Царь с востока
- Пётр Ануфриевич, не следует бросаться, очертя голову! - предостерёг воеводу Паскевич. - Доверяешь ли ты этому Кузпеше?
- Люди знают его! - бросил Протасьев. - Он в полоне у кизгизцев был, много зла претерпел от них.
- А ежели это ловушка, воевода? - Коли он воевать вместе с тобою желает, пусть с воинами сюда идёт. Я своих людей в западню не поведу.
- Да полно тебе наговаривать, Лазарь Миронович! - нахмурившись, махнул рукой Пётр. - Коли там две сотни саянцев, то Дементий их побьёт без остатка.
- Тогда пусть языка ценного возьмёт, - мрачно проговорил полковник. - Расспрошу его о войске киргизцев.
Красноярский атаман, к сожалению Лазаря, препираться с воеводой не стал, а, быстро собравшись, отправился с половиной своих казаками вслед за качинцами, не медля ни минуты. Что поделаешь, по всей видимости, Дементию не впервой было бросаться в бой, не обременяя себя такой безделицей, как разведка. Паскевич всё же отрядил два с половиной десятка бойцов под командованием одного из лучших лейтенантов, служивших под его началом на Сунгари. Отряд забрал последних лошадей в крепости - Протасьев не чинил союзникам препятствий. Для лейтенанта Ерофея Котомарова, младшего сына одного из захудалых князцов, жившего близ устья реки Котомары, это задание стало первым самостоятельным делом, и молодой офицер был преисполнен решимости выполнить его без потерь и ошибок. Ерофей знал, как ценит воевода Матусевич толковых воинов - каждый даур мечтал повторить карьеру рейтарского полковника князя Лавкая, который командовал латниками - достойнейшими и славнейшими из воинов, безмерно уважаемыми в народе.
Помимо однозарядной винтовки, каждый из бойцов имел револьвер и две гранаты, предназначенные для ближнего боя. Бойцы, ожидавшие долгой и утомительной дороги к месту несомненных будущих подвигов, были довольны возможностью показать себя уже так скоро, на берегах Енисея.
На прежнем месте кочевников не оказалось, но к казакам тут же подошли двое мужичков в худо скроенных зипунах из кожи, с виду качинцы, которые наперебой принялись тараторить что-то, отчаянно жестикулируя.
- Бают, саянцы ушли к мунгатову становищу, - нехотя пояснил Дементий, когда Ерофей подъехал к нему. - А до того пожгли ещё одно ясачное атыково становище.
Жеребец Злобина нетерпеливо фыркал, переминался с ноги на ногу и жевал кожаные удила, позвякивая уздой. Атаман исподлобья глядел на ангарца, посматривал и на своих людей, ожидавших его приказа. Среди казаков многие хотели тотчас же отправиться вслед за саянцами, догнать их и непременно побить.
- Дементий, а коли это западня? Ежели они заманивают тебя с казаками в чащобу?
- Не впервой, - нахмурился атаман, держа плётку для удара. - Хорош лясы точить! Возвращайся к полковнику или айда за нами.
- У меня приказ идти с вами, - ответил лейтенант, заставляя коня повернуться. - Теперь надо объявить бойцам их задачи при засаде.
Неотрывно смотря в спину удаляющемуся ангарцу, казак напряжённо раздумывал, как ему поступить. Наконец, Дементий решился. Приказав взять обоих качинцев и порешить их, коли заведут в западню, он пихнул коня пятками в бока и, окликнув Котомарова, вскоре догнал его:
- Ерофей! Теперь сказывай, что хотел!
Тем временем быстро вечерело. Воздух заметно посвежел, к тому же зачастили резкие порывы ветра с предгорий Восточного Саяна. Отряд, стараниями Ерофея и Дементия вытянувшийся в походную колонну, шёл широким руслом ручья, которое и вело к становищу князца Мунгата по следам недавно прошедших этим же путём саянцев. Обступавший всадников лес неумолимо сужался, обступая их корнями огромных деревьев, обнажившихся из-за талой воды, которая весной превращает журчащий ручей в бурный поток. Казакам становилось неуютно, постепенно начались разговоры о том, что 'неча соваться было' и 'обождали бы, а потом уж и задали трёпки'. Сунгарийцы напряжённо посматривали по сторонам, держа револьверы наготове. Более всего Котомаров опасался в своём первом деле попасть в засаду. На прежнем месте службы, в Сунгарийском крае, те же дючеры не раз и не два пытались заманить бойцов воеводы Матусевича в чащобу, где скопом нападали на отряд, отчего сунгарийцы несли потери. Хоть кираса и надёжно защищала грудь и спину бойца, а шлем и наличник - голову и лицо, бороться с яростным навалом неприятеля в лесной чащобе или скальной теснине было непросто. Котомаров, будучи младшим сержантом, попал в такую заварушку в отрогах Малого Хингана, когда его отряд преследовал небольшой отряд дючер, который уходил вглубь лиственничной тайги берегом реки Нонни. Несмотря на то, что землица эта была давно замирена, сунгарийцы попали в засаду - полуторасотенный отряд стрелков в оставленном жителями становище атаковали около восьми сотен лесовиков. Это были последние 'непримиримые' - верные империи Цин дючерские роды. Победив в жестокой схватке, сунгарийцы недосчитались тринадцати своих товарищей, павших в бою. Многие были поранены в незащищённые доспехами места. После этого Матусевич приказал провести карательные рейды и истребить всех мятежников без остатка. Даурами было разорено около двадцати становищ и городков, женщины и дети 'непримиримых' уведены на Сунгари, старики же оставлены с телами их сыновей, не признававших новую власть и боровшихся с нею до самого конца. На обезлюдевшие земли потянулись племена с севера, в том числе и ушедшие из-под власти царских воевод с той стороны Амура.
По словам шедших впереди всадников проводников в зипунах, до становища Мунгата оставалось пройти совсем немного. Верные качинцы, выполняя роль охранения, сопровождали отряд по обеим сторонам от русла ручья, двигаясь на небольшом от него удалении. Время от времени они исчезали за стволами огромных деревьев и появлялись снова. Так как конные двигались не слишком быстро, вынужденно преодолевая препятствия на своём пути - принесённые потоком валуны, покрытые зелёным мхом завалившиеся стволы деревьев, скопившуюся в низинах наносную грязь.
Наконец впереди показался широкий просвет - деревья расступались, а ручей, обрамлённый каменистыми террасами, уходил вправо, к холмистым склонам предгорий Восточного Саяна.
- Надо спешиться, - предложил Злобину Ерофей. - И обойти с фланга... Нечего соваться в открытую дверь.
Атаман, к вящему удивлению сунгарийца, и не думал препираться, приказав своим людям слезать с коней. С лошадьми оставили десяток качинцев и несколько красноярцев-бородачей. Дауры, ещё раз проверив амуницию, стали подниматься на левую сторону оврага, за ними последовали злобинцы. Качинцы князца Кузпеши ушли вперёд, свой отряд Котомаров отправил вслед за ними, разделив на две группы. Девственная тайга, в которую тут же, едва ступив в сторону от оврага, углубились воины, встретила их сырым запахом прелой хвои и оглушающей тишиной. К неудовольствию Ерофея, продиравшиеся через чащу казаки делали это слишком уж шумно. Дауры тоже недоуменно оглядывались назад, - ну чисто сохатый прёт, ломая сучья, напролом. Но ничего, обошлось. А уже вскоре бойцы вышли на опушку, откуда, притаившись в кустах, стали оглядывать в свете заходящего солнца открывшийся их взорам распадок между двумя холмами.
- Эка-а! - не удержавшись, разочарованно протянул один из казаков, бросив снимать с бороды налипшую на неё паутину. - Ну и хде вороги, нешто лешшой их побрал?
Становище Кузпеши жило своей обычной жизнью - клубились дымки костров, на которых готовилась еда, чумазые дети играли возле конусообразных жилищ из длинных жердей, обложенных корой лиственниц и всякой ветошью, задорно перелаивались псы - словом, никаких саянцев тут не наблюдалось. Этого Ерофей никак не ожидал увидеть, даура обуял еле сдерживаемый гнев. Провели! Обманули!
- Где качинцы?! - Котомаров резко повернулся, встал с колена. Лицо его горело, кулаки были сжаты с силой.
- Сукины дети... - всё понял и Дементий, прорычав ещё несколько замысловатых ругательств.