Люблю тебя (СИ)

— Подожди. Я не очень понял.
Мама жестом левой руки просит подать ей стакан с водой. Подношу к ее губам, она делает пару глотков.
— Следователю нужно было на кого-то повесить вину. Лиля подозревала девочку из фан-клуба. Следователю была удобна эта версия, он хотел ее использовать. Но если бы девочке из фан-клуба выдвинули официальное обвинение, то пришлось бы допрашивать тебя как свидетеля. А я не могла допустить, чтобы ты узнал. Мне было очень сложно договориться со следователем. Я очень крупную сумму в итоге заплатила и не только ему, а еще нескольким его начальникам. Потому что у них все дело посыпалось. Раз тебя не допрашивали, то не могли официально обвинить девочку из фан-клуба. Но она ведь и правда была не виновата. Ты же ее видел, знаешь. Ну как она может такое провернуть? Ее бы посадили ни за что.
Мама замолкает на паузу. Прикрывает глаза, чтобы отдохнуть. А у меня озноб по позвоночнику побежал. Я ведь даже не думал об этом. Получается, скрыв от меня нападение на Лилю, мама спасла ни в чем не повинную Юлю. Она хоть и чокнутая сталкерша, но ведь правда не виновата. А могла сесть в тюрьму за то, чего не делала.
— Я не знаю, кто и за что сделал такое с Лилей, — переведя дух, мама снова собралась с силами. — Сама много размышляла.
— Как ты думаешь, почему следствие не стало нормально искать виновных?
— Не знаю. Но если я заплатила им, чтобы тебя не допрашивали, то и другие могли заплатить, чтобы остаться ненайденными. Следствию была очень удобна версия с фанаткой. Им же по большому счету безразлично, кого сажать, главное, чтоб дело было раскрыто. Но вмешалась я. После этого на следствие могли выйти настоящие виновные, чтобы спустить дело на тормозах.
Откидываюсь на спинку стула, задумчиво барабаня пальцами по ноге.
— За Лилей следили, — говорю после долгой паузы. — Долго следили. Писали ей анонимные угрозы.
— Почему ты думаешь, что угрозы и нападение связаны?
— А разве они могут быть не связаны?
— Вполне.
Оторопело гляжу на мать.
— Нет, подожди, — решительно говорю. — Исполнители нападения сказали Лиле: «Тебя предупреждали не выходить на улицу». Или как-то так. Откуда они об этом узнали? Значит, угрозы были связаны с нападением.
— Если за Лилей внимательно следили, то могли знать, что она получает от кого-то угрозы. А фразу такую сказали, чтоб всех запутать и пустить по ложному следу.
В моей голове происходит взрыв, из-за которого я не могу произнести ни звука. А мама продолжает:
— Судя по всему, к нападению на Лилю подошли очень серьезно. А раз подошли серьезно, то сто процентов прослушивали ее телефон и знали, что ей угрожают. Исполнители могли специально обронить эту фразу, чтобы Лиля передала ее полиции, и следствие стало искать виновных среди тех, кто писал Лиле анонимки. Девочка из фан-клуба идеально подходила на роль козла отпущения.
— Вот только девочка из фан-клуба не писала Лиле угрозы. Она писала ей гадости, оскорбления. Например, что Лиля не красивая. Но не угрозы! Угрозы — не дело рук фан-клуба!
— Значит, был кто-то еще.
Пока я изумленно молчу, мама тянется ко мне левой рукой, берет за ладонь.
— Не надо, сынок. Не лезь в это. Я заплатила следствию стоимость трёхкомнатной квартиры в Москве. Это только чтобы тебя не допрашивали. Представляешь, сколько заплатили они, чтобы замять дело?
Я потерял дар речи от шока. Я просто не могу поверить, что угрозы и нападение не связаны.
  
Глава 34. Догадка
 
Никита
От мамы я выхожу в шоке и растерянности. Ее предположения не лишены смысла. Но тогда все совсем запутанно получается, и у меня просто мозг взрывается от этого ребуса.
Отец задумчиво глядит в окно в коридоре больницы. Подхожу к нему.
— Мне пора ехать, завтра снова навещу маму. Я думаю, надо будет отвезти ее в Германию на реабилитацию после инсульта.
— Да, надо будет.
Отец осунулся и тоже будто бы постарел на несколько лет. Первым обнимаю его.
— Ты прости нас, — говорит. — Мы с мамой сильно виноваты перед тобой.
 
— Все в порядке. Лиля, к счастью, не вышла ни за кого замуж, так что у меня есть шанс.
Отец кивает.
— Я надеюсь, у вас все получится, и вы будете счастливы.
Я рад, что помирился с родителями. Но все равно ухожу из больницы с тяжелым камнем на душе. Все стало еще сложнее и запутаннее, добавилось проблем с маминым здоровьем. Еду за Лилей к свадебному салону. Паркуюсь рядом и пишу, что жду ее. Она выходит минут через десять с Соней и Ульяной. У Софьи в руках большой чехол для одежды. Наверное, со свадебным платьем. Бывшие одноклассницы замечают меня и машут в приветствии. Я тоже машу им рукой.
Лиля прощается с подругами и спешит ко мне. Как только садится в машину, сразу целую ее. Несколько часов не видел, а уже соскучился.
— Не надо на людях, — вырывается из моих рук.
— Ты о ком?
— Соня с Ульяной смотрят.
— Пускай смотрят, — еще раз целую Лилю в губы.
Она злится, так что отстраняюсь, чтобы не стала ругаться.
— А их не надо никуда отвезти? — еще раз смотрю на Соню и Улю на тротуаре. Они делают вид, что увлечены разговором друг с другом.
— Нет, Соня на своей машине, а Ульяна ждет такси.
Трогаюсь с места.
— Как все прошло? — спрашиваю.
— Хорошо. Соня купила свадебное платье. В шесть часов они с Димой нас ждут. Мы при Ульяне это не обсуждали. Димин брат — не самая приятная тема для Сони.
Согласно киваю.
— Как ты? Сделал дела по квартире?
— Нет. Мне позвонили отец, у моей мамы произошёл инсульт.
Лиля пугается, расширяет в страхе глаза.
— О Господи.
— Вроде бы все не так страшно. Она нормально разговаривает. Только правая часть тела плохо двигается. Я заберу ее на реабилитацию в Германию.
Лиля шумно сглатывает и отворачивается от меня к лобовому. Она никогда мне не жаловалась, но я знаю, что моя мама доставала Лилю. Это было понятно по тому, как Лиля стала избегать встреч с моей матерью, не хотела лишний раз заходить в гости, хотя до наших отношений очень любила пить кофе с моей мамой. Да, моя мать не ангел. Конечно, я бы хотел, чтобы у них с Лилей были хорошие отношения. Надеюсь, у мамы уйдет эта глупая ревность. Жаль, что я единственный сын. Если бы помимо меня было еще несколько детей, то родительнице некогда бы было заниматься такой ерундой.
— Куда мы едем? — Лиля переводит тему.
— Давай сейчас пообедаем, а потом все-таки заедем в мою квартиру, а то мне отключат свет и воду за неуплату.
— Хорошо.
Лиля заметно загрузилась после рассказа о мамином инсульте. Я даже начинаю жалеть, что поведал ей. В ресторане я сажусь не напротив Лили, а рядом на диван. Обнимаю за плечи, пока ждём заказ, целую в щеку.
— Наверное, на следующих выходных не получится ко мне в Мюнхен. Я приеду в Москву. Маму, думаю, уже выпишут. Мне нужно будет отвезти ее в Берлин. А через выходные тогда ко мне. Хорошо?
— Хорошо, — безразлично соглашается.
Вздыхаю. Лиля прям резко переменилась в настроении. Наверное, мне лучше вообще не говорить о моей матери. Видимо, родительница тогда совсем достала Лилю, что даже спустя шесть лет она так реагирует. Решаю перевести тему на то, что сто процентов будет Лиле интересно.
— Я тут подумал, а что если угрозы и нападение на тебя не связаны?
О том, что такое предположение выдвинула мама, решаю умолчать. Лиля мгновенно загорается интересом. Ура.
— В смысле не связаны?
— А почему мы решили, что угрозы и нападение — дело рук одного человека?
— Потому что это логично. Сначала угрожали, потом напали. И исполнители сказали, что меня предупреждали не выходить на улицу.
— Если нападение на тебя тщательно готовилось, то твой телефон могли прослушивать, могли перехватывать твои сообщения и знать, что тебе кто-то угрожает. А потом обронили эту фразу, чтобы всех запутать.
Наверное, у меня было точно такое же выражение лица, как у Лили, когда мама озвучила свою теорию. Официант приносит заказ, но Лиля к нему не притрагивается. Задумывается.