Саженец (СИ)
— Может быть, просто отойдем за Днепр? — наконец спросил тот, кто склонял к силовому решению по Беромиру.
— А языги на его берегу, конечно, остановятся. — криво усмехнулся Сусаг. — Или ты думаешь, что они нам простят это нападение?
— Проклятье!..
— Беромир, кстати, — добавил Сусаг, — очень спрашивал про шерсть.
— Какую шерсть?
— А любую. Желательно овец, но и верблюдов, и прочих подойдет.
— И много ему ее надо?
— А все, что мы сможем ему доставить. И он готов за нее платить железом.
— Зачем она ему в таком великом множестве?
— Ткани делать, — пожал плечами Сусаг. — Много тканей. Он там всю округу хочет пристроить к делу. По весне, если доживем, надо ему отправить той шерсти, запросив шлемы в оплату.
— И как мы ее перевозить будем?
— У его тещи — Милы в Припяти родичи, а у них лодок много. Мы можем сговориться, и они за долю малую все перевезут.
— Это интересно, но сильно не укрепит нас.
— Это по моим подсчетам даст нам еще десяток хороших шлемов. Лишними они не станут. Если получится стрясти столько же кольчуг с ромеев, то мы получим еще десяток воинов в броне. Самым опытным по жребию дадим. С этим, — кивнул он на железо под ногами раса, — уже пятнадцать. Уже не так мало. По осени мы, мыслю, еще десяток воинов оденем.
— Сам же понимаешь — этого нам недостаточно.
— Мы можем не делать ничего и тогда не получим даже этого. — пожал плечами Сусаг. — А так — на двадцать пять «кованых» воинов больше. Разве худо?
— Ты знаешь, как получить вместо двадцати пяти хотя бы сотню? — серьезно спросил рас.
— Кто знает? — развел руками Сусаг. — Надо ехать в ромеям, потом снова к Беромиру и разговаривать. Может, и найдется способ, но я ничего не обещаю…
* * *
Беромир же тем временем брал от жизни все. В куда менее превратном смысле слова, нежели можно было бы подумать…
— Давай! Пошла родимая! — раздался окрик.
И лошадь рванула вперед, дергая упряжку. Через хомут довольно толстые канаты уходили к перекладине. А к ней крепилась тяга, идущая уже к массивному полиспасту. Так-то дубовому, но окованному медью и смазанному дегтем.
Все заскрипело.
Затрещало.
И обкопанный да подрубленный пенек начал выворачиваться наружу. А тот, к которому зацепили этот полиспаст, нехорошо зашатался…
Для этих работ Беромир вновь пригласил людей на заработки. Зерно-то теперь имелось для прокорма. И первые подошедшие второй день уже как трудились.
Копать приходилось мотыгами да деревянными заступами. Не лучший вариант, но справлялись. Вон по десятку на пенек наваливались разом. Кто-то рыхлил грунт, кто-то его откидывал в сторону. А потом, как пенек на полметра в глубь окапывался, эти импровизированные землекопы брались за топоры.
Обрубали корни и дальше шли.
Сюда же подходила бригада из самых смышленых — с конями и полиспастами…
Работа спорилась.
Кипела.
Сам же Беромир за ней только приглядывал, вообще не подключаясь. Люди на удивление справлялись. Поначалу первый день показал только как полиспаст этот применять. И все. Ну и задачу объяснил. В остальном же, видимо, сказывался летний опыт да пригляд за ними ведунами из рощи.
Сам же Беромир был с головой погружен в стройку и урывками занимался поковкой. Индийское железо ведь римляне не взяли. Вообще. Выгребая компасы и зеркала да лампы яркие с бумагой. То есть, вещи, которые выглядели по-настоящему уникальными.
И даже так — один компас остался.
Недобрали.
Платить нечем оказалось.
Про остальное и речи не шло. Так что Беромир ковал товары на оплату работ из остатков железа. По сговору. Запрашивая с каждой ватажки — чего им надобно. Еще до того, как они к делам приступили. А то обжегся уже в прошлый раз. Пригодилось, конечно. Но сейчас торг-то не придет новый и лишнего ему не требовалось. Делать же новое железо пока некогда. Вот он с этим и крутился.
Квестор этот, кстати, бедолага уже на второй день хотел сбежать, но выдержал. На хитрость, правда, пошел. Он с огромным трудом продержался обещанную неделю. Да и то — хитростью. К середине второго дня ему уже казалось, что он с ума спятит от безумного потока неупорядоченной информации, которую на него целенаправленно выливал Беромир. Но в какой-то момент ведун совершил стратегическую ошибку — ляпнул про написанную им книгу.
Раз.
И квестор к ней прицепился, резко отсекая маневр собеседника. Сначала просто расспросами держался за эту тему, а потом предложил перевести для Императора. Ну и зависли, работая сообща…
Беромир, конечно, продолжал его грузить, но уже не в такой шаловливой форме, как раньше. Здесь все как-то упорядоченно пошло — проходя строчку за строчкой порой приходилось делать отступления, чтобы квестор понял смысл сказанного и корректно перевел.
Это тоже выносило квестору мозг и не мало. «Крышка чайничка» то и дело подпрыгивала, спуская избыток пара. Однако в целом ситуация уже выглядела куда благостнее. Через что он эту неделю и просидел. Так-то они книгу быстро перевели, ибо маленькая и очень лаконичная, закончив несколько раньше. Но в последний день, чтобы не спровоцировать новый «словесный понос» и «изнасилование мозга» со стороны ведуна, квестор старался не отсвечивать. Просто наблюдая за его делами. За тем же изготовлением большого полиспаста. Организацией работ. И прочим.
Беромиру же было и самому не до него.
Дела затянули.
Важные и очень нужные. Да до такой степени, что последние пару дней уже толком и с переводом не мог заниматься. Так — урывками, добивая и частью перепоручая Вернидубу, чтобы прочитал и пояснил…
Когда же квестор, наконец, уплывал на катамаране, то испытывал странное ощущение. Очень. С одной стороны, облегчение. Все-таки мозг этот молодой мужчина ему размял так, что любо-дорого поглядеть. Никогда в своей жизни он не попадал в такой интеллектуально-информационный прессинг. С другой… Беромир не производил впечатление варвара, тем более дикого и неотесанного. Да, нравы его в чем-то чудны, а шутки порой вгоняли в ступор, но он посещал термы, поставил толковый общественный нужник, следил за чистотой и многое иное делал. Квестор знал, какими обычаями живут и кельты, и германцы, и сарматы. Этот же парень был иной, и он распространял эту инаковость с удивительной силой.
Но главное, с ним было интересно.
Реально интересно.
Квестор, уплывая, поймал себя на мысли, что если бы не обстоятельства, то он, пожалуй, пожил бы здесь до весны. Просто для того, чтобы удовлетворить жажду любопытства. Его не оставляло ощущение, будто бы здесь, в лице этого до жути странного человека, он столкнулся с какой-то другой цивилизацией… с каким-то ее осколком. Близкой в чем-то к Риму, но… более развитой.
В этой глуши!
Он гнал от себя эти мысли, но чем более обдумывал увиденное, тем больше утверждался в них. Осознавая, СКОЛЬКО всякого рода новинок и весьма прогрессивных решений постоянно просыпалось из этого человека, пытавшегося в одиночку изменить окружающих его людей.
Это было так странно… страшно… и жутко интересно…
Часть 3
Глава 6
168, версень (сентябрь), 23
— Что это? — спросил Марк Аврелий, глянув на протянутый ему свиток.
— Письмо от легата пропретора Нижней Мёзии. — ответил вошедший центурион. — Прибыл гонец с ним, а ты просил незамедлительно об этом сообщать.
Император кивнул и, приняв пергамент, развернул его и стал читать.
Минута.
Вторая.
На его лице не отражалось ничего. Лишь спокойное равнодушие и сосредоточенность.