждого чертового журнала в мире, когда мой отец наклонился ко мне.
— Я поверил вашим эмоциям, так же как и весь мир, — прошептал он с ухмылкой, когда мы улыбнулись. — Но было ли это правдой. У вас есть чувства друг к другу? Неужели для этого потребовалась только русская кровь и прогулка на лодке?
Я ничего не сказал, прежде чем сесть в «Роллс-ройс».
— Что случилось?
— Ничего.
Вздохнув, я наклонился и взял ее лицо так, чтобы ей пришлось смотреть мне в глаза.
— Жена, что случилось?
Она уставилась на меня, прежде чем тоже вздохнуть.
— Муж мой, мой отец отказался вести меня к алтарю. Ему стало еще хуже.
С этими словами она оторвала голову от моей руки и уставилась в окно. Я чувствовал себя чертовым идиотом. Я был так сосредоточен на ней, что даже не думал о человеке, который вел ее к алтарю. Мелоди Джо… Каллахан обладала способностью заставлять меня забывать о чьем-либо существовании, когда она была рядом.
 
— После того, как мы отсидим свое время на приеме, если хочешь, мы могли бы улизнуть и встретиться с ним.
Она посмотрела на меня, и ее глаза сузились.
— Это ты пытаешься быть милым? Потому что я в порядке и предпочла бы иметь дело с мудаком Каллаханом. Ты знаешь, сукин сын, с которым я дралась в моем подвале, который думал, что его яйца больше, чем они есть на самом деле?
И снова появилась львица.
— Я прилагаю усилия, может быть, тебе стоит, черт возьми, попробовать, Мелоди. Я планирую начать войну со всем миром. Мне он не нужен, когда рядом со мной спит женщина.
После этого никто из нас не произнес ни слова, она просто знала, как, черт возьми, испортить настроение.
Не глядя на меня, она взяла мою руку в свою и сжала ее, прежде чем отпустить.
— Я никогда не была… милой. Я не привыкла быть кем-то другим, кроме Джованни. Привязанность и нежность — не наши сильные стороны. Так что я не знаю, как ответить на это взаимностью. Сука — это стандартный режим для меня, и я буду работать над этим.
— Я не против, что ты ведешь себя как стерва с кем-то еще, если это не я, — прошептал я, беря ее руку и быстро оставляя поцелуй на ее нежной коже. Часть меня начинала получать удовольствие от того, что она вырывает сердца других людей. Это было ее дело, и она была хороша в этом.
Она рассмеялась, и я наслаждался этим звуком.
— Ты же знаешь, что мы знаем друг друга всего семьдесят два часа.
— Черт возьми, у меня такое чувство, будто я знаю тебя десятилетиями, — если не дольше.
— Неужели? — спросила она. — Какой мой любимый цвет?
Блядь.
МЕЛОДИ
Когда мы добрались до приема, который проходил снаружи в поместье Каллахан, там было еще больше фотографов, которым Эвелин разрешила фотографировать на расстоянии. Мне казалось, что мое лицо вот-вот разорвется от всей этой натянутой улыбки.
— Отзови их, или я вызову снайперов, — сказала я Лиаму.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.
— Я бы с радостью, но мои мать и отец хотят хорошие фотографии.
Я уставилась на него, ущипнув за руку, пока он не оттащил меня от камер и не направился к гостям. Там было еще больше чертовых фотографий и фальшивых поздравлений, пока я не увидела Вэнса и Эмори, пробивающихся сквозь всю эту пьянку и празднование во дворе. Наши гости танцевали под парами огней, пребывая в блаженном неведении о том, что двое самых смертоносных мужчин в стране вот-вот столкнутся с другой смертоносной парой.
И Вэнс, и Эмори были скользкими, как угри, с их темными глазами и жирной кожей. Эмори был того же невысокого роста, что и его отец, хотя Вэнс был довольно полным, а Эмори болезненно худым. У них было много общих черт — светлые волосы, но у Вэнса они уже начинали седеть, волевой подбородок и маленькие уши.
— Помни, Валеро не знают, что я заменила своего отца, — прошептала я, убедившись, что это выглядело так, как будто я была не более чем взволнованной невестой. Позади Лиама я увидела, как Нил и Деклан подошли к нам ближе. Монте и Федель стояли у входа и смотрели на меня. Одним взглядом Федель дал мне понять, что Антонио и еще три снайпера сидят в окнах особняка и ждут.
— О, и ты должен знать, Вэнс пытался устроить наш с Эмори брак много лет назад. — Его глаза расширились, прежде чем сузиться в опасные зеленые щелочки.
— Мистер и миссис Каллахан! — сказал Вэнс, подойдя к нам. — Поздравляю. Я должен сказать, что это было огромным сюрпризом. Мелоди, какой прекрасной молодой женщиной ты стала, не правда ли, Эмори?
— Простите, я вас знаю? — невинно спросила я, сжимая руку Лиама. Ему нужно было сделать шаг вперед и успокоиться. Однако Эмори смотрел на меня с чистой похотью, отчего мне хотелось выцарапать ему глаза, и ничего не делать, чтобы помочь Лиаму успокоиться.