Пока ты видишь меня
– Но мне так хотелось поесть именно тут!
Когда Чхоль затопал ногами и устроил истерику, на лице Хэдан, которая пристально на него смотрела, появились едва заметные морщинки. Наверняка ей хотелось спросить, почему этот жнец так себя ведет, но она сдерживалась. Я взял Чхоля за плечо, чтобы успокоить. Из-за того, что мы подняли шум перед рестораном, никто не хотел туда входить, хотя как раз было время обеда, в этот час в таких местах обычно многолюдно. Тогда Ли Чонун, словно спрашивая, в чем вообще проблема, взялся за ручку двери.
– Тогда я возьму еду навынос. Мы сможем съесть ее дома у Хёна или у меня.
– Что? У тебя тоже есть дом? – переспросил, обращаясь ко мне, Чхоль, удивленный словами Ли Чонуна.
До сих пор я скрывал наличие у меня дома, но постарался кивнуть с самым невинным видом.
– Хорошо, если это будете вы… – пробормотала почти про себя Хэдан, стоящая рядом.
– Чонун, возьми-ка.
Чхоль поспешно протянул купюры Ли Чонуну, который уже было собирался войти в ресторан. Он попытался отмахнуться, говоря, что на этот раз купит все сам, но Чхоль, как обычно, молча вручил ему деньги и тут же отвернулся. Ли Чонун вошел внутрь.
– Так что? Это даже не ночлежка, а дом? Жнецам, вроде нас, дома не нужны. Зачем он тебе?
– Ну, так вышло.
– Так надо было сразу сказать! А я-то каждый раз останавливался в отеле у Хана, выслушивая от него всякие гадости!
– Зачем тебе вообще было где-то останавливаться? Ты ведь даже не спишь.
– Мой чемодан! Мне же нужно было его где-то оставлять!
– Мог бы просто оставить его в Тэгу. Если тебе что-то нужно, всегда можно воспользоваться дверью.
– Там тоже их негде оставить. И вообще, это все мои вещи, так что неудобно.
– Все твои вещи, говоришь?
Услышав мой слегка удивленный вопрос, Чхоль наклонил голову, словно спрашивая, в чем проблема. А ведь если подумать, в номере отеля, где жил Хан, я едва видел его вещи. У него есть только пара костюмов да зонтик-трость, который он носит с собой. По сравнению с ним моя студия целиком завалена антиквариатом и всякой всячиной… Когда я задумался об этом, то почувствовал, что не должен пускать их к себе.
– Давайте поедим в доме у Ли Чонуна…
– А вот и еда!
Ли Чонун вышел из ресторана, держа в обеих руках большие пакеты. Конечно, никто не услышал моих слов, ведь он своим появлением меня прервал.
– Что ж, тогда пойдем к Хёну?
– Мы собираемся к нему?
– Разве это не очевидно? Неизвестно, что станет потом с домом человека, в который мы все вместе ворвемся. Непонятно, какие могут быть проблемы. Что думаешь, Хён?
– Ну конечно…
Когда я нехотя ответил, то услышал рядом с собой тихий смешок. Это была Хэдан. Должно быть, она уже почувствовала мое затруднение и с интересом наблюдала за мной. Даже та, которая знала все мои обстоятельства, не собиралась мне помочь. Я, глубоко вздыхая, обреченно направился домой.
* * *– Что это все такое? Ты что, и такие вещи собираешь? И для чего?
– Некоторые из них я получил, а некоторые купил. Выбрасывать просто лень.
– Из какого времени эта вещица? Да тут же настоящий музей. Хён, ты какой-то странный. И собираешь всякое.
К счастью, Чхоля, похоже, не очень интересовали груды предметов. Наоборот, он начал разбрасывать вещи, чтобы освободить места, куда мы могли бы сесть, так что Ли Чонуну даже пришлось его остановить. Он осторожно перемещал различные предметы, например керамику и книги, бормоча, что они вполне могут иметь культурную ценность. Я кое-как развернул столик, принес воду, которую набрал из источника, и вымыл несколько чашек. Ли Чонун, даже распаковывая еду, украдкой поглядывал на керамические чашки и, казалось, задавался вопросом, какие истории за ними стоят.
– Хён, могу ли я оставить свой узелок здесь на некоторое время?
Хэдан положила узелок, который принесла с собой, в углу комнаты.
– Одежда, которую я носила на небе, испачкалась в пыли, пока я была в цветнике, но я так и не успела ее постирать, поэтому пришлось взять ее с собой на землю. Здесь в окрестностях, случайно, нет чистого водопада или ручья? Я хочу ее постирать.
– Нет. Хочешь, я загружу ее в стиральную машинку?
Там, где-то за стопками книг, скрывалась стиральная машинка. Когда я наклонился, чтобы убрать книгу, она подняла руку, как бы останавливая меня:
– Не стоит. Не хочу сваливать свои хлопоты на других. Разберусь потом, когда найду чистый ручей.
Когда стол был почти готов и все сели вокруг, собираясь поесть, Ли Чонун указал на принесенный Хэдан узелок и прошептал мне:
– Это платье с крыльями небесной феи?
– Нет смысла его красть. Она не выйдет за тебя [39].
– Нет… Дело не в этом, мне просто любопытно!
– Феи не могут иметь детей.
За спиной Ли Чонуна, чье лицо раскраснелось от смущения, открылась решетчатая дверь. Сухо произнеся эти слова, Хан переступил порог и вошел в комнату. Как и ожидалось, трапезу пропустить он не мог. Держась подальше от Чхоля, он сел между мной и Ли Чонуном и разломил деревянные палочки для еды.
– История о фее и дровосеке всего лишь сказка. Небесные существа и существа из потустороннего мира не могут иметь детей.
– Тогда как вы стали жнецами?
– Мы родились такими и не связаны никакими кровными узами, как существа из мира живых.
– Значит, вы с самого начала были такими?
– Думаю, да. – Ответив, Хан сразу же начал есть гречневую лапшу.
Поначалу он относился к Ли Чонуну как к человеку-невидимке, но после нескольких совместных обедов и ужинов, похоже, почти привык к нему. Хана никогда не интересовали люди вне работы, так что я было решил, что он начал потихоньку открываться, но в тот же миг он отложил палочки в сторону и сказал:
– Судя по тому, что фею он тоже видит, похоже, замыслил совместное самоубийство или даже убийство с последующим самоубийством.
– Кто?
– Этот человек. Большинство из тех, кто видит сразу и жнецов, и фей, задумывают одновременно и убийство, и самоубийство.
– Это еще что за чушь?! – вскрикнул Чхоль, повысив голос.
Он уже поднял палочки для еды, собираясь бросить их в лицо Хану, когда я схватил его, а Хэдан холодно заговорила:
– Люди редко видят фей и жнецов, а те, кому это доступно, обычно именно таковы. Но разве были среди них те, кто показывал нам, что способен на это?
– Не было. Чхоль, садись скорее. Ты что, собираешься драться за столом?
В конце концов Чхоль, продолжая пыхтеть, сел, а Хан растерянно посмотрел на Хэдан. Он взглядом спрашивал ее, что это значило. Хэдан, элегантно подцепив лапшу, сказала:
– Такие люди не замечают ничего вокруг. Даже если они могут нас видеть, это ничего не меняет. Поэтому не нужно так беспокоиться об этом человеке. Есть ли вообще смысл волноваться о чем-то подобном?
– Вы отличаетесь от тех фей, которых я знаю. Я слышал, их доброжелательность не знает границ, и они заботятся о людях более тщательно, чем генералы. – Хан как можно мягче постарался намекнуть, что это было недружелюбно.
Хэдан определенно вела себя намного холоднее, чем другие феи. Когда она уже открыла рот, чтобы положить туда лапшу, то взглянула на Хана и ответила:
– Это предубеждение. А еще я забочусь о людях. Мне просто жаль, что они глупы.
Сразу после этого Хэдан начала жевать, и на ее лице появилось удовлетворение. Ли Чонун опорожнил тарелку, оставив лишь немного супа, и посмотрел на нас с загадочной улыбкой:
– Нет никого, чью жизнь я хотел бы забрать вместе со своей.
– Чонун, все в порядке? Прости уж, что мы об этом за едой. Я потом как следует поколочу этого негодяя Хана.
– Все в порядке. Не нужно обо мне беспокоиться. Не знаю, почему я могу видеть вас и фею, но причина точно не в этом. Мне уже пора идти на занятия…
– Почему?
Ли Чонун взял сумку и уже собирался встать, как вдруг замер и повернул голову ко мне. По моему лицу он понял, о чем я спрашивал, и его рот слегка скривился.