Алмаз (СИ)

Надеясь скоротать время, я взяла со столика блестящий глянцем журнал и расположилась на кожаном диване, подобрав под себя ноги. На обложке была изображена некая знаменитость. Не смотря на то, что модель выглядела просто шикарно (точеная фигура и идеальная прическа), она казалась неестественной, словно ее собрали по частям как модель самолета или пазл. Может, это пресловутый фотошоп, или же пластические операции?
Я не стала зацикливаться на этих мыслях, и равнодушно листала страницу за страницей: модные тенденции, советы по диете, опросы и тесты, сплетни и слухи. Когда уже собиралась отложить скучное чтиво, не найдя ничего интересного, взгляд зацепился за заголовок: «Новая любовь Константина Соболева». На всякий случай глянула на обложку в поисках даты печати. Журнал оказался годичной давности, и я облегченно вздохнула, а затем вернулась к любопытной статье с каким-то раздражением. Зараза! Это была ревность! Внушала себе, тем самым успокаивая, что те отношения были давно и той девицы давно след простыл, но подняв взгляд к Косте, не могла не думать, что кому-то другому он дарил свои поцелуи. Когда я стала такой собственницей? Или это побочный эффект любви? Ну прям болезнь, а не высокие чувства!
Парень был так поглощён своим музыкальным детищем, что не заметил бы и конца света, если бы тот разразился прямо здесь и сейчас, поэтому лезть к нему с расспросами было просто бесполезно. А еще глупо и стыдно — не хотелось выставлять себя ревнивой стервой.
Конечно, желтая пресса ненадежный источник информации, но гнусную статейку я все же открыла:
«Интерес к личной жизни Константина Соболева — фронтмена группы «Адамас» — со временем не становится меньше, а только все больше разгорается, особенно когда он появляется на публике с новой пассией. На одной из светских тусовок музыкант был замечен в компании известной модели — Екатерины Кориной. Пара весь вечер держалась вместе и, по словам других гостей вечеринки, производила впечатление влюбленной парочки: мило улыбались, держались за руки и одаривали друг друга томными взглядами».
Дальше читать не стала, чтобы не накручивать себя еще больше. Надо было выкинуть, а лучше сжечь, эту макулатуру, но я сделала еще одну ошибку и перелистнула на страницу с фотографией. И правда, голубки выглядели счастливыми — аж тошно! Оглядев длинноногую модель (мне до нее было как до Пекина раком), сразу почувствовала себя серой мышью. Если такая сногсшибательная красотка из мира шоубизнеса, привыкшая к публичности, не смогла удержать Костю, куда уж мне? Снова вернулись сомнения и мысли, что одной лишь любви недостаточно, и диаметрально противоположные интересы рано или поздно встанут между мной и Костей.
— Мар-га-ри-та, — пропел Костя пока я как истукан пялилась в стену.
— Да, я здесь, — покачала головой, разгоняя навязчивые мысли. Не заметила, как музыкант оставил пульт, и, крутанувшись в кресле, развернулся ко мне, пристально вглядываясь. — Прости, я задумалась.
— О чем? — не вставая, оттолкнулся ногами от пола и подкатился ближе.
— О том, — тянула, придумывая, что бы сказать, — что у тебя специфического формата отношения с девушками: соблазняешь, а потом заставляешь умирать от тоски в мрачной, лишенной воздуха и света, студии звукозаписи.
Я отшутилась, желая спрятать собственные чувства и эмоции, и Костя, конечно же, улыбнулся в ответ, но мне показалось, что его укололо мое замечание. Язык мой — враг мой!
— Прости, знаю, что не так ты мечтала провести день, — он взял мои руки, словно согревая их в своих ладонях. — Я самый худший парень на свете, но я исправлюсь!
— Не преувеличивай, — решила растормошить его и показать, что совсем не обижаюсь и не злюсь за столь долгое ожидание, — ты паршивый, но не худший.
Несмотря на мои усилия, выражение Костиного лица осталось серьезным.
— Знаешь, — и снова этот его таинственно-магнетический взгляд, — ты напоминаешь мне алмаз. — Я вопросительно вскинула брови, и он продолжил: — Сейчас с шероховатостями и неровностями, но со временем засияешь не хуже бриллианта.
 
— Получается, мне нужен ювелир, — подалась вперед, приблизившись к его лицу, — настоящий Мастер? — шепнула.
Костя не разочаровал меня и процитировал известную книгу:
— «Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!»[i] — в тишине студии голос прозвучал как раскат грома, заставив от неожиданности обернуться даже Кирилла.
Вот так, понимая друг друга с полуслова, засомневаешься, что мы с Костей не совместимы. Сразу захотелось прижаться к нему, чтобы ощутить эту «настоящую, верную, вечную любовь». Не стала себя сдерживать и перебралась в кресло, усаживаясь на колени парня.
— Скажи, что все будет хорошо, — попросила, заглядывая в глаза. Говорят, они не лгут.
— Все будет хорошо, — повторил. — Ты все еще сомневаешься во мне?
Я сомневалась во всем в этом переменчивом мире, только не в нем. Он успел доказать мне свою несгибаемость и упертость. Тогда, получается, дело во мне? Это я боюсь, что слишком слабая и не справлюсь с теми препятствия, которые, по словам всего Костиного окружения, меня ждут?
— Я верю тебе, мне хорошо с тобой, но я не представляю, какое будущее нас ждет. Мы…наши жизни слишком разные…
Костя слышал это уже не раз, но не уставал успокаивать меня. Сколько надо иметь терпения? Или насколько сильно любить?
— Ты слишком много об этом думаешь.
— Как планировать свою жизнь, если нет уверенности в завтрашнем дне? — для меня это было сродни безумию.
— Зачем ее планировать? — как тонкий психолог задавал вопросы, пытаясь добраться до корня проблем, раскопать в чем причина моих страхов.
— Потому что иначе это хаос.
— Этот хаос и называется жизнью. — Видимо, устав доказывать свою правоту обыденным языком, он перешел на научные термины. Решил, раз я рационалистка, задавить меня логикой. — Знаешь, что такое энтропия?
— Мера беспорядка в системе, — непонятно откуда всплыло это знание, буквально отскочив от зубов. Школьные годы все-таки не прошли даром.
— Даже наука полагает, что мир и все, что в нем заключено, полнейший беспорядок. — Тут бы я поспорила, но молча слушала, стараясь вникнуть в суть его лекции. — Ученные вывели столько формул и законов, стараясь объяснить те или иные явления, вывить их закономерности, стремясь все подчинить логике, упорядочить, но даже они оперируют таким понятием как мера неупорядоченности. Ты заметила, что чуть ли не на каждое правило существует исключение? Всегда найдется какая-нибудь молекула, что не подчиняется установленным законам. Потому что нет ничего идеального.
— А как же идеальные системы? — порылась на задворках памяти, — Идеальные газы? — припомнила пример, который так не вовремя пробудил Костино детское чувство юмора.
— Уверена, что хочешь поговорить о газах? — По моему, наверняка, хмурому лицу он понял, что хохма не прошла, и снова пустился в рассуждения: — Это очередное допущение. Считай, что и мы с тобой еще одно исключение из правил.
— Своего рода идеальные газы? — я отчаянно пыталась проникнуться его настроением и приобщиться к вере «счастье в хаосе», не обращая внимания на неудачный пример.
— Да что ты заладила про эти газы?!
— Это ты начал про энтропию!
— В общем да, мы с тобой газы! — громко заключил. Звукорежиссер, отвернулся, пряча улыбку. — Сегодня мы на целый день зарядили Кирилла позитивом. Да, друг? — глянул через плечо.
— Еще как, чувак, — кивал головой.
 
Все веселились, и только я одна во всем нахожу негатив. Может, просто пессимистка?
— Не представляла, что у тебя такие познания в области точных наук, — поделилась внезапным озарением.
— Думала, я умею только, как говорит Андрей, бренчать на гитаре? — Мое замечание несколько задело его. — Или, если я рано добился популярности, то больше ни к чему не стремлюсь, и у меня нет других интересов?