Прикосновения зла (СИ)

Очень осторожно Нереус обхватил ладонью тонкие пальцы Виолы и стал медленно вращать «клинком».
— От плеча, госпожа. Не спешите.
Геллиец прижался грудью к её спине:
— Сделаем вместе шаг и выпад. Это очень просто. Доверьтесь мне.
— Куда я должна смотреть?
— Вперëд. Не отвлекайтесь на меч. Он всего лишь продолжение вашей руки.
— Шаг. Выпад. Шаг. Выпад, — девушка ткнула олисбом в куст.
— Теперь защита. Наклоним оружие вот так. И делаем шаг назад.
— Шаг. Защита. Шаг. Защита.
— Стойка, — напомнил Нереус.
— Я подсмотрела у Мэйо несколько приëмов.
— Хорошо. Давайте разберëм каждый.
Рядом с поморской красавицей лихтиец забыл об усталости.
Он говорил с Виолой.
Бережно прижимал её к себе.
Кружился вместе с ней в отточенной до мелочей пляске клинков.
Золотой свет давно сменился розовым.
Девушка тяжело дышала в изнеможении, но не прерывала тренировку.
Багрово-красные лучи, заревом пожара разгоревшиеся на черепичных крышах, напомнили Виоле об исходе дня.
— Тебе пора! — с нотками сожаления сказала молодая госпожа. — Иначе Мэйо придëт в ярость!
— Да, лучше не будить в нём зверя.
— Нереус, — девушка коснулась груди раба. — Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Снова поупражняемся в фехтовании.
— Если хозяин даст разрешение…
— Обойдëмся без него. Я сама всë устрою.
— Госпожа…
— Береги моего брата. Порой, он просто невыносим. И омерзительно вульгарен, — Виола одарила невольника тёплой улыбкой. — Но лучше пусть дурачится, чем лежит на белых носилках.
— Я позабочусь о нём.
— До встречи, Нереус.
— До встречи, госпожа.
Дождавшись, когда Виола уйдёт, островитянин сорвал с головы парик, сдëрнул паллу, избавился от украшений и бегом кинулся прочь.
Невольник мчался так, словно по его следам спешили огненноротые псы Мерта, стегая себя железными хвостами.
В центральном дворике геллиец подскочил к питьевому фонтанчику и стал с остервенением плескать водой в лицо, стараясь смыть макияж.
Парень тëр глаза и щеки, пытался слизать яркую помаду с губ.
При воспоминании о зале олисбов и фехтовании баубонами, его начинала бить дрожь. Даже кошмар, пережитый в комнате Мэйо, теперь казался не таким уж жутким.
Чья-то рука легла на плечо и Нереус вскрикнул от неожиданности.
— Вижу, крепко тебе досталось, — сказал поморский нобиль, рассматривая зелёные ногти лихтийца.
— Как же я рад снова быть с вами, господин!
— Что эти фурии сотворили с твоим лицом?
— Лучше не спрашивайте…
— Я готов узнать самые пикантные подробности.
— Госпожа Виола настрого запретила мне говорить о них.
— Ясно. Значит, она попользовалась тобой на славу?
— Так и есть. Пришлось немало попотеть.
Мэйо постарался не выдать волнения:
— Ты блудодействовал с ней?
— Нет, хозяин.
— Ложился в одну кровать?
— Она искала иных развлечений.
— А обо мне… что-нибудь говорила?
— Просила заботиться и беречь вас.
Поморец отвернулся, нервно взъерошил волосы:
— Хочу написать ей письмо. Но не могу подобрать слова. Я знаю их тысячи! Свободно говорю на руанском, поморском и эбиссинском… А нужные никак не сплетаются в строчки!
— Ваша сестра поймёт вас даже с полуслова.
— Я всё делаю не так.
— Дозвольте мне… — Нереус вытер слипшиеся от краски ресницы. — Вскорости опять навестить её. Рассказать о ваших благих стремлениях.
— Ты готов?.. — изумился Мэйо. — К ней? Туда? Опять?
— Да, хозяин.
— Кажется, ты ещё больше сумасшедший, чем я. Когда закончу письмо, передам его с тобой.
— Можно поделиться с вами советом?
— Конечно.
— Не гоняйтесь за изысканностью форм, лучше сосредоточьте усилия на содержании.
После заката Мэйо улëгся в кровать.
Нереус зажëг благовония и сел на лежак.
— Ты можешь уйти, если хочешь, — сказал поморец.
— Я останусь.
— Сегодня, пока ты развлекал Виолу, я перерыл всю библиотеку Рхеи… Но ничего не нашëл.
— Кто-то хотел надёжно похоронить тайну тланов.
— Да, и преуспел в этом.
Геллиец посмотрел на хозяина, скрывая внезапно охватившую радость. Нобиль стал выглядеть гораздо лучше: тени под глазами уменьшились, кожа начала приобретать естественный цвет.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил невольник.
— Голова почти не болит. Дорогая тётушка пичкала меня лечебными водами из особо целебных источников. Редкая дрянь на вкус, но ради спокойствия родни приходится идти на жертвы.
— Мэйо, — Нереус поймал взгляд господина. — Кроме попыток отравить тебя, были и другие покушения?
— А ты — умный парень, рыбак! — рассмеялся нобиль. — Разумеется, были. Но я не связывал их со жрецами. Думал на тех, с кем имел удовольствие схлестнуться.
— И ничего не говорил отцу?
— Никому не говорил. Я привык со всем справляться сам.
— Человек твоего положения мог бы нанять целую армию для охраны.
— Зачем мне армия? У меня есть ты! — поморец схватил подушку и кинул её в Нереуса.
Раб ловко уклонился.
— Какая невыносимая скука в деревне! — убрав руки под голову, заявил Мэйо. — Счастье, что завтра мы покинем это место.
— Не понимаю, чем ты недоволен. Здесь такой пляж… Хочется бежать по нему, ощущая, как влажный песок прилипает к пяткам. Ловить ртом горячий медово-сладкий ветер. Затем смыть пот и натереться сандаловым маслом. Вдыхать его аромат, пропитаться им до кончиков волос. Петь гимны, сплетая венок из роз и гиацинтов. Отдать его самой прекрасной девушке во всей Империи…
— Стихи сочинять не пробовал? — игриво вскинул бровь Мэйо. — У тебя лицо воинственного Ириса, бога лучников, а язык влюблëнного поэта.
— Нет, я не умею создавать певучие рифмы.
— Могу научить. Ничего сложного.
— Если позволишь, я бы прочëл твои поэмы…
— Слева от тебя — сундук. Там валяется парочка сочинений… Из раннего. Повесь светильник и читай на здоровье.
— Свет будет мешать тебе заснуть.
— О, — нобиль закрыл глаза. — Когда охота спать, я не замечу даже факел Туроса, направленный мне в лицо.
— Спокойной ночи, Мэйо.
— И тебе того же.
Нереус достал из сундука и разложил перед собой несколько перевязанных лентами свитков.
Выбрав один наугад, геллиец развернул поэму и погрузился в чтение.
Удар по спине палкой и грубый оклик:
— Стойка!
Нереус глядел перед собой, сжимая в руке учебный меч.
Удар палкой по локтю. Острая боль прошила руку, плечо и затухла где-то между рёбер.
— Спрячь свои мослы, болван!
Несколько мгновений тишины… И снова удар палкой. Хлëсткий, по середине бедра. В очень болезненную точку.
— Разверни корпус!
— Да, наставник, — геллиец с трудом опëрся на пострадавшую ногу.
Удар сзади. Чуть выше пояса. Палка спружинила от позвоночника, оставив на коже вытянутый красный след.
— Молчать! Атака! Шаг! Выпад!
Избитое тело слушалось хуже, чем хотелось бы лихтийцу.
— Шаг! Выпад! — требовал наставник.
Удар палкой по запястью.
Пальцы Нереуса разжались, выпустили рудис…
— Неуклюжий сопляк!
Удар. Удар. Удар.
— Кому нужен воин, теряющий оружие?!
Злость захлëстывает так, что всё краснеет перед глазами. От напряжения в гортани сводит нижнюю челюсть.
— Простите, наставник.
Голос жëсткий, чужой.
Прощения не будет.
— На доску! Лэйс, быстро сюда!
Соперник старше, опытнее и… вооружён. Он глядит с пренебрежением и брезгливостью.
Лэйс. Поморец. Азартный игрок и вор.
Продан за долги по решению суда.
Живёт на особом положении. Спит с женой Гартиса.
Чёрные волосы до плеч. Тëмно-карие, почти чёрные глаза. Глубокие, как омуты.
Он встаёт на край доски уверенно, быстро находит равновесие.
Под деревяшкой пять положенных на бок чурок, по которым она катается, чтобы усложнить бойцам задачу.