Игра в бессмертие (СИ)

— Не я, — отмахнулся Взломщик. — А под текстуры попала не ты, а Кэсс Рябова. Ты — всего лишь жалкая копия. В тебе не больше человеческого, чем в программном приложении к термостату.
Кэсс дёрнулась, будто ей влепили пощёчину.
Я посмотрел на Взломщика:
— Пошёл вон.
— Не делай этого, ментор, — он встретился со мной взглядом. — Не пытайся заполучить те предметы! Выбрось их из головы, пока не поздно. Поверь, так будет лучше для все…
Он умолк на полуслове — и пропал.
Кэсс сидела неподвижно, явно борясь со слезами.
— Не нужно его слушать, — мягко произнёс я. — Он просто немощный дурак.
Угнетённо глядя в пол, Кэсс помотала головой. Затем вдруг подняла глаза:
— Немощный?..
— Именно, — подтвердил я. — Потому и отвлекал нас: сотворил стул, закрыл дверь, ни разу её не коснувшись… Корчил из себя крутого, чтобы я согласился на сделку. А долгой беседы он себе позволить не мог.
— Почему? — спросила Кэсс.
— Потому что он болен, — сказал я. — И может находиться в ВИРТУСе не дольше нескольких минут.
  
Глава 12
 
В парке было оживлённо: резвились дети, целовались влюблённые, чинно беседовали старушки. Приверженцы ЗОЖа совершали пробежку, нарезая по аллеям круги. С озера, где плыли лодки, долетал смех.
Но всё это были неписи, создававшие атмосферу, а сам парк был неигровым сегментом: тут не стреляли в компьютерных монстров, а всего–навсего отдыхали.
— Зачем мы здесь? — спросила Кэсс.
— Чтобы спокойно всё обдумать, — сказал я.
Это было чистой правдой: ситуация требовала мозгового штурма, но моя приват–зона перестала быть приватной — там нельзя было ничего обсуждать. Так что мы прямо оттуда вышли в ВИРТУС-меню. Перед стандартными дверями — «Выбрать сегмент ВИРТУСа», «Помощь» и «Покинуть ВИРТУС» — была ещё одна: «Вернуться в «Приват–зону»» (а для Кэсс дверей было три: опции «Покинуть ВИРТУС» для неё не существовало). Зависнув в космосе, мы стали думать, куда отправиться, и я с какого–то перепугу назвал парк… Хотя будь я один, выбрал бы бар.
Очутились мы на лужайке, в окружении живой изгороди. Я сел на скамью, Кэсс осталась стоять. Видимо, была на нервах.
Осмотревшись, она с тревогой спросила:
— Как считаете, он всё ещё за нами следит?
Мне не требовалось уточнять, о ком речь.
— Нет, — сразу ответил я.
— Вы так в этом уверены? Он ведь знал про «Адреум»… И даже вашу приват–зону взломал.
— В «Адреуме» я заселился в отель, — объяснил я, злясь на собственную глупость. — А для Взломщика логично иметь там своего человека.
— С чего вдруг? — усомнилась Кэсс.
— Из–за бинокля, — пояснил я. — «Адреум» для Взломщика — важный сегмент. Думаю, у него там есть связи не только в отеле.
— А приват–зона?.. — напомнила Кэсс. — Вы же не знаете, как Взломщик туда проник.
— Не знаю, — честно признал я. — Но уверен, что взломал он её ещё до того, как Затворник избавил меня от вирусов.
В глазах Кэсс было сомнение — она явно боялась, что Взломщик опять объявится. Вздохнув, я твёрдо сказал:
— Поверьте, он не всесилен: просто хочет таким казаться. Будь это не так, он не пытался бы заключить со мной сделку.
Кэсс немного успокоилась и, смахнув чёлку, отвернулась.
Мы на время умолкли. Вдалеке смеялись неписи, наполняя псевдожизнью свой виртуальный эдем. Под робким ветром зашуршал воздушный змей, прицепившийся к вязу.
А потом Кэсс вдруг спросила:
— Во мне и правда нет ничего человеческого?
Из–за резкой смены темы я не сразу вник в смысл вопроса.
— Что?.. Нет… Конечно, неправда… Это полная чушь.
Если честно, я сомневался в своих словах — но почему–то хотел в них верить. А ещё вновь увидеть, как она смахнёт чёлку.
— Я ведь виртуальный клон, — тихо сказала Кэсс. — Может быть, даже хуже…Может, я всего лишь программа, как говорил Взломщик?
— Он много чего говорил, — бросил я. — Ему бы меньше болтать и сходить к врачу.
Кэсс улыбнулась, и я на неё засмотрелся… Не собирался, но пришлось. Что улыбка, что грусть её облагораживали. Будь здесь профессиональный фотограф, он душу продал бы за возможность заключить с ней контракт.
 
Тут я себя одёрнул: о чём я думаю?! Передо мной — виртуальная девушка, неспособная выйти в реал. А её «прототип» погиб ещё летом. Да мне бы от страха дрожать, а не либидо своё тешить!
«Ни за что и никогда», — напомнил внутренний голос.
Правда, к нему примешался другой: если бы я и впрямь считал Кэсс виртуальной, сказал бы я Взломщику «пошёл вон», когда тот её обидел?..
Приободрившись, Кэсс деловито осведомилась:
— Так о чём вы хотели подумать? Вы же вроде собирались устроить мозговой штурм.
— Собирался, — подтвердил я. — Накопилось слишком много вопросов. Надо бы их обмозговать.
— Обмозговать?.. — с иронией повторила Кэсс.
Я неловко пожал плечами. И чем ей не угодило это слово?
— О’кей, давайте обмозговывать, — Кэсс внезапно повеселела. — Хотите, озвучу первый вопрос?
— Давайте, — согласился я.
— Если Взломщик действительно болен и ему тяжело находиться в ВИРТУСе, то почему он пришёл к нам сам? — Кэсс задумчиво провела пальцем по листьям самшита. — К охране каньона он привлёк сотни людей — и не мог нанять кого–то, кто вошёл бы за него в виртуальность?
— Выходит, не мог, — подтвердил я.
— Почему?..
Поразмыслив, я выдвинул свою версию:
— Допустим, что яблоко, бинокль и кукла — это и в самом деле части какой–то программы. Но кроме Взломщика никто об этом не знает. А что было бы, если бы вдруг узнали?
— Гонка за пасхальными яйцами, — сразу сказала Кэсс.
— Вот именно, — кивнул я. — За тем же биноклем никто не охотится, пока это просто бинокль… Ну лежит он на дне каньона — так и пусть себе лежит. А если кому–то станет известно, что это не бинокль, а нечто большее? Или что кукла — не просто кукла?
Кэсс понимающе кивнула:
— То есть Взломщик не хочет привлекать к ним внимание? И никого не посвящает в свою тайну?
— Похоже на то, — сказал я. — Поэтому он и не нанял переговорщиков: любые беседы об этих предметах он предпочёл вести лично.
— Допустим, — согласилась Кэсс. — Но остаётся вопрос, почему он их не спрячет: ведь мог бы и в сейфе запереть… Даже в разных сейфах. И в разных сегментах.
— Не знаю, — честно сказал я. — Чего не знаю, того не знаю.
Мимо нас пробежал энписи в шортах и майке. Проводив его взглядом, Кэсс задумчиво произнесла:
— А вам не показалось, что Взломщик руководствуется благими мотивами? По крайней мере, он так считает.
— Угу, — буркнул я. — Как диктаторы и террористы.
— Нет, тут другое, — Кэсс мотнула головой. — Он ведёт себя так, словно хочет чему–то помешать: не дать использовать то, что считает вредным.
— Вредным?.. — переспросил я.
— Ну бывают же всякие вредные изобретения, — Кэсс пожала плечами. — Маргарин… Атомная бомба…
Я чуть не прыснул от такого сравнения. Заметив это, Кэсс покраснела:
— Зря усмехаетесь — маргарин называли тихим убийцей. Трансжиры, между прочим, убили миллионы людей!
Я не стал спорить, хотя всё относительно: коварный маргарин давно стал обезжиренным, а ядро урана человечество поделило не только ради бомб — есть ещё атомные электростанции. Всё, что мы создаём, можно использовать двояко — во благо или во вред.
Но с другой стороны — многие видят лишь одну сторону… Быть может, Взломщик в их числе?..
— Кстати, — внезапно спросила Кэсс, — а почему вы отказались от сделки? Ведь он предложил вам больше, чем мой отец.
— В два раза, — уточнил я. — Но ваш отец мне понравился, а Взломщик — нет. Лицом не вышел.
 
Кэсс засмеялась. Её смех очаровывал. Он был звонкий и живой.
Какой он к чёрту виртуальный? Он реальней, чем плесень в моей затхлой квартире.
Но потом я заставил себя думать о работе:
— Что мы имеем? — стал я размышлять вслух, раскладывая по полкам элементы головоломки (а назвать как–то иначе всё то, чем обернулось задание Рябова, я бы не смог). — Вы тестируете «Китеж», проваливаетесь под текстуры и там встречаете мальчика — либо энписи, либо геймера. Он произносит слова, которые вы позже записываете на стикере. Потом вас сбивает машина… — тут я осёкся, но Кэсс продолжила за меня: