Пока ты видишь меня

– Послушай, Хан. Если слова Хёна – правда, то это большая проблема. Ты когда-нибудь вообще видел подобных людей раньше?
Хотя Чхоль был полон задора, лицо Хана ни капли не смягчилось. Ненадолго погрузившись в раздумья, он поставил свой зонтик-трость в углу комнаты, снял пальто и убрал его на место. Это означало, что он согласился с мыслями Чхоля, хотя и не говорил об этом. Если бы это было не так, он бы взмахнул своим зонтиком и закричал ему, чтобы тот пришел в себя.
– И что теперь будем делать? – спросил я, искоса взглянув на Чхоля.
Он снова надел солнцезащитные очки и провел рукой по окрашенным в рыжий цвет волосам. Похоже, он считал, что это будет выглядеть круто, но мы с Ханом лишь скривили лица.
– Говядина подойдет, верно?
– С чего вдруг говядина?
– Идемте завтра есть говядину. Нажарим ее в ресторане, наедимся от пуза, сколько влезет!
– Что ты все заладил о говядине? Надо решить, что делать с Ли Чонуном… Эй, погоди, ты серьезно?
– Именно! Я даже вспомнить не могу, когда последний раз ел мясо на гриле! На этот раз мы пойдем с пареньком в дорогой ресторан и наедимся жареной говядины вдоволь!
Единственное, что он додумался сделать с человеком, который может нас видеть, – это пойти есть мясо? Сегодня был суп, а завтра говядина?! Словно почувствовав, что я посчитал Чхоля безнадежным, Хан с серьезным видом сказал:
– Может, убьем его?
– Думаешь? Хм, тогда после того, как поедим мясо.
– Хён, не следует вам подыгрывать ему.
– Ну, так-то оно так.
«Тем не менее было приятно поесть горячий суп после того, как каждый день я питался только кимбапом. Если закажем немного мяса, никому хуже не станет», – самодовольно подумал я и снова поспешно кивнул.
Решение, которое я принял с легкостью, как и пять лет назад, когда я подошел к Ли Чонуну.
Никто из нас не знал, что выбор снова приблизиться к Ли Чонуну потрясет нас всех, до этого момента остававшихся в добром здравии…
3
Однажды я увидел обувь, аккуратно оставленную на крыше здания. Хозяина этих старых кожаных туфель уже не было на свете. Иногда люди, которые решают покончить жизнь самоубийством, наводят вокруг себя порядок. Такое поведение мне было непонятно. Все равно они скоро умрут, так зачем это делать? Иногда у смерти есть предвестники, но иногда она приходит без всякого предупреждения.
Однако они сами приняли такое решение, заявив о своих намерениях. А я не мог забыть те аккуратно поставленные туфли. Они стояли так, как будто их хозяин вошел в место, где следует соблюдать вежливость, словно показывая, какую смерть желал человек, совершивший самоубийство.
Существуют ли вообще слова, которыми можно описать смерть? Как и нет слов для объяснения жизни. Подобно тому, как небо и земля изначально были одним целым, так смерть и жизнь тоже являются одной сущностью. Жнецы играют благородную роль, направляя тех, кто стоит перед вратами смерти.
Однако есть и души, которые не получают проводников. Это те, кто совершил самоубийство или убийство. Самоубийство – прерывание собственного пути, а убийство – пути другого человека. Поэтому милость остановить того, кто решил покончить с собой, лежит на плечах жнеца. А милость предотвращать убийства лежит на генералах и феях, подчиняющихся владыке неба Нефритовому императору.
Жнец может попытаться предотвратить самоубийство, руководствуясь собственным состраданием. А генералы и феи могут, также основываясь на своем сострадании, вмешиваться в убийства. Но нельзя сказать, что это тут же приведет к спасению. Каковы шансы нам встретиться со всеми этими смертями, сбивающими душу с пути, ведь их бесчисленное множество?
Пусть человек, решивший покончить жизнь самоубийством, и может видеть жнеца, но если он не подаст виду, заметить это невозможно. А когда по улице идет человек, которому предстоит совершить убийство или стать его жертвой, если он не сможет почувствовать прикосновение генерала или феи, они увидят лишь безобразный финал.
* * *
– Первый шаг к трагедии – это глупость, не позволяющая оглянуться вокруг себя.
  
Это случилось где-то в 1920-х годах. Я встретил фею на улице, которая сейчас называется Чхунмуро, а раньше звалась Хонмачи [24] и была излюбленным местом отдыха японцев. Несмотря на утонченную внешность, говорила она весьма резко и прямо, из-за чего ее речь казалась несколько грозной. Я решил, что она точно была не самой милой из всех фей.
Она жаловалась на трудности, вызванные тем, что часто приходилось спасать людей от убийств. Несмотря на то что людей постоянно призывали не делать такой выбор, лишь немногие из них к этому прислушивались.
– Нет ни одного дня, чтобы ворон не кричал. Жнецы, наверное, сейчас тоже весьма заняты, не так ли?
– А разве мы хоть когда-то были не заняты?
– Ну конечно. Потому что приходится сопровождать души и заботиться о них без конца. У юных людей с наивными взглядами иначе и быть не может.
Она произнесла эти слова не потому, что смотрела на людей сверху вниз. Ей было искренне их жаль, и она только кивала головой. А ведь если вспомнить, тогда тоже в разгаре был сезон дождей. Землю размыло, одежда людей была забрызгана грязью, но под милым ханбоком [25] феи виднелись черные туфельки без единого пятнышка. Я смутно помню, что несмотря на то, что их каблук был довольно высоким, фея шла весьма чинно. А что было тогда у меня на ногах? Я не помню. Вероятно, я носил обычную для того времени одежду.
Я шел, погрузившись в смутные воспоминания о прошлом, и, сам того не подозревая, очутился перед кинотеатром. Улица в моей памяти и Чхунмуро, какой она была сегодня, очень сильно отличались. Улицы, превратившейся в грязное месиво из-за дождя, больше не существовало. Как не было феи, одетой в ханбок с юбкой цвета индиго, доходившей ей до изящных лодыжек, не было и черных туфелек под этой юбкой. Хотя сейчас было утро выходного дня, улочка казалось тихой, и по ней шли, катя за собой чемоданы, уже не японцы, а китайские туристы.
* * *
Я взглянул на электронное табло на старом здании кинотеатра. Мельком просмотрев киноафишу, я вошел внутрь более медленным шагом, чем раньше. Без колебаний поднявшись на эскалаторе на третий этаж, я вошел в шестой зал. Молодой сотрудник, конечно же, не заметил, как я прошел прямо перед ним, продолжая пристально осматривать коридор, чтобы убедиться, что других посетителей нет.
– Вон он где.
Это был утренний сеанс второсортного фильма, возможно, именно поэтому людей было мало, и Ли Чонун сидел среди пустых кресел. Он, как будто не замечая меня, серьезно смотрел на экран. При этом, однако, не забывал подносить ко рту хот-дог и колу.
Хот-дог с самого утра… К тому же он, похоже, один уже съел, раз на подлокотнике стояла пустая коробка из-под хот-дога. Я покачал головой и сел на кресло через проход от Ли Чонуна. Даже когда я подошел и занял место рядом, он все так же не отрывал глаз от экрана. Может быть, он снова перестал меня видеть?
В таком случае мне определенно следовало бы обрадоваться, но я почувствовал странную тревогу. Профиль Ли Чонуна, мерцающий в свете экрана, вдруг потемнел. Но это всего лишь закончилась реклама, темнота воцарилась всего на мгновение, и тут же начался фильм. На экране появился мальчик в очках, держащий в руках куклу и бродивший по темным ночным улицам. Ли Чонун, поставив вторую коробку от доеденного хот-дога рядом с собой, сосредоточился на фильме.
– Давно я не смотрел фильмов.
Раньше я часто ходил в кино, чтобы развеять скуку, но в последнее время вообще не смотрел фильмов. Реальность была более захватывающей и трагичной, чем предсказуемые и скучные истории. Жнец всегда находится совсем рядом с точкой кульминации под названием «смерть».
– Будет ли он интересным?..
– Тсс.