Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)

Неужели они всё-таки решили, что я не Сетит? Могут ли они догадаться?
Тяжело дыша от облегчения, я смотрела, как они улетают. И в следующее мгновение меня охватил ужас. Они направлялись в лагерь, где находились мои брат и отец. Я поднялась на ноги, бесполезно побежала за ними.
— Нет! — воскликнула я.
Я не могла остановить скарабеев и не могла никого предупредить.
Облако жуков улетело, закручиваясь вокруг себя, так что тени их тёмной массы пульсировали между чёрным и серовато-зелёным. Я побежала по снегу, наблюдая, как они становятся всё меньше. Наконец они выровнялись и исчезли из моего поля зрения. Они добрались до лагеря.
Несколько минут я бежала в белом безмолвии, не видя ничего, кроме яркого солнечного света и облачков инея от моего дыхания. Когда я приблизилась к лагерю, я услышала шум. Рёв. Крики.
Мой отец. Рорк. Я так боялась их потерять.
Я продолжала бежать, заставляя себя двигаться быстрее. Я представила себе Рорка на солнышке со своими друзьями, раздетого по пояс, загорающего во время игры в футбол. Я представила, как на него опускается туча жуков. Даже мои шаги, казалось, звали его по имени. Рорк. Рорк. Рорк. Я не могла потерять его. Я не могла. Не Рорк. Не папа.
Крики стихли. Что это значило? Моё сердце тревожно забилось в рёбрах. Неужели жуки убили всех? Могли ли они сделать это так быстро?
Серое облако двинулось вверх, это были жуки? Когда я увидела лагерь, я поняла, что это был дым. Горела палатка, одна из больших, в которой находился генератор. Когда я подошла ближе, я увидела людей, бегающих вокруг, бросающихся в палатки и выходящих из них. Всё, что осталось от облака скарабеев, — это несколько насекомых, сердито жужжащих в воздухе. Люди шлёпали по ним и давили их между перчатками, когда они подлетали достаточно близко. Никто не тушил пламя в палатке. Едкий запах горящего пластика, и чего-то ещё хуже пахнущего, разносился повсюду.
Двое мужчин лежали на земле, завёрнутые в одеяла, и бились в конвульсиях. У меня ещё не было места для жалости. Я всё ещё была охвачена страхом. Все были в белых куртках с капюшонами, и большинство из них скрывало мужчин под одеялами. Мои глаза обшаривали жертв. Куртка моего отца была длинной, почти до колен, с блестящей отделкой. У Рорка волосы были короче и скорее кремовые, чем белые. Был ли кто-нибудь из этих лежащих фигур моими родными? Ботинки обеих жертв были серыми. Я не могла вспомнить, какого цвета были ботинки моего отца или Рорка.
Я подошла ближе, тяжело дыша после бега. Лицо одного мужчины было опухшим и красным. На его фиолетовых губах собралась пена. Рядом с мужчиной на коленях стоял кто-то ещё, и я действительно смотрела на него несколько мгновений, прежде чем поняла, что это мой отец. Мой отец пытался заставить умирающего лежать достаточно неподвижно, чтобы папа мог накормить его Альтовенено.
— Это поможет, — сказал мой отец. — Тебя не слишком сильно укусили. Можешь поблагодарить за это свою куртку.
В ответ мужчина только издал булькающие звуки. Он открыл рот достаточно широко, чтобы папа смог протолкнуть внутрь лекарство.
— Пожуй это, а потом лежи спокойно. Пусть лекарство сделает своё дело.
— Папа… — Мой голос был едва слышен.
Его взгляд метнулся ко мне. Он облегчённо вздохнул, встал и подошёл ко мне, раскинув руки.
Я крепко обняла его.
— Где Рорк? — спросила я.
— С ним всё в порядке. Всего несколько укусов, — отец отстранил меня, оценивающе оглядывая и отмечая раздавленных жуков на моей куртке. Его взгляд скользнул по моему лицу, и он откинул мои волосы назад, проверяя, нет ли травм. — С тобой всё в порядке? — спросил он с недоверием. — Они тебя не укусили?
Я хотела рассказать ему всё, но как я могла сказать, что я Хорусианка, когда они только что сделали это с нашим лагерем? Я не хотела быть одной из них. И всё же, стоя там и наблюдая, как рассеивается дым из палатки, я не могла придумать никакого объяснения тому факту, что на меня напали, но не укусили. Я только покачала головой.
Мой отец не спрашивал меня об этом. Вместо этого он осмотрел лагерь.
 
— Рорк ищет тебя. Найди его и собирайся. Я собираюсь помочь раненым.
Я кивнула и пошла вдоль первого ряда палаток, выкрикивая имя брата. Мой взгляд скользил по каждому человеку, по каждой движущейся вещи. Я старалась не обращать внимания на жуков, усеявших землю. Это выглядело так, словно кто-то бросил пригоршни гравия на снег.
Наконец Рорк вышел из одной из палаток. Я ахнула, когда увидела его лицо. Несколько больших рубцов покрывали его кожу. Один глаз почти заплыл. Даже его шея выглядела опухшей.
— Где ты была всё это время? — рявкнул Рорк. — Я думал, ты умерла.
Не дожидаясь моего ответа, он притянул меня в объятия. Я почувствовал, как он дрожит всем телом сквозь куртку.
— Я пошла прогуляться подальше от лагеря. Скарабеи меня не кусали.
Рорк осмотрел меня, не совсем веря, что это правда. Он не задавал мне вопросов. Всё ещё держа меня за рукав куртки, он потащил меня обратно к нашей палатке.
— Мы должны выбраться отсюда. Где папа?
— Он скармливает Альтовенено людям, которых укусили.
Рорк разразился потоком ругательств.
— Он помогает людям, — сказал я.
— Мы выберемся отсюда последними, и нам не удастся так легко избежать второй атаки.
— Что случилось со скарабеями?
Те, что лежали мёртвыми на земле, не могли объяснить количество жуков, которые полетели в сторону лагеря.
Рорк поморщился.
— Мы с друзьями были далеко от палаток. Мы увидели рой как раз вовремя, чтобы снова надеть куртки, но это было всё. Они массово падали, нападая на тех, кто был ближе всех. Все с криками носились вокруг, ныряя в свои палатки. Папа и Люсинда были единственными, кто сохранил голову. У неё в палатке было несколько факелов. Они с папой зажгли их и раздали. Папа дал мне один, — Рорк покачал головой. — Это не помешало скарабеям преследовать меня; это только замедлило их, когда они летали вокруг пламени. А потом… — Рорк замолчал, его голос сорвался. — Была одна пара, они не были одеты в куртки. Запах нашей кожи, должно быть, привлекает скарабеев, потому что большая часть роя отправилась за ними. Они вбежали в палатку с генератором, и рой последовал за ними, — Рорк понизил голос, не желая рассказывать мне следующую часть. — Люсинда застегнула палатку снаружи, облила её топливом и подожгла.
Мой взгляд вернулся к всё ещё тлеющему беспорядку, который когда-то был палаткой. Я рефлекторно подавилась. Внутри были люди. Их тела были где-то в пепле.
— Как она могла?
— Они бы всё равно умерли. И она спасла остальных, — Рорк ускорил шаг. — Но у нас нет возможности защититься от второго нападения. Мы должны забрать наши вещи и убедить папу уйти.
Мы поспешили обратно в нашу палатку. Я свернула спальные мешки, пока Рорк запихивал вещи в рюкзаки.
— Куда мы пойдём? — спросила я.
— Кто знает? Самолётов не хватит, чтобы вывезти всех отсюда достаточно быстро. Что является ещё одной причиной для спешки.
Рорк вышел из палатки и крикнул:
— Папа, поторопись! Нам нужно уходить!
Что бы папа ни ответил, я этого не слышала.
Рорк вернулся в палатку, и через несколько минут мы всё собрали.
— У нас есть время, чтобы свернуть палатку? — спросила я. — Или мы должны оставить её здесь?
Рорк сделал паузу.
— Если мы попадём в другую атаку, это может быть единственным, что стоит между нами и скарабеями.
Он был прав, но я опасалась бежать в палатку во время очередного нападения. Если бы Люсинда была рядом, она, несомненно, подожгла бы её
Рорк, вероятно, рассматривал такой же исход. Он поколебался, затем вздохнул и сказал:
— Мы будем в большей безопасности, если у нас будет возможность использовать её.
Не обсуждая это дальше, мы свернули палатку и пошли искать папу. Человек, которому он помогал раньше, сидел. Его лицо было болезненно красным, а глаза заплыли и закрылись. Папа прижал снежный ком к глазам мужчины, как будто это был пакет со льдом.