Нефритовое сердце

Лю положил голову на плечо и с тоской смотрел, как первые солнечные лучи окрашивают сизоватые небеса в яркие краски. Всю жизнь он встречал рассветы с радостью. Новый день всегда нес с собой новые надежды, как бы тяжело ни складывалась жизнь. «Сегодня точно будет лучше, чем вчера», – частенько говорил он. Но в пустыне привычные и милые сердцу вещи несли зло. И даже хуже.
Они несли смерть.
«Разве смерть – это зло? Что я вообще знаю о зле и смерти?»
Лю видел откровенное неприкрытое зло в тех людях, что обрекли его самого, его друзей и Кайсин на подобную участь. Нефритовый маг и все те, кто служат ему, – вот кто зло. Но только не солнце. Оно всего лишь сменяло ночь на день. Как можно его винить в том, что происходит?
«Люди сами вершат свою судьбу. – Лю тяжело вдохнул горячий воздух. – Даже я. У меня отняли все то немногое, что было, но я все равно пытаюсь что-то изменить. Я вершу свою судьбу. Ни Ши-Фу, ни Си Фенг, ни проклятый Нефритовый маг. Я».
Лю впервые задумался над тем, что будет делать, когда доберется до Кайсин. Как он будет вызволять ее из лап злодеев? Что они будут делать дальше? Может ли он вообще надеяться на победу в битве с тем, кто стар как сам мир?
«Давай для начала доберемся до этой пещеры», – подумал юноша и вслух сказал: – Надо идти дальше. Еще ничего не кончено.
Задремавший Жу Пень вздрогнул и, вопреки ожиданиям, не стал спорить. Он поднялся первым, поправил вещи и, сделав суровым выражение лица, окинул спутников мрачным взглядом.
– Ты уверен, что готов? – спросил Си Фенг.
Малыш кивнул. Было в его глазах нечто странное: не то злость, не то решимость осилить смертельный путь до конца. Он первым шагнул навстречу рассвету.
Лю и Си Фенг переглянулись. Старый воин ободряюще кивнул юноше.
Еще ничего не кончено.
ВЫДЕРЖКА ИЗ ГЛАВЫ «ПЕРВАЯ ИЗ ВСЕХ ВОЙН» 
ТРАКТАТ «О ЧЕТЫРЕХ ДРАКОНАХ» АВТОРА ЦИНЬ ПИНЯ 
ТРЕТИЙ ВЕК СО ВРЕМЕН ИСХОДА ПРАРОДИТЕЛЕЙ
 
Дзюнь юй, твари коварные, порождения Баланса нарушенного. Сквозь души людские нашли путь они из пустоты в мир, драконами созданный, и только сами люди могли изгнать их навеки туда, откуда явились они.
 
Но не понимали Прародители, что биться надо не на севере далеком, где дзюнь юй обретались, а здесь, на улицах городских и в домах людских, где шла главная битва за души человеческие.
 
Не понимали они и того, что искать в людях нужно не силу, но слабости их…
 
Только Чжихан догадался об этом. Обернулся он человеком и отправился по миру собирать знания и нести исцеление тем, в ком Баланс нарушен был.
 
  
Пред ликом пламени
 
Мир плавился.
Гигантский кузнец подбрасывал в небесное горнило все больше дров и угля, чтобы жар становился сильнее, и каждый раз оставался недоволен.
– Еще! Еще! – кричали охваченные огнем облака.
Кузнец плавил сталь из света звезд и лучей солнца. Он ковал, бил молотом, вновь добавлял угля и снова бил, высекая искры и проливая над опаленным миром светящуюся окалину. Раскаленный ветер обволакивал бесконечную кузню, но жарче всего было на пустынной наковальне, там, куда приходились самые яростные удары пламенного молота.
Воздух над песками дрожал. Горячие завихрения сплетались в странные узоры. Сначала они напоминали моря, по которым медленно шли огромные корабли, потом наваждения сменялись на дворцы невиданной высоты, башни которых венчали каменные купола, покрытые золотом и свинцом. За ними появлялись спутанные видения, разобрать среди которых ничего было нельзя. Затем возникла…
Гора.
Исполинский дух, нет, длинный изогнутый Зверь с красной чешуей, белой бородой и рогами на морде овивал стан той горы, будто она была тонким деревцем. Немыслимое создание испускало серый дым из ноздрей. Один его глаз, желтый, был пронизан мудростью и древним гневом, а второй был бел, как свежее молоко. В его когтистых лапах был зажат молот размером с половину солнца, и он бил им по огненной пустыне, как по наковальне, и то и дело подкидывал в пламя дров и угля.
  
– Я жду тебя! – говорил великий Зверь, и от голоса его над миром проливался яркий слепящий свет.
Лю потряс головой, чтобы прогнать миражи. Диск солнца завис прямо над ним и не желал сдвигаться с места. Словно гонимый злобным роком, он испепелял округу и лишал троицу последних сил. Они уже не шли, но брели, волоча ноги, отмахиваясь от призрачных ведений и мечтая хотя бы о крошечной тени.
Цепочка их следов протянулась по белоснежной жемчужной крошке и вышла к желтоватым каменистым пескам. Одинокая гора возвышалась впереди, все еще далекая, но уже заслоняющая собой половину горизонта. В ее чреве виднелся огромный черный зев – пещера, в лоне которой ждало спасение.
Лю покосился на Жу Пеня. Тот держался на удивление хорошо, лучше, чем ночью, но дневной жар утомил и его. Еще утром друзья по совету Си Фенга сняли часть одежды и обмотали друг другу головы так, чтобы между тканью и волосами оставалось небольшое пространство. Сам воин поступил так же и объяснил, что это помогает голове чуть-чуть остужаться. Однако пламенный лик терзал тело, а раскаленные пески обжигали ступни даже сквозь обувь.
Они не успели добраться до заветной цели до рассвета и попали в самое пекло. Их окружали ровные пески вперемешку с камнями, и можно было даже не думать о том, чтобы соорудить убежище. Си Фенг пытался, но, выкопав небольшую ямку, обнаружил под слоем песка слегка влажные скалы.
– Там должна быть вода, – прошептал воин потрескавшимися обветренными губами и указал на гору.
Их собственные запасы стремительно испарялись. Один-единственный бурдюк к середине дня иссяк на две трети. Остатки решили беречь, пока не станет совсем туго.
Но вот как понять, что это «туго» уже наступило?
Каждый шаг давался все труднее. Миражи подступали все ближе, а суховеи становились все горячее.
Лю вдохнул пыльный воздух, вновь опаливший легкие, и продолжил путь.
«Мы справимся», – говорил он себе, хотя давно перестал в это верить.
Перед глазами возник образ Кайсин. Ей было плохо. Она думала о нем, звала его. Тонкие пальцы девушки бессильно впивались в острые края осколка зеркала, и Лю отчаянно хотелось откликнуться. Ее окружали зловещие тени. Они вились белесыми и зелеными змеями. Кайсин была уже на грани, чтобы отринуть надежду и окунуться во мрак. Голос девушки взывал к нему сквозь время и расстояние, пролетал над горами и долами, взмывал пестрой синей лентой к небесам, юркой птицей опускался к земле, но никак не мог найти его. Она заплакала, и осколок выскользнул из дрогнувших рук.
Наваждение исчезло.
Сердце забилось быстрее, и острые боли молниями потекли по груди и животу, опустились по ногам и канули в глубину песков. Лю больше не обращал внимания. Муки стали частью его, они были единственным напоминанием, что он еще жив, что еще может чувствовать.
Хотя, кроме этих терзаний, он не чувствовал больше ничего.
Погруженный в беспокойные думы, юноша не заметил, как солнце вдруг пришло в движение и медленно покатилось в сторону вечера.
На пути стали попадаться сухие ломкие травы.
Желтые истощенные веточки сиротливо прижимались к земле, согнутые ветрами и временем. На смену им пришел саксаул, поначалу слабый и хрупкий, но чем ближе к горе, тем толще становились стволы растений. В скалистых углублениях росла песчаная полынь, а на склонах травянистых холмов возникли пожухлые красные амаранты. Под чистым небом без единого облачка витал одинокий сокол. Гордый властитель этих земель, он парил над горой бурой точкой, и издалека можно было подумать, что он сияет перламутровой синевой.
Путники изумленно посмотрели друг на друга.
Си Фенг первым стянул с головы тряпки и взъерошил вспотевшие волосы. Лю и Жу Пень последовали его примеру. Еще было жарко и душно, но влажноватый воздух прогнал все сомнения прочь.