Люблю тебя (СИ)

— А как можно прослушать чужой телефон и перехватить чужие сообщения? — задает вопрос.
— Не знаю. Но уверен, что есть масса шпионских программ для этого. Как-то же ставят телефоны на прослушку.
— Телефоны прослушиваются у людей, которые занимают определенные должности. Еще у подозреваемых в преступлении могут прослушивать телефон. Наверное, операторы связи предоставляют правоохранительным органам и спецслужбам доступ к разговором и сообщениям человека. Но если телефон хотят прослушать не правоохранительные органы, не спецслужбы, то как это сделать?
— Я же говорю, установить на телефон какую-нибудь шпионскую программу.
— Думаешь, на мой телефон ее установили?
— Возможно.
Мы оба замолкаем, а в следующую секунду смотрим оторопело друг на друга.
— А что если усатый мужик ходил за мной везде, чтобы установить мне на телефон такую программу!?
Лиля озвучила вслух мою мысль.
— А ты оставляла где-нибудь свой телефон?
Пожимает плечами.
— Не помню, но вполне могла.
Так хотя бы появляется смысл, зачем усатый мужик таскался за Лилей по стадиону даже за кофе и в туалет. В толкучке из болельщиков легко можно вытащить из сумки чужой телефон, быстро проделать с ним необходимые манипуляции и засунуть обратно.
— А у тебя пароль на телефоне не стоит, так ведь?
— Да, я никогда не ставлю. Раздражает постоянно вводить код.
— А по отпечатку пальца? По лицу?
— Нет, не ставлю.
Вместо ответа у меня вырывается тяжёлый вздох.
  
Глава 35. Квартира
 
Лиля
Когда Никита тормозит во дворе своего дома, меня охватывает странное чувство. Снова оказаться в его квартире… Не знаю. Когда-то я мечтала жить с ним здесь. А теперь это место, скорее, вызывает неприятные ощущения.
Стараясь не подавать вида, выхожу из автомобиля и следую за Никитой в подъезд. Он достаёт из почтового ящика стопку платежек за ЖКХ и нажимает кнопку вызова лифта. Здесь ничего не изменилось за шесть лет. Так же все блестит и сверкает мрамором. Кстати, ключи от квартиры Свиридова болтаются в моей сумке. Почему-то я их не выложила, хотя, конечно, не собиралась сюда приходить.
Ник открывает дверь, и я с волнением переступаю порог. А когда Свиридов включает свет, у меня и вовсе сердце к горлу подскакивает. Здесь ничего не изменилось. Прихожая такая, какой я ее запомнила. Сняв верхнюю одежду, иду за Никитой дальше. Останавливаюсь в гостиной. Смотрю на диван, на пушистый ковёр у камина. Мы часто занимались тут любовью. Тут и расстались.
Ник включает компьютер, бьет по клавиатуре и щёлкает мышкой. Коммуналку оплачивает, наверное. А я стою и не могу пошевелиться. Воспоминания сковали тело.
— Там кофемашина вроде работает, — Никита обращается ко мне, не поворачивая головы. — В шкафах, может, найдётся какое-нибудь печенье. Только срок годности надо проверить.
— Мы только что ели в ресторане.
— У нас еще полтора часа до поездки к Соне и Диме.
Стараюсь прогнать воспоминания. Что я, в самом деле? Это было давно и не имеет значения. Мы с Никитой расстались, а секс ничего не значит. Мы не вместе. Мы не пара.
Пересекаю гостиную и попадаю в кухонную зону. Открываю один шкафчик, второй. В углу лежит пачка моих любимых вафель. Никита их не ел, нельзя было по его диете. Беру вафли. Срок годности истёк четыре года назад. Да тут у всего истёк срок годности. У чая, у капсул кофе. Складываю все просроченные продукты в одну кучу на столешнице. Так увлекаюсь процессом, что не слышу, как Никита подходит сзади. Испуганно вздрагиваю, когда обнимает меня со спины. Он падает лбом мне на плечо и молчит. Наверное, мы оба думаем об одном и том же.
— Прости, — шепчет.
Боль пронзает меня острой стрелой. Закрываю веки, стараюсь дышать ровно, чтобы не выдать, какой ад творится в душе.
— Я люблю тебя. Мне никто кроме тебя не нужен. С тобой, как ни с кем.
Слезы покатились по щекам. Хорошо, что Никита их не видит.
— Я так виноват перед тобой, — продолжает шептать. — Если бы я мог вернуть время назад…
 
— То ты бы сделал то же самое, — заканчиваю за него фразу. — Ты бы бросил меня и уехал.
— Нет. Я бы забрал тебя с собой.
Ник целует мою шею, идет вверх к лицу. Резко разворачивает меня к себе. Это происходит слишком неожиданно, я не успеваю стереть слезы с щёк. Никита нежно вытирает их подушечками больших пальцев. Склоняется ко мне, целует в губы. Заботливо ласкает их без сумасшедшей страсти и голода. Запускает ладонь в мои волосы и просеивает их через пальцы.
Прервавшись на глоток воздуха, соприкасаемся лбами.
— Переезжай сюда жить. Здесь центр, тебе в разы ближе до работы. Сколько ты каждый день тратишь на дорогу? А отсюда ты будешь добираться до своей газеты за пятнадцать минут.
Когда-то я мечтала здесь жить. Когда мне это уже не нужно, Никита предлагает.
— Мне нравится моя квартира.
— Ну хотя бы оставайся здесь пару раз в неделю.
— Зачем?
— Чтобы не тратить много времени на дорогу, чтобы дольше поспать.
— Метро — единственное место, где я читаю книги. Если я не буду ездить на метро, то перестану читать.
— Читай дома в кровати.
— Дома в кровати я смотрю сериалы, — тихо смеюсь. — Свиридов, у меня все распланировано.
Юрко выскальзываю из его рук и снова разворачиваюсь к кухонным шкафам.
— Слушай, у тебя куча просроченных продуктов. Тараканы заведутся. Надо все это выбросить.
— Выброси. Делай тут, что хочешь.
Это звучит так… будто я хозяйка в этой квартире. Слегка трясу головой. Нет, мне показалось.
У Никиты звонит телефон. Он отходит на пару шагов и принимает вызов.
— Да, пап.
Инстинктивно напрягаюсь, услышав, что Никите звонит отец.
— Нет, конечно, я еще не успел связаться с берлинской клиникой. Я в понедельник им позвоню, когда вернусь в Германию, — замолкает, слушая ответ отца. — Давай пока сиделку наймём. Через неделю отвезу маму в Берлин, — снова замолкает. — Нет, я на неделе не смогу прилететь. У меня в четверг матч, надо готовиться, — опять замолчал. — Да, на выходных. Я в субботу к вам приеду. Маму выпишут уже? — молчит. — Хорошо. Завтра я заеду к ней в больницу. Давай, пока.
Свиридов кладёт трубку.
— Все в порядке? — интересуюсь как бы между прочим.
— Да, папа спросил, когда повезём маму в Берлин. Он тоже хочет поехать, ему надо спланировать поездку.
Отец Никиты занимается бизнесом, связанным с нефтепродуктами. Подробностей не знаю, это слишком сложная для меня тема. Мне только известно, что папа Никиты очень много работает, почти без выходных. Тетя Женя постоянно жаловалась на это моей маме. Но зато и уровень жизни Свиридов-старший обеспечил своей семье соответствующий. Родители Никиты в разное время выкупили все квартиры на своей лестничной площадке и разбили стены. Таким образом, они владеют целым этажом в нашем подъезде. Плюс у них большой загородный коттедж, очень дорогие автомобили. Это то, что было шесть лет назад. Сейчас, может, еще недвижимости и машин прибавилось, не знаю.
— На завтра у нас нет планов? — спрашивает.
— Вроде нет.
— Тогда я отлучусь на пару часов в больницу к маме, ты не против?
— Не против.
Как я вообще могу быть против? Какой бы тетя Женя ни была, для Никиты она мама. К тому же во многом своей успешной карьерой Никита обязан именно ей.
В машине меня немного царапнуло, что Никита повезёт мать в Германию на реабилитацию после инсульта. Глупо с моей стороны, конечно. Просто в голове пронеслась мысль, что а меня шесть лет назад никто никуда не повёз лечиться. У моих родителей нет таких денег и возможностей. Правда, я бы и сама не захотела ехать, я даже тут в Москве не пошла к врачам, но сам факт. Не знаю, почему вдруг стала об этом думать.
Гинеколог в больнице оказался прав. Я бесплодна. Теперь уже точно, потому что Никита кончает в меня каждый раз, а толку нет. Месячные прошли, как обычно. Скоро должны наступить новые. Ни секунды не сомневаюсь, что они пойдут. Можно ли было это исправить, если бы я сразу кинулась к врачам? А может, и сейчас не поздно?