Царь с востока
- Ушли, атаман! В лес нырнули, поганые! Токмо вот... - подскочил один из казаков и протянул кусок кожаной куртки, вырванный им у одного из убегавших проводников.
Злобин тут же ударил его по руке и снова зарычал:
- К коням! Быстро!
Не прошло и получаса, как сунгарийцы первыми оказались у края оврага - сказалась выучка и более компактное снаряжение. Почти в полной темноте спустившись к руслу ручья, они вскоре оказались на месте. И самый резвый из них едва не был зарублен на месте - выскочивший из-за огромного валуна казак с диким воплем обрушил на даура сабельный удар. Тому лишь по счастливой случайности удалось избежать неминуемой гибели, упав под валун, по которому и пришёлся основной удар - остаточный поцарапал кирасу. Казак понял свою ошибку и, тяжко дыша, отступил, выронив саблю.
- Он ранен! Санитара сюда! - раздались голоса. - Качинцы где? Что с конями? Где остальные, где сотоварищи твои?
- Вона, - хмуро кивнул бородач, зажимая рану в боку, откуда сочилась на камни тёмная кровь. - Лежат мои сотоварищи, а посеченного стрелами Фрола поганые с собою увели. Яко псы дикие набросились, а из лесу ещё, словно клопы, полезли. Коней увели, а кого не увели - многих покалечили... - казак бессильно откинул голову. - Жилы животинам резали, окаянные...
- Добились своего киргизцы! - процедил Ерофей, сев на камень и наблюдая, как санитары обрабатывали раны пострадавшему. - Увели нас от крепости, казаков увели. А сами на острог и напали, как пить дать!
С отчаяньем Котомаров ударил о хладный валун и воздел глаза в чернеющее небо. Первое его задание полностью провалилось, но сейчас Ерофей был менее всего озабочен собственной карьерой. Ему было стыдно перед оставшимися у острога товарищами, что он не смог им помочь.
Дауры тем временем, выставив караулы, осматривали оставшихся лошадей, выискивая среди них здоровых. Пытаться преследовать изменников ночью было бы неразумно - сунгарийцы были на этой земле гостями. Злобин согласился с сунгарийцами и принялся обустраивать ночлег. Ранним утром отряд двинется в обратный путь.
Красноярский острог, ранее.
После того как ушли казаки и отряд Котомарова, а пароход, приняв на борт две роты стрелков, уплыл к Ижульскому острогу, сунгарийцы продолжили укреплять свои позиции в деревне Майское, выросшей из одноимённого зимовья. Два пулемёта установили на позициях у бродов притока Енисея - безвестной речушки, которая в своём устье шумно бежала по мелким камням. В самом глубоком месте брода обжигающе холодная вода доходила коню до брюха. Именно здесь в прошлые годы проходили кочевники, чтобы попытаться уничтожить хронически испытывающий нехватку людей и пороха Красноярский острог. Только в последние годы, с появлением Сибирского тракта, крепостице стало уделяться больше внимания, нежели прежде. Но и этого было недостаточно, понимал Паскевич. В его мире Красноярск был столицей Русии, находясь здесь, он испытывал необъяснимые чувства - ведь в той, прошлой жизни Лазарю не пришлось побывать в столичном граде. Но то, что один из районов того Красноярска именовался Майским, он помнил хорошо.
Недолгий переполох в лагере, вызванный сообщением сигнальщика с дальнего поста, застал Паскевича за обедом. Сунгарийцы ранее обследовали местность вокруг крепости, особенно уделяя внимание всем возможным путям, по которым враг мог бы попасть к Красному Яру.
Старший сержант Ермолай Хурхаев, замкомвзвода связи, вскоре доложил обстоятельно - с кряжа в долину спускаются большие группы всадников, причём движение их продолжается.
Дорога, ведущая с каменистого кряжа на покосные луга, рассматривалась полковником как один из путей проникновения небольшой группы разведки врага, но никак не его войска.
- По кряжу обошли? - проговорил Лазарь, отставив миску с дымящейся кашей. - Ясно... Казакам и Протасьеву сообщить, чтобы не ввязывались в бой без согласования со мной. Офицерам собраться здесь. В темпе!
Кыргызский князь Ишей осторожничал, пройдя по неудобьям. Слишком многое на этот раз поставлено на карту. Прежде чем атаковать деревянную твердыню урусов, нужно было разорить их поселения, разбросанные вокруг оной. Разгромить всё - вплоть до отдельных покосов и зимовий, сжечь все амбары, увести скот и захватить женщин и детей, мужчин посечь. А уж потом приступать к мешавшей, словно стрела в боку, крепости. Князь спешил с походом, плохие вести приходили от джунгар - помимо урусов объявился ещё один народ, схожий с ними. Народ, имеющий в своих данниках халхасских князей да прочих людей, обитающих рядом с ними. А властитель их будто бы дружен с властителем урусов. Если так, то говорить следует, держа копьё у горла ближнего врага.
Первые селения урусов, пахавших землю, оказались покинутыми людьми, амбары - пустыми. Ни одной курицы не встретилось воинам. Весь скарб был унесён, кроме бесполезного хлама или откровенного мусора. Ишей приказывал жечь деревни и встреченные зимовья, но разве это могло утолить жажду победы? Латники были недовольны, князь был недоволен, его сын, Иренак - тоже. Отец обещал ему развлечения, а вместо этого славные всадники копаются в мусорных кучах у жилищ чужаков.
- Отец, - склонил голову Иренак. - Зачем мы здесь? Где крепость урусов? Надо бы спалить её, а не тратить время на дома простых пахарей.
Княжичу шёл пятнадцатый год - время становиться воином. Он пытливо смотрит на отца - не заругают ли его за гордыню, за самонадеянные советы старшему?
- Верно говоришь, Иренак, - невозмутимо отвечал князь. - Но не стоит пренебрегать возможностью нанесения твоему врагу наибольшего урона из возможного. Но они успели увести людей в крепость - кто-то донёс урусам о нашем приближении.
- Значит, крепость стала сильнее? - приуныл Иренак.
- Вовсе нет, - улыбнулся отец. - Теперь там больше лишних ртов и меньше возможности уйти прочь в целости.
Разъяснив задачу подчинённым, Паскевич приказал оставашейся части батальона немедленно выдвигаться к месту скорого появления неприятеля. Стрелковая рота, усиленная одним миномётным и двумя пулемётными расчётами, отправилась на позиции, не теряя ни минуты. Приданный роте санвзвод, экспроприировав остававшиеся в Майской телеги, двинулся следом. В селении остались миномётчики, штаб батальона, связисты, бойцы хозвзвода, а также пулемётный расчёт, прикрывавший броды - ставшие теперь второстепенным направлением.
Рота заняла позиции на пологом склоне холма, покрытого колючим кустарником и нагромождениями крупных валунов. Пулемётные расчёты заняли фланговые позиции, перекрывая путь в долину на приенисейские луга со стороны подножия Лысого кряжа, отстоящего от сунгарийцев на несколько сотен метров. Не прошло и часа, как на склоне появились первые отряды кыргызов.
Командир первой роты старший лейтенант Фёдор Матвеев, выходец из поморской семьи, чья родня обустраивалась в южном Приморье, получив все необходимые инструкции от Паскевича, сейчас раздавал чёткие команды подчинённым. Спустя некоторое время, проведённое стрелками в тягостном ожидании, группы вражеских всадников, пополнившись спускающимися с кряжа соплеменниками, двинулись вперёд. Вскоре, завидев не таившихся сунгарийцев, чей стяг развевался над позициями, они отвернули коней. С пронзительным посвистом и гиканьем кочевники вернулись за подмогой, выпустив в сторону бойцов Матвеева с десяток стрел, вонзившихся в землю далеко перед их позициями.
Кыргызы сбивались в сотни, не решаясь атаковать урусов, покуда их не соберётся внушительный кулак. И уже потом сотни лучников забросают склон холма стрелами, урусы ринутся вперёд и тогда в бой войдут тяжеловооружённые латники.
- Ждём, ждём, - повторял старлей, наблюдая за тёмной массой кочевников, готовой стронуться с места. - Уже скоро.
Его бойцы только что отогнали меткой стрельбой небольшие группы лесовиков-езерцев, которые пытались подобраться к позициям с флангов, скрываясь в густом кустарнике.