Нехрупкая Лилия (СИ)

Вечер проводим с Алисой за разговорами и шахматами. Это не сеанс, скорее разговоры по душам, но они помогают мне вспоминать.  К н и г о е д . н е т 
— Не надумал рассказать родным про своё чудесное возвращение?
— Нет. Хочу на своих ногах прийти. У нас с сестрой не очень хорошие отношения всегда были. После смерти мамы вообще испортились. Не мог я к ней спокойно приходить, меня корёжило всего, что скрывала её болезнь. Сестра у меня вообще со странностями. Жить с мужем, который тебя и детей бьёт. На уговоры уйти от него просила не вмешиваться.
— Женщинам часто выгодна роль жертвы.
— Почему?
— У них есть зависимость от пиздеца, творящегося в семье. Материальная или эмоциональная. Муж сорвался, избил. Потом покаялся, пришёл с подарочками. Блин, ну вот! Он же хороший, любит нас. Втягивается в этот постоянный круг, прётся от него. С эмоциями почти то же самое. Один раз сорвался, потом шёлковый ходит, все капризы выполняет до следующего раза. Прощают бесконечно. Жертв из себя женщины делают часто сами.
— Я думал, это боязнь остаться одной с детьми, — зависаю с ферзём в руках.
— И это тоже. Но это больше к домохозяйкам относится. Страх остаться без средств к существованию в отсутствии работы провоцирует женщин терпеть многое. Знал бы ты, сколько бытовых изнасилований в семьях. Просто молчат. Любит же, сама его выбрала. Тебе мат! — делает ход.
— Да, твою мать! — откидываюсь на спинку кресла.
— Ещё партию? — расставляет фигуры по местам.
— Нет. Поздно уже. Я спать пойду. Да и тебе не помешает, — отъезжаю от столика.
— Спокойной ночи!
Отрубаюсь быстро.
Просыпаюсь около трёх часов от непонятного звука в прихожей и лая собаки на балконе. Прислушиваюсь. Возня какая-то.
— Алиса? — зову громко.
Тишина. Только Рыжик надрывается.
Потом шорохи возобновляются, но она не отвечает.
Спускаю ноги с кровати, тянусь к коляске.
— Стас, пом… — раздаётся короткий крик из-за двери.
Это Гасанова.
С коляской возиться нет времени. Привстаю и дотягиваюсь до костылей, которые Лиля купила, чтобы я дома мог тренироваться ходить на выходных. Выхожу из спальни. В коридорчике слышен шум борьбы и как скользят голые пятки по ламинату.
— Думаешь, он тебе поможет? — тихое мужское шипение. — Он инвалид. Пока встанет и сядет в кресло, я успею с тобой разобраться.
Алиса мычит, потом начинает хрипеть.
Она на полу прижата сидящим сверху мужиком, который душит её.
Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я мгновенно преодолеваю те несколько метров, что нас разделяют. Удар костылём по голове ублюдка, и он падает на Алису без сознания. Она сбрасывает его с себя. Хватает за горло и кашляет.
— Спасибо! — чуть слышно из-за хрипа.
— Это кто? — смотрю на мужика, которого я вырубил.
— Пациент мой бывший. Парышев, — на карачках ползёт на кухню, шарит по шкафчикам. Возвращается с мотком шпагата. — Я отказалась от него, посчитав, что он не мой клиент, — заматывает ему руки сзади. — А он вот! Звонил мне, писал, просил о встрече. Я заблокировала, помощнице сказала, чтобы отправила его к другому врачу. А сегодня вот что учудил, — заматывает заодно ему и ноги.
— Как он в квартиру попал?
— Замок, видимо, вскрыл, — садится на коврик. — Если бы не ваша собака, придушил бы меня спящую. Сука! — пинает мужика и хватается за горло. — Не ожидал он, что в доме пёс живёт, но успел, падла, его на балконе закрыть. Меня поймал, когда я к тебе ломанулась.
— И как ты проглядела сумасшедшего?
— Он не шизик. Психопат. А они, сволочи, умеют хорошо мимикрировать под нормальных людей, пока триггер не сработает. Я понимала, что он такой, но до сегодняшнего дня опасности ни для кого не представлял. Полицию надо вызвать.
— Да. Сейчас, — разворачиваюсь к спальне пойти за телефоном, делаю несколько шагов почти без напряжения.
— Стас?!
— А?
— Ты ходишь…
  
Эпилог
 
Просыпаюсь от невероятной тяжести, давящей на грудь. Тела не чувствую, только пальцами на руках могу немного шевелить.
 
— Лиль, — не открывая глаз.
— Умм… — сонно.
— Кажется, меня опять парализовало.
— Не говори ерунды, Воронин. Ребенка с себя сними и пройдёт твой паралич, — бубнит в подушку.
Смеюсь негромко, чтобы дочка не проснулась. Но потом вспоминаю, что если не спит она, то и мы хрен уснём.
— Зайчик, ложись рядышком, — прошу, открывая глаза.
Она тут же распахивает свои, упирается ручками в щёчки и с улыбкой смотрит на меня.
— Как ты угадал, что я не сплю? — хлопает ресничками.
Как?
Да с твоего рождения такая херня. Варвара уснула — мы тоже в лёжку. Она бодрствует, и мы с ней. Сначала думал, что это нормально, так же обычно и бывает с маленькими детьми. Но потом стал замечать странности, когда это случалось в самый неподходящее время где-нибудь на работе. Поделился мыслями с Лилькой, тут она и призналась, что четыре года назад обратилась к африканской ведьме, которая нас связала друг с другом. А Варе эта особенность по наследству передалась.
Сегодня вечером у нас самолёт в Африку. Летим снимать эту вуду хрень. Заодно и в отпуск сгоняем.
Надо же было до такого додуматься?! Поехать чёрте куда, чтобы какой-то ритуал провести. Кто только её надоумил?!
Дочка скатывается с меня.
Я чувствую, как моё тело начинает оживать. Колики по всем мышцам, в ногах судорога тянет. Морщусь от боли. Но если болят, то, значит, работают. Сгибаю колени.
— Убедился, что всё в порядке, — переворачивается на бок Лиля и поднимается на одной руке. — Солнышко, давай ты больше не будешь спать на папе, а то ему больно.
— Хорошо, мамочка.
Проходили. Всё равно спящая заберётся. Ей почему-то нравится спать именно на мне или поперёк меня. С младенчества такая привычка.
Засыпает она в своей комнате, но почти каждую ночь прибегает к нам, говорит, что в шкафу бабайка прячется, ей страшно.
Что самое интересное, Лиля это воспринимает абсолютно серьёзно, а не как детские фантазии.
Наблюдал однажды, как жена с сосредоточенным лицом отодвигала вешалки в шкафу и искала кого-то. Даже я поверил в тот момент, что там действительно кто-то есть. Потом я посмеялся над этим, а она ответила, что если мы чего-то не видим, то это не означает, что его нет. Однажды на сеансе мне точно так же сказала Алиса, в пример приведя атомы и радиоволны.
— Я завтрак готовить, — встаёт Лиля.
— Мамуля, мне улыбочку, — прыгает Варя.
— Хорошо. А тебе? — спрашивает у меня.
— Я съем всё, что ты приготовишь.
Варя убегает к себе в комнату, я в душ. Сегодня надо ещё заскочить в офис.
Мы всё же открыли фирму проката автомобилей, и дела идут очень даже неплохо.
Лиля после выхода из декрета получила новую должность заместителя гендиректора. Она считает её скучной, но зато не пропадает на студии круглосуточно, а занимается дочерью, пока я выстраиваю бизнес.
— Я отвезу Рыжика к Гасановым, — сажусь за стол и смотрю в сторону грустного пса возле пустой миски.
Доктор прописал урезать ему пайку, жирненький стал. Он не молодой, с лишним весом тяжело справляться, появились проблемы с сердцем.
— Вот Алиска обрадуется ещё одной собаке в доме. Ей же трёх детей и Халка мало, — ставит передо мной Лиля тарелку с глазуньей.
У Вари омлет с сосиской в виде улыбающейся мордашки. Нам, как Гасановым, с ребёнком не повезло. Дочка очень избирательна в еде, и приходится придумывать разные ухищрения, чтобы её накормить. Ну почему она не как Рыжик? Тот ест всё без разбора, особенно сейчас, когда на диете.
— Варя! Не корми собаку! — замечает Лиля, что она кинула под стол кусочек сосиски.
— Мам, он такой печальный, — делает бровки домиком. — Давайте его с собой возьмём? Ему в чужом доме плохо будет.
— Не можем мы его с собой взять. Его в самолёт не пустят. Он болеет.
— Как жаль…
Где она выучила эту фразу? Мы так не говорим.