Ровно год

— Это же моя эпоха! — воскликнула она. — Тебе нужен наряд? Заколки? Может, лак для волос? Да-да, без лака просто не обойтись.
— Хорошо, что-нибудь возьму, — пожала плечами Лео.
— Поверить не могу, что старик Мэдисон на свой пятидесятилетний юбилей собирается привязать к ногам колесики, — удивился отец. — Рискованно как-то.
Стефани закатила глаза и отодвинула тарелку.
— Ты зануда, с тобой скучно, — сказала она мужу и протянула руку к Лео. — Тебе как минимум понадобятся неоновые тени для век. — Вставать из-за стола Стефани было уже тяжеловато, и, опираясь на руку Лео, она издала негромкое «уф-ф». — А волосы мы уложим в боковой хвост, — прибавила она по пути к лестнице.
— Пап, я боюсь, — сказала Лео.
— Понятное дело, — спокойно ответил отец. Прожевав кусочек стейка, он произнес: — С Богом, детка.
Стефани с необыкновенным энтузиазмом взялась за образ Лео: она нарядила падчерицу в полосатые легинсы, свитшот с открытыми плечами на пару размеров больше положенного и, чтобы зафиксировать прическу, вылила ей на голову почти полфлакона лака для волос. Кроме того, она заставила Лео надеть массивное ожерелье, которое страшно оттягивало шею.
— За что я должна тебя убить? — уточняет Лео.
— Где отхватила такие легинсы? — вместо ответа спрашивает Мэдисон. — Это винтаж?
Лео не уверена, что Стефани было бы приятно слышать в свой адрес слово «винтаж», поэтому она ограничивается уклончивым:
— Ну, типа.
Мэдисон, конечно же, завязала боковой хвост; на ней видавшая виды балетная пачка, ремень с заклепками и старая майка с изображением Мадонны.
— Это мамина, — показывает Мэдисон на майку. — Идем, подберем тебе ролики. Какой у тебя размер?
— Постой, сначала ответь на мой вопрос.
Мэдисон лишь улыбается. Лео скрещивает на груди руки.
— Клянусь, я ничего не знала до сегодняшнего дня, — начинает Мэдисон. — А сегодня ничего не сказала, потому что испугалась, вдруг ты не придешь и мне придется торчать тут одной с папой и его старперской компанией — выслушивать их воспоминания о «славных деньках». — Мэдисон с ужасом и отвращением изображает пальцами кавычки.
— Ой, а пончиковый автомат не работает? — волнуется Лео. — Если так, то ты права, жизнь меня к такому не готовила.
— Что? А, нет, его запустили, еще когда мы пришли сюда в первый раз. Хлоя, моя старшая сестра, настояла. Она будет диджеить. — Мэдисон жестом указывает на диджейский пульт в дальнем углу площадки, где девушка с длинными каштановыми волосами и в огромных наушниках напряженно всматривается в компьютерный дисплей. — На самом деле наушники ей не нужны, — прибавляет Мэдисон. — Это для понта.
— Ну, если с пончиковым автоматом все в порядке… — многозначительно произносит Лео.
Мэдисон нервно покусывает губу.
— Я не знала, клянусь!
— Мэдисон! Говори уже.
— Ист тоже здесь. — Желудок Лео падает в пропасть и останавливается где-то в районе обтянутых гетрами щиколоток. — Знаю, у вас с ним какие-то крупные терки или что-то такое, но папа нанял его вести фото-слэш-видеосъемку, — объясняет Мэдисон, и Лео, проследив за ее взглядом, видит Иста: в черной рубашке и рваных черных джинсах, с видеокамерой и стабилизатором он скользит по площадке, лавируя между роллерами, часть из которых, честно говоря, катается лучше остальных.
После той громкой ссоры Лео целых шесть недель с ним не разговаривала и видела его только в школьных коридорах. Ей невыносимо признавать, что она скучает по Исту, она ненавидит себя за то, что при взгляде на него ее сердце на миг останавливается. Однако вслух она говорит лишь:
— Ист умеет кататься на роликах?
— Видимо, да, — отвечает Мэдисон. — Значит, ты меня не убьешь? — Она сцепляет пальцы в замок и укладывает на них подбородок; вид у нее одновременно виноватый и дерзкий.
— Убью, но не сегодня. Эти шмотки я взяла напрокат у мачехи, не хочу испортить наряд.
Мэдисон радостно хлопает.
— Класс! Ну, надевай ролики и погнали!
Пару минут Лео привыкает к роликовым конькам, потом выходит на каток и на одно опасное мгновение чувствует, что все важные части тела куда-то разъезжаются, но затем Мэдисон хватает ее за руку и приводит в равновесие. Ист по-прежнему на площадке, серьезный и немного смущенный; заметив Лео, он спотыкается и чуть не падает. Лео отводит глаза, не зная, как начать разговор под сверкающим диско-шаром, а тем временем Принс поет об «этой штуке, что зовется жизнью».
 
Лео делает несколько кругов, потом забывает об Исте, о своем наряде, тяжелом ожерелье, о сестре и входит во вкус. Друзья родителей Мэдисон отрываются на всю катушку, даже те, кто почти не умеет кататься, из динамиков льется громкая музыка — отличная, надо сказать, музыка, несмотря на хмурую девушку-диджея.
— Следующий, кто закажет «Отель „Калифорния“» группы «Иглз», будет удален с катка, — предупреждает Хлоя, после чего ставит трек «Кьюэ».
Лео смутно узнает песню — отец постоянно слушает ее в машине, где радио настроено на волну ретромузыки, и композиция вполне симпатичная, однако толпа на катке буквально взрывается восторгом.
— Мать твою, я просто балдею от этой песни! — ревет один из роллеров, проносясь мимо, и Мэдисон с Лео, хохоча, пытаются не отставать.
— Это мой папа! — перекрикивает музыку Мэдисон.
— Тогда понятно, почему он в короне! — кричит в ответ Лео, и Мэдисон энергично кивает.
Ист в центре катка — в центре событий. Правда, никто, кроме Лео, не обращает на него внимания, и, нарезая круги, она чувствует, как между ними сгущается напряжение, и у нее уже вспотела шея и пересохло во рту. На первых нотах медленной композиции («А сейчас — песня для всех влюбле-е-е-енных!» — мурлычет в микрофон Хлоя.) Лео покидает площадку и отправляется в снек-бар, берет замороженную газировку с вишневым вкусом и пончик, усаживается за пластиковый столик и переводит дух.
Чуть позже к ней присоединяется Мэдисон. Обмахиваясь рукой, словно веером, она наливает из автомата колу, плюхается рядом с Лео и смотрит на катающихся, время от времени поднимая бокал в безмолвном приветственном тосте.
И пока Мэдисон следит за роллерами, Лео следит за Истом. Несколько раз он бросает взгляд в их сторону, и Лео, опустив глаза, тут же принимается жевать пончик, восхитительный, как все пончики на свете. В какой-то момент Ист подъезжает к прокатной будке, меняет оборудование и вновь выезжает на каток уже с другой камерой. Он петляет между парочками и снимает человеческие эмоции, а гости вечеринки улыбаются в кадр и складывают пальцы буквой «V», показывая знак мира. За работой Ист выглядит иначе — он не похож на того Иста, которого Лео считает своим другом, если, конечно, они все еще друзья. Перед Лео профи, он действует четко и собранно, и уже сейчас в нем можно разглядеть высококлассного специалиста, которым он станет в будущем.
— Дамы! — К ним подгребает отец Мэдисон. Пластмассовая корона немного съехала набок, на шею ему кто-то успел повесить бусы в цветах Марди-Гра — зеленом, золотом и фиолетовом, и весь он запыхавшийся и счастливый, теперь официально пятидесятилетний. — Вы только посмотрите, как потрясающе справляется Хлоя!
— Она первая с тобой согласится, — отвечает Мэдисон, но, когда отец чмокает ее в лоб, не сдерживает нежной улыбки.
Именинник обращается к Лео:
— У вас все хорошо? Ничего не нужно? Кстати, я Майк, папа Мэдисон!
— Здравствуйте, — вежливо говорит Лео. — Я Лео. С днем рождения. Спасибо, что пригласили.
— Чем больше народу, тем веселее, верно? Пончики уже пробовали?
Вместо ответа Лео демонстрирует скомканную, в жирных пятнах вощеную бумагу.
— Отлично! — Отец Мэдисон кладет руки на плечи дочери. — Схожу за «Спрайтом» для твоей мамы, она изнемогает от жары, — объявляет он и, грохоча роликами, укатывается прочь.
— Ух ты, твой папа такой… — Лео вдруг понимает, что не знает подходящего слова, чтобы описать эту кипучую энергию.
— Он бывает разный, — с печальной улыбкой говорит Мэдисон.