Dragon Age. Тевинтерские ночи

Он опустил копье, но так, чтобы можно было мгновенно поднять его – на всякий случай.
Медведица, замерцав, превратилась в Ирелин, чьи мех и кожа засияли в лунном свете. Эльфийка посмотрела на кунари и сказала:
– Ступай с миром, Саарбрак из Бен-Хазрат. Это место не для тебя.
Саарбрак кивнул и поднял лук, быстро отсалютовав:
– С копьем мне привычнее.
– А мне показалось, выстрел был что надо, – похвалил Страйф, держась за раненый живот.
– Я целился в руку, – ухмыльнулся Саарбарк, осторожно укладывая перед ним громадный лук. – Удачи.
Он направился в лес, сурово взглянув на других кунари, которые последовали за ним, опустив голову и плечи. Через несколько мгновений на поляне остались лишь Мирион, Страйф, Ирелин и труп Баз-таара.
Выйдя вперед, Страйф поднял ногу. Тело Баз-таара соскользнуло с крутого склона, издав стонущий лязг.
– Чуть не опоздала, милая.
– До полуночи еще минимум пара часов, – парировала эльфийка. – Тебе повезло, что я вообще появилась.
Страйф рассмеялся:
– Справедливо. Не думаю, что ты вспомнила про отмычку.
– Я спешила. – Ирелин пожала плечами. – Мы все еще можем отрезать шему ногу.
Мирион побледнел, но Страйф снова рассмеялся:
– А вдруг я смогу прострелить кандалы из лука, что он мне оставил?
– Натяни его сначала. – Ирелин закатила глаза. – Лук высотой с тебя самого.
– Возможно, придется попрактиковаться. – Страйф, прихрамывая, подошел к массивному топору Баз-таара и поднял его обеими руками. – Вот это подойдет. Мирион, тебе лучше сидеть смирно, как мышка.
Мирион откинулся назад, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в руке:
– Да пожалуйста.
Потребовалось три сильных удара, каждый из которых отзывался в ноге Мириона неприятной дрожью. Но вот засов на браслете лопнул. Страйф отступил, волоча по траве дребезжащие оковы, уронил топор и потянулся:
– Ох, наконец-то.
Вытянув ногу, Мирион стряхнул сломанные кандалы:
– Только не скучай по мне слишком сильно.
– Думаю, главный урок этого дня я усвоил, – рассмеялся Страйф. – Ирелин, если ты не против разбить здесь лагерь, мы отдохнем и утром отправимся к клану.
– А что насчет него? – указала она на Мириона.
– Знаю-знаю, это место не для меня, – отмахнулся маг. – Дайте руку перевязать, поспать ночку – и я пойду.
Страйф хлопнул его по плечу – не по тому, которое продолжалось раненой рукой.
– Ты прав, шем. Этот лес не для тебя… Но ведь когда-то и я был здесь чужаком.
Мирион нерешительно улыбнулся старому эльфу. Он не знал, что принесет им новое утро.
Но, во всяком случае, он останется здесь, чтобы это увидеть.
 
Сильвия Фекетекути
 
Внизу, среди мертвецов
 
Чего он только не делал, лишь бы не служить на похоронах: выходил на внеочередные караулы, находил себе замену, делал начальству изысканные подарки. В тот день ничто не помогло. Друзья Одрика из городской стражи шутили, что он боится умереть от скуки. Юноше только и оставалось, что стыдливо отмалчиваться. И вот он уже стоит с копьем в руках и слушает молитву об усопшем. Голос пожилого священника, на удивление громкий для его возраста, эхом отдается от каменной кладки:
– И сошел на землю Создатель, облаченный в величие неба, и прикосновение Его остановило все войны…
Одрик не знал покойного Пенрика Карна, но догадался, что тот происходил из знатного рода – похороны бедняков никогда не собирают целые залы. Некоторые из присутствующих искренне рыдали. Одрик старался не замечать их покрасневшие глаза и искаженные горем лица, глядя в глубину зала с подобающим стражнику равнодушием.
– И отовсюду лилась Песнь Света, когда Создатель прошел по земле…
Одрик перевел взгляд на величественные своды усыпальницы, крытые медной плиткой. Храмовый комплекс возвели в честь освобождения Неварры (королем Каспаром II в 3:65 Башен, упокой Создатель его душу). Обилие городских шедевров и то не смогло затмить мастерство архитектора. Общую картину портил лишь мертвец, лежащий на носилках позади Одрика. Юноша вздрогнул, представив опустевшие глазницы трупа, бездонные, черные как смоль…
 
– Волею Создателя я возвещаю о гармонии всего сущего.
Одрик жил вместе отцом в маленьком глинобитном доме на окраине города. «Любопытство, – говаривал отец, – вот главная беда моего сына. Любопытство и чересчур много книг для мальчика, который просыпается по ночам, плача от очередного кошмара».
От ночных видений избавила нудная, однообразная служба. Но теперь Одрик с удивлением ловил себя на мысли, что скучает по причудливым пейзажам кошмаров, по ужасам, как будто нарочно сотканным для него. Время не пожалело убранства усыпальниц, но даже тень их былой роскоши напоминала юноше о причудливом мире снов.
Погрузившись в мрачные мысли, он не услышал, как отгремела молитва священника, и с носилок медленно сползло шелковое полотнище, не заметил недоумения, а потом и смертельного ужаса на лицах собравшихся.
– Да будет восстановлено Равновесие, да будет миру дана вечная жизнь!
Одрик навсегда запомнил тот миг, когда высохшая рука схватила его за плечо и покойник, гремя золотыми украшениями, вонзил зубы ему в шею.
* * *
– Расскажешь, что было дальше? – спросил пожилой маг и протянул юноше заварочный чайник.
Рядом сидела молодая колдунья, брюнетка с зачесанными назад волосами. Она выжидающе смотрела на Одрика, попивая из кружки.
Юноша помотал головой – чаю не хотелось. Одрику еще не доводилось бывать в кабинете некроманта, и он с любопытством рассматривал комнату. С высокого темного потолка свисали витиевато украшенные черепа, насаженные на крюки. Вдоль стены тянулись стеллажи с книгами и маленькими выдвижными ящичками, помеченными ярлыками. Напротив – столы, сплошь заставленные бурлящими склянками, перегонными кубами, весами и закопченной стеклянной посудой. Слуга в изящной ливрее орудовал пестиком в ступе. Он всякий раз притягивал взгляд Одрика.
– Это Манфред, не обращай внимания. – Старик долил себе чаю. – Еще чуть-чуть, и снадобье будет готово.
Услышав свое имя, скелет повернулся и протянул пожилому магу ступу, почтительно склонив череп. Колдунья придирчиво взглянула на содержимое.
– Добавь-ка еще полстакана эльфийского корня.
Скелет выдвинул один из ящичков в дальнем углу комнаты, достал из него сухой корень и вопрошающе потряс им.
– Королевского корня, будь добр.
Манфред промычал что-то невнятное и продолжил рыться в ящичках.
Маги королевства Неварра, все до единого, состояли в ордене морталитаси, где наиболее талантливых учеников обучали таинствам некромантии. Члены ордена служили жрецами и мистическими защитниками Неварры. Немногие избранные составляли древнее братство Дозорных Скорби, охранявших священные стены Великого Некрополя и похороненных в нем мертвецов.
– Да! Он самый, – просиял старик. – Молодчина, Манфред!
Одрик никогда еще не встречал Дозорных. Юноша не без горечи отметил, что им, при всей их учтивости, абсолютно безразлично, какое впечатление производит на простого стражника оживший скелет.
– Итак, о чем это мы?
Одрик с трудом перевел взгляд на пожилого мага, сидящего напротив. У того были седеющие волосы и аккуратные усы. Вытянутое лицо выражало искреннюю заботу. Точно так же смотрели на Одрика ученые Церкви, когда заставали его в библиотеке ночью, за книгами при свечах. Иногда он засиживался до рассвета и с утра ничего уже не соображал. Добрые братья и сестры пробовали отучить его от этой привычки, но безуспешно.
– Можешь еще что-нибудь вспомнить о похоронах лорда Карна? – мягко спросил Дозорный.
 
– Почти ничего… сэр. Там был еще один стражник, Делла… Она еле стащила с меня мертвеца, сэр.
Некромант небрежно махнул рукой:
– Можно просто Эммрих.
Одрик кивнул и рассеянно дотронулся до забинтованной шеи.
– Простите, сэр, помню… только крики. Много криков…