Жестокие намерения (ЛП)

Выражение лица мамы становится кислым, когда она слушает меня. — Ты защищаешь Лаззаро. Я знаю.
Я беру свою стриптизерскую одежду из ее рук и пихаю ее на другой конец дивана позади себя. — Если не веришь мне, можешь позвонить Пепперсу. Вышибала Джимми расскажет вам все, что вы хотите знать.
— Но Лаззаро знал об этом, не так ли?
— Мама, ты заезженная пластинка. Не все зависит от Лаза.
  
— Он когда-нибудь приходил в клуб?
Это личное. Это только между мной и Лазом. Но он лишил меня всех средств защиты, когда исчез, и хотя я хочу сказать маме, что это не ее дело, она ясно видит правду на моем лице. — Всего один раз, но…
Мама вскакивает на ноги и возмущенно кричит: — Он заплатил тебе, чтобы ты станцевала для него?
— Он. . я. . — Слезы наворачиваются на мои ресницы. Яростные слезы обиды и боли.
Как ты могла оставить меня один на один с этим, Лаз?
Где ты ?
Риета оттягивает маму от меня, чтобы у меня снова было место, чтобы дышать. — Достаточно, мама. Оставь Мию в покое.
— Я просто пытаюсь поговорить с собственной дочерью о…
Но у Риеты этого нет. — Дай ей перерыв. Она беременна, помнишь? Все, просто найди минутку, чтобы успокоиться. Хочешь кофе, мам?
Мама говорит да, но она не идет с Риетой. Она стоит надо мной, глядя на меня в холодном яростном молчании.
Лаз пообещал мне, что никто не умрет из-за его плана, но если я когда-нибудь до него доберусь, думаю, я его убью.
Как только Риета протягивает маме кофе и садится с нами, мама открывает сумочку и достает пачку документов.
— Что это? — спрашивает Риета.
— Мои документы о разводе.
— От них мало толку, если ты не можешь найти Лаза, — отмечает Риета.
— Я подпишу их, а затем передам частному детективу, который выследит Лаззаро. Я не могу дождаться, когда этот человек навсегда исчезнет из моей жизни. Это будет прекрасно. Она играет с бумагами, а затем смотрит на меня. — А ты, Мия?
— А что я?
— Ты не думаешь, что мы должны что-то предпринять, чтобы избавиться от Лаззаро из твоей жизни?
— Его очень мало в моей жизни, если ты не заметила, — огрызаюсь я. Если бы я его увидела, что бы я ему сказала?
Наверное, просто наорать на него.
Потом еще много крика.
Но после этого?
Не имею представления.
— Нет дорогая. Я имею в виду. . — Мама смотрит на мой живот.
— Ребенок? Как насчет ребенка?
— Не думаешь ли ты, что должна…. — Она деликатно приподнимает бровь.
Мое замешательство рассеивается, и, поняв, что она имеет в виду, я холодно отвечаю: — Я оставлю ребенка себе.
— Разве ты не должна подумать об этом? — спрашивает мама.
Мне не нужно думать. Неважно, что Лаз сделал или как обманул меня, этот ребенок здесь, и он мой.
Мама смотрит на Риету, надеясь найти союзника, но Риета вот-вот расплачется. Мама должна знать лучше, чем вести этот разговор перед ней.
— Миа, это не то решение, которое тебе следует принимать слишком быстро.
— Я приняла решение. Если у тебя есть что еще сказать, давайте поговорим об этом позже». Я смотрю на сестру, которая вытирает слезы со щек.
— Все в порядке, Мия. Обещать." Риета одаривает меня быстрой несчастной улыбкой.
Это не хорошо. Бедняжка Риета больше всего на свете хочет иметь ребенка, а теперь я сижу в ее доме, беременная, даже не пытаясь, а мама уговаривает меня избавиться от нее. Почему Вселенная так жестока?
— Ты собираешься позволить этому человеку манипулировать тобой даже после того, как он исчезнет? — спрашивает мама. — Он наказывает нас обоих. Он обнаружил мою самую большую ошибку и заставляет тебя повторить ее».
Мои руки сжимаются на коленях. — Я твоя самая большая ошибка?
Мама сжимает губы. — Не драматизируй, дорогая. Если вы понимаете, о чем я."
Я точно знаю, что она имеет в виду. Она сожалела, что у меня есть я, и я просто должен жить с этой болью, потому что она не позволит мне забыть.
Я не моя мать. я это я. Я хочу этого ребенка, и я никогда не пожалею об этом ребенке и не заставлю его или ее ни на секунду, ни на долю секунды подумать, что они нежеланные или нелюбимые.
Я обхватываю руками живот и крепко сжимаю. В этой дерьмовой ситуации я уверен только в одном. Это мой ребенок, и никто не отнимет их у меня.
— Перестань быть такой эгоистичной, Миа, — ругает мама. «Ребенок должен быть поводом для радости, а не чем-то зачатым украдкой, пока у одного из родителей роман. Ты родился вне брака, и с тех пор мое постыдное поведение было пятном на твоем существовании. Посмотри мне в глаза и скажи, что это неправда».
Я поворачиваюсь и смотрю на нее, встречая ее взгляд, не моргая. — Я прекрасно знаю, что это правда. Ты мог бы сделать так много, чтобы защитить меня от этой боли, но ты предпочел этого не делать. На самом деле, ты тот, кто причинил большую часть этого.
Мы молча смотрим друг на друга.
— Я знаю, что ты меня не очень любишь, Мия. Я не была самой любящей матерью на протяжении многих лет, но, пожалуйста, хорошенько подумай о том, что ты собираешься делать дальше. Ты действительно хочешь превратиться в меня?
Я не могу смириться с тем, что мой ребенок родится в семье, которая будет презирать их существование. Для них этот ребенок всегда будет второсортным и ненавистным.
— Я никогда не буду таким, как ты, — шепчу я.
Мама встает и кладет документы о разводе обратно в сумочку, но последнее слово должно быть за ней.
— Ты молода, Мия. У тебя вся жизнь впереди. Подумай очень тщательно о том, что произойдет дальше, потому что, как только это будет сделано, это никогда не будет отменено.
16
Лазарро
— Эй, проснись, Лаззаро. Сегодня тот день, когда ты выберешься отсюда.
Я стону и болезненно переворачиваюсь на бок. Еще одна ночь, проведенная на холодном бетонном полу, не помогла моим ноющим костям.
Я занят днями. . недели? Может уже месяц? Я проводил время, делая отжимания, приседания, выпады и нанося удары, когда у меня были силы. Они давали мне достаточно еды и воды, чтобы поддерживать жизнь, но не более того. Если представится возможность сбежать, я почти уверен, что мне придется пробиваться отсюда.
Марцио отпирает дверь и отступает с неприятным блеском в глазах. — Выходи.
— Ах, да? Куда я иду дальше? Надеюсь, к твоей маме.
Я кажусь максимально скучающим и незаинтересованным, но мое сердце колотится, когда я встаю на ноги и неторопливо выхожу из клетки. — Давайте сделаем это тройным. Мать, дочь и бабушка.
Там Томазо и Роберто, и, судя по всему, им не понравилась моя шутка про их маму. В комнате есть еще один мужчина, которого я не узнаю, он крупнее меня, тяжелее меня, и, судя по его глазам-бусинкам и противному изгибу рта, он намного злее меня. Он одет в шорты и черную футболку поло, на шее которой красуется бренд спортивной одежды. То, как он хрустит костяшками пальцев, вызывает во мне зловещее чувство.
— Это твой счастливый день, — говорит мне Томасо с ухмылкой и протягивает руку незнакомцу. — Ты будешь драться с Рокко, и если ты победишь, ты освободишься.
Я осматриваю сырой подвал, уверенный, что никогда в жизни не чувствовал себя менее удачливым. Я сражаюсь здесь?
— Что случилось, Розетти? Не заинтересован в том, чтобы заработать славу, которую ты так явно заслуживаешь? — спрашивает Роберто, ненависть искажает его лицо, делая его еще более уродливым, чем обычно.
Я лениво вытягиваю руки над головой, пытаясь выиграть время. Пытаюсь понять, что происходит на самом деле.
— Слава? Пожалуйста. Мне нужно больше свидетелей моей славы, чем вам, ублюдкам»
  
— Мы бы сделали тебя таким грязным? — спрашивает Марцио. — Мы приготовили для тебя бойцовский ринг наверху в спортзале, и все наши друзья приглашены посмотреть, как ты выбьешь из себя все дерьмо.
Так вот как это. Эти братья хотят превратить мою кончину в зрелище.