Саженец (СИ)

— Переговоры? — немало удивился квестор.
— Он выяснял чего и сколько нам потребно, а также оставил свои пожелания. С ним же мы обсуждали и разные способы торговли, в обход противодействия сарматов.
— Что-то интересного эти варвары предложили?
— У них есть довольно интересные корабли, на которых они могут под парусом идти по льду зимой. Быстро. А Борисфен скован льдами дней сто или даже больше.
  
— Это как? — поразился квестор.
— Мы пока не видели. Но они у них есть. Сказывают, их удумал Беромир. Кроме того, они предложили… хм… использовать широкие плоскодонные суда с минимальной осадки, обивая их днища толстыми полосами железа. Примерно в два пальца толщиной каждый локоть. Чтобы камни порогов не разрушали корпус. Подъем же и спуск делать с помощью якорей.
— Как, прости?
— На легкой лодочке заводить якорь вперед, за порог. Погружать его. И воротом выбирать канат. Потом заводить второй. И так вот, выводя вперед поочередно то один, то другой якорь, протягивать корабль через пороги. Вниз же просто спускаться, надеясь на прочность днища.
— И сарматы не повредят?
— Где пороги, ширина реки пять-шесть сотен пассусов[2]. Если сильно не приближаться к берегу, то сарматы ничего сделать не смогут.
— Это… хм… это интересно.
— Вернидуб передал слова Беромира, что если мы сможем придумать подходящую метательную машину, то и лодками ничего завозить не придется. Просто метаем вперед якорь с привязанным канатом, да воротом подтягиваем корабль. Он предположил использовать большой онагр, но нужны опыты.
— Он точно варвар? — спросил, чуть подавшись вперед квестор. — Никогда не встречал, чтобы варвары так мыслили.
— Он вырос на моих глазах, — ответил Маркус. — И поначалу был обычным дикарем. А вот позапрошлым летом с ним что-то случилось. Местные сказывают, что его коснулись боги.
— Я слышал эту историю. — отмахнулся квестор. — Что он запросил?
— Прежде всего зерно и соль. Много. Особенно зерна. Корабль, на котором я ходил в те земли, может увезти около четырех тысяч талантов[3] груза. Так, Вернидуб заявил, что Беромир готов принять три таких корабля зерна.
— А обычно ты сколько возил?
— Обычно зерно я вывозил. Но Беромир, как я понял, нанимает людей на работы за еду. Излишков же в тех краях мало. И он за железо его почти наверняка все выгребает.
— Ясно. Занятно. Что еще он просит?
— Лорики хаматы. Сотню. Пилумы тяжелые. Тысячу.
— Тысячу⁈ Куда ему столько?
— Самому интересно, — развел руками центурион. — Но с пересказов Вернидуба именно пилумами Беромир останавливал роксоланов с кельтами. При правильном использовании в лесу они оказались чрезвычайно полезны.
— Не удивлен. Хорошо. Давай дальше. Что еще?
— Десяток хиробаллист и пять онагров[4].
— Ого!
— Он в глубине варварских лесов строит укрепление, и ему нужны такие машины для их обороны. Но вряд ли мы сможем их выделить.
— Да и сотню хамат, полагаю, тоже.
— Он готов оплачивать наши товары компасами. И я не вижу ничего скверного в том, чтобы защитить свои вложения. К тому же, в руках варваров все эти машины скоро придут в негодность. Но их все одно быстро не сделать. Не раньше будущего лета.
— Вооружать варваров опасно.
— Если не вооружать конкретно этого варвара, мы можем потерять источников компасов. А этот механизм бесценен для моряков.
— Марк Аврелий мне его показывал. — излишне равнодушно ответил квестор. — Ладно. Это все?
— Отчего же? — улыбнулся центурион и, подойдя к столу у стенки, взял с него тубус. Открыл его. И извлек целую пачку листов неплохо выделанной бересты, покрытой надписями. — Вот здесь список Беромира на его языке с нашими пометками.
— Так много?
— Из готовых изделий он доспехи и кое-что из оружия и тканей просит. В основном же ему нужно зерно, соль, медь, олово, свинец и много всего иного. Самым интересным, на мой взгляд, является этот лист. Взгляни.
— Семена?
— Да. Много разных семян. В том числе довольно необычных. Вот это, — ткнул центурион пальцем, — «китайский горох» или «соя». Я ни того, ни другого названия не слышал. Однако здесь дано исчерпывающее описание его и места, откуда его брать.
— Держава на восходе, откуда поступает шелк, — медленно произнес квестор. — Это надо с парфянскими купцами связываться.
— Ему нужен всего мешок. И он готов за него дать целый компас.
— Что же такого особенного в этом горохе?
— Увы, мне этого не известно. Вернидуб тоже не знал.
— А это? Снежный бамбук? Что это такое?
— Бамбук, как сказано в описании, это трава такая, что растет в тех же землях, где и соя. Достигает высоты в несколько ростов человека и не уступает дереву в прочности, а то и превосходит. Она бывает разная. Беромиру нужны саженцы того вида бамбука, который выживает в снегах и терпит морозы[5].
— Для чего ему такая трава?
— Если бы я знал! — пожал плечами центурион. — Назначение большинства запрошенных им товаров мне просто непонятно. Пожалуй, только сам Беромир сможет ответить на эти вопросы, если пожелает…
[1] Эвокаты — в Римском обществе это легионер, отслуживший свой срок службы, но вернувшийся на нее добровольно по приглашению. Представляли собой самых матерых и надежных ветеранов.
[2] Пассус (passus) — одна из мер длины в древнем Риме, равная 1,48 м. 500–600 пассусов это 740–888 м.
[3] Талант — 26,2 кг. 4000 талантов около 105 тонн.
[4] Хиробаллиста — это легкая торсионная метательная машина с двумя плечами и силой натяжения около 300–500 кг. Обычно стреляла по настильной траектории большими, тяжелыми стрелами или небольшими камнями. Онагр — это торсионная метательная машина с одним плечом, обычно кидавший навесом камни. Обладал, как правило, натяжением большим в 2–3 раза, чем хиробаллисты, но это все неточно и очень условно. Какой-то стандартизации не существовало в принципе. Оба аппарата частенько входили в состав полевой артиллерии римских армий.
[5] До Ледникового периода в районе Европы, в том числе северной, произрастали бамбуковые рощи. Да и в XX-XXI века бамбук потихоньку возвращался в сады Европы, имея морозостойкость до минус 26–28 градусов по ряду природных видов. Например, Курильскому эндемику. В 168 году был еще климатический оптимум, так что в районе Орши трескучих морозов крепче 26–28 случалось нечасто. Открывая возможности для селекции и адаптации, особенно учитывая быстрые циклы развития, характерные для бамбука.
 Часть 2 
 Глава 9 
168, серпень (август), 5
Он снова подошел к коню.
Тот недобро на него поглядел и начал пятиться, пока не уткнулся крупом в стенку стойла. Развернуться и попытаться лягнуть он тут не мог — узко.
Клац.
Щелкнули зубы коня совсем близко. Сам же он со страхом и раздражением смотрел на хомут[1]. Незнакомый ему. Непонятный. А тут этот малознакомый человек тычет им в морду…
Мужчина достал из кармана и протянул коню сладковатый корень рогоза. Морковки-то, не имелось. Вот и приходилось выкручиваться.
Тот чуть помедлил и осторожно взял его, косясь на хомут.
Потом еще один.
И еще.
Все это время Беромир разговаривал с конем и пытался его успокоить. Слова, понятно, тот не понимал, но вот интонацию — вполне. А молодой ведун не только приговаривал, подкармливая вкусными корешками, но и поглаживать начал, пусть и не сразу.
  
И новый заход.
Чуть отойдя назад, мужчина поднял хомут и попробовал его надеть.
Небольшая ломка.
И конь, прижав уши и очень нехорошо глядя, уступил.
Чуть-чуть постоял, явно прислушиваясь к ощущениям.
Дал затянуть хомут и закрепить ремни, не дающие ему съезжать вперед. Для чего ему пришлось выйти из стойла.
Снова постоял, помотав головой и раздраженно фыркая. Походил. Побегал на поводке. Привыкая к ощущениям. Хомут ему явно не нравился, но скорее психологически…