Зоя. Том первый (СИ)
– А иди сдавайся, – как-то неожиданно развеселившись, произнесла пани Анна. – Зою с собой в ссылку заберёшь? Кто ж тебе её отдаст? А она ссыльного тебя разлюбит. Зачем ей не интеллигентный поляк, а осуждённый? Всё-таки они с братом не так просто на нашу семью глаз положили. Чтобы больше ноги её не было в моём доме. Слышишь?
Янек ошарашенными глазами смотрел на мать. Даже не знал, что ей ответить. Конечно, привык к её постоянно меняющемуся настроению, но сейчас она превзошла себя.
– Ты похожа на бабушку, – сказал Янек.
Он редко обращался к матери на «ты».
И сегодня это задело её, она поморщилась.
– Вот и поговорили, – ответила Анна. – Ты думаешь, что я ошибаюсь?
– Как мог отец полюбить тебя такую? Он же был совершенно другим. Как он терпел тебя? – произнёс Янек.
– А ты отцовскую любовь не осуждай, – раздражённо ответила мать. – Не тебе его судить, не тебе меня учить. Разбирайся лучше со своей любовью.
Янек внимательно посмотрел на Анну, поначалу та отводила глаза, а потом их взгляды встретились, и сын не увидел в глазах матери ничего, кроме ненависти. Он вышел из комнаты. Сначала прошёл на кухню, вздрогнул от запаха дыма, потом вспомнил, что сжигал письмо. Высыпал пепел в мусорное ведро. Надел полушубок, шапку и вышел из дома.
Анна услышала, как хлопнула входная дверь. Перекрестилась и легла спать.
Первый ноябрьский снег ложился на землю ровным ковром. Луна освещала ночные улицы. Янек оглянулся, его следы мгновенно засыпал снег, словно закрывая обратный путь.
Юноша брёл бездумно сначала в сторону центра, потом пришёл на то место, где они с Зоей встречались. Смёл рукой с лавочки снег, присел. Закрыл глаза. Вспомнил, как Зоя разоделась по совету Таисии. Как он смог тогда выдержать это испытание? До сих пор не понимал. Как хотелось, чтобы всё было проще. Посмотрел на небо, прошептал: «Господи, помоги мне или забери меня, я больше не могу так жить. Я люблю её так, что готов даже уйти навсегда. Если нам не дано быть вместе, зачем, ты, Господи, меня испытываешь?»
Янек долго сидел на лавке, запрокинув голову. Снег падал ему на лицо, щипал глаза.
– Вот так, – произнёс юноша, опустив голову, – опять всё без ответа.
Глава 10
Зоя, получив разрешение отца, очень обрадовалась. Григорий Филиппович отдышался, сказал дочке, чтобы шла спать.
Евдокия Степановна испугалась за мужа. Никогда она не видела его таким бледным.
– Гришенька, – прошептала она, – что же ты себя не бережёшь? Я же без тебя не смогу.
Григорий Филиппович улыбнулся через силу. Никак ему не давало покоя имя портнихи. Задумал расспросить жену об Анне Левандовски через несколько дней, чтобы не принимать поспешных решений и не бежать сейчас передавать послание.
Григорий прилёг на кровать.
– Дунечка, – прошептал он, – никуда я теперь от тебя не денусь, даже если выгонять будешь, не уйду.
Евдокия расплылась в счастливой улыбке.
Прошло три дня. Зоя всё ждала послания от пани Анны. Каждый новый день давал ей надежду, но тщетно. Евдокия успокаивала её, говорила, что нужно просто подождать и пани не подведёт. Но девушка страдала.
Китаец приходил теперь каждый день. Евдокия уже не стеснялась своего целителя. Григорий во время процедур находился рядом, и это было самым главным для неё. Когда Джан ушёл, Григорий Филиппович изменился в лице и сказал:
– Дунечка, завтра к нам придёт следователь. Допросит по делу Макара. Сегодня он был у Парамонова. Всё будет хорошо. Мы не знаем где Макар и о его друзьях тоже не ведаем ничего. По случаю всё нужно отрицать. Так посоветовал Парамонов. Ты, главное, не нервничай. Мне дали выходной, я весь день буду рядом.
– С тобой не страшно, Гриша, – ответила жена.
После сегодняшнего сеанса китайской терапии Евдокия впервые за долгое время почувствовала большой палец на правой ноге. Но никому ничего не сказала. Это было на одно мгновение. Ей показалось, что Джан заметил это, посмотрел на неё внимательно, подмигнул и промолчал.
Лоран Волков пришёл к Кирьяновым около 10 утра. Попросил, чтобы все члены семьи собрались в одной комнате. Григорий Филиппович принёс для следователя стул, поставил его неподалёку от кровати, где лежала Евдокия, и пошёл за дочкой.
Лоран делал какие-то метки в своих бумагах, когда в комнату вошла Зоя. Он посмотрел на неё и застыл на мгновение. Девушка поймала на себе взгляд гостя, смутилась, отвернулась. Потом украдкой взглянула на отца. Тот помогал Евдокии расположиться на кровати полулёжа, подкладывал ей под спину подушки. Лоран продолжал смотреть на Зою, а потом вздрогнул, резко перевёл взгляд на хозяина семейства.
– Григорий Филиппович, что вы можете сказать о местонахождении вашего сына Макара Кирьянова?
Григорий повернулся к следователю.
– Мой сын пропал без вести, – голос его не дрожал.
Евдокия держала мужа за руку, и он сильно сжал её пальцы.
Заволновалась. Поняла, что Григорий что-то знает о Макаре, но держится, не даёт эмоциям победить. Лоран Волков записал слова Григория и опять задал вопрос:
– Где вы находились в момент пропажи сына?
– Я был с рабочим визитом в соседней области, это может подтвердить мой начальник, – Григорий продолжал спокойным голосом.
Пока отец отвечал на вопросы, Зоя рассматривала следователя. Невысокого роста мужчина на вид лет тридцати. Очень светлые волосы как-то не гармонировали с его смуглой кожей. Зое он показался смешным, сравнила его с цыплёнком и даже улыбнулась от этих мыслей.
Перевела взгляд на отца. А в это время следователь второй раз посмотрел на Зою, она ещё улыбалась. Не заметила его взгляда. Лорану стало не по себе. Он задумался, нервно постучал пальцами по бумаге, на которой писал.
Впервые в жизни он почувствовал странное неудобство. Поёрзал на стуле, сел ровнее, хотелось получше рассмотреть девчонку, но не мог этого позволить себе сейчас. Незаметно ущипнул себя за кожу в районе запястья. Встрепенулся. Прокашлялся, и продолжил допрос:
– По словам тайной свидетельницы революционной деятельности Макара он напал на неё несколько дней назад.
Григорий ещё сильнее сжал руку Евдокии, она чуть не вскрикнула, но вытерпела и освободила свою руку от греха подальше.
«Неужели этот сучонок вернулся?» – подумал про себя Григорий Филиппович. Внутри всё бушевало, но он боролся с собой, держался, делал так, как наказал Парамонов.
Лоран внимательно смотрел на Григория Филипповича. Но лицо подозреваемого не выражало никаких эмоций. В глазах пустота и отрешённость. Ни капли волнения.
Лоран даже растерялся. Обычно, допрашивая родителей подозреваемых, он замечал, что те начинают нервничать, теребить предметы, закашливаться, икать, тяжело дышать. Здесь не было ничего. На него просто смотрел неподвижный камень.
Время от времени бросая взгляд на Евдокию Степановну, он тоже не отметил никаких особенностей. А Григорий заметил растерянность следователя во время допроса и понял, что поступает правильно. Но держать себя в руках становилось всё сложнее.
– У вашего сына были друзья? – спросил Лоран.
– Нет. Никогда ни о ком не слышал. Макар был скрытным. Это могут подтвердить матросы, которые с ним работали, – ответил Григорий спокойно.
– Что вы мне всё время указываете, кого нужно опросить? – воскликнул следователь. – Отвечайте по существу. Кого привлечь я и сам знаю. Что за люди вы такие? Ни из кого слова не выдавишь. У меня другая информация насчёт друзей. Вы в курсе, что ваш сын был председателем революционной ячейки?
– Это ложь, – спокойно произнёс Григорий.
– Хотите сказать, что друзей всё-таки не было? А как же Николай Соломин? Илья Гончаров? Янек Левандовски.
Услышав имя Янека, Зоя запылала. А Григорий Филиппович от фамилии Левандовски слегка покраснел. Лоран это отметил, что-то записал себе.
Евдокия Степановна была близка к панике. Она переводила взгляд от мужа к Зое и видела, что те вот-вот сделают что-то страшное, и это будет только на руку следователю.