Зоя. Том первый (СИ)
Стало стыдно. Девушка не знала, что брат способен на такое.
Мачеха продолжала:
– Да, когда было невмоготу, я жаловалась. Но Гриша не заступался за меня. Всё время попрекал тем, что я знала, куда шла. И сейчас попрекает. А я всё доглядеть не могла, когда Макар успевал напакостить. Ну я и сама в этом виновата. И вправду знала, с кем связывалась. Отговаривали же меня, предупреждали.
Любовь так глаза застилала! Гриша ночами был нежен со мной, иногда извинялся, а я прощала и любила. И сейчас люблю. Он уже давно не просит прощения, почти не разговаривает. Всё время в себе и своих думах. Трудно достать из него слова. Упрямый стал, раздражительный.
Знаю, что это всё из-за его работы. Там надо быть начеку. На такой должности любая ошибка может сыграть против него, особенно когда много тех, кто подставить хочет. Я рада тому, что муж домой возвращается. И смотреть на него хмурого и озлобленного могу. Любовь никуда не денешь.
Он иногда спрашивает, не разлюбила ли я его, не надоело ещё в любовь играть. А я говорю, что мил он мне до сих пор. А он в ответ: «Ну и дура». Вот и всё, Зоя, так и живём.
Зоя слушала молча, не перебивала. Впервые мачеха так откровенно разговаривала с ней.
И девушка почувствовала себя взрослой, важной. Ей стало льстить то, что мачеха откровенно делится своими переживаниями и чувствами.
– Поэтому я и спрашиваю, Зоя, что ты ждёшь от этой любви к Янеку? Готова ли ко всему, что может между вами произойти? Любовь – это не только поцелуйчики, это ответственность и работа. Тебе придётся много нового узнать о нём, а ему о тебе. Вы думали, где хотите жить, чем заниматься? А его родители готовы тебя принять?
Зоя пожала плечами и произнесла:
– Я просто люблю его.
– Ты такая же дурочка, как и я, – ласково ответила Евдокия Степановна. – Только мне хочется верить, что когда-нибудь своей дочке ты будешь рассказывать о взаимных чувствах её отца к тебе. А если серьёзно, то нужно учиться, Зоя, или идти работать руками. Когда руки чем-то заняты, голова в облаках не витает. Руки её за собой тянут.
– Я мечтаю научиться шить, – неуверенно и еле слышно произнесла Зоя, словно не хотела, чтобы её услышала даже мачеха.
– Хочешь, вместе сходим к портнихе, которая платье тебе шить должна была? И попросим, чтобы взяла тебя в ученицы, – предложила Евдокия.
– Можно я пойду к ней и спрошу сама? Ведь у вас, маменька, ноги ещё болят, а я не хочу ждать.
Евдокия согласно закивала головой и ответила:
– Только сначала отправь ей записку. Иначе можешь застать пани Анну врасплох, или она вообще будет отсутствовать. Пиши записку, а потом подумай над всем, что я тебе сказала. Если так сильно любишь, вдвоём победим отца, обещаю.
Зоя улыбнулась, прижалась к мачехе.
Сидели так долго. Каждая думала о своём.
Первый раз в жизни Евдокия так обнажила душу перед падчерицей. Она поначалу думала, что излишняя откровенность может сыграть злую шутку. Но по мере опустошения стала чувствовать, облегчение.
Плечи расправила, выпрямила спину. Решила, что как только встанет на ноги, закажет себе новое платье и уговорит Григория прогуляться как-нибудь по ночному городу.
На следующий день Зоя отправила записку пани Анне. Та, получив её, обрадовалась настолько, что стала танцевать около обеденного стола. Поняла, что ничего придумывать не нужно, и Зоя сама придёт к своему счастью. Янек заметил танцующую мать и поинтересовался, что стало причиной такого весёлого настроения.
Пани Анна резко остановилась, спрятала улыбку, и словно ничего не произошло, ответила сыну:
– Всё хорошо, Янек, просто вспомнила, как танцевала с твоим отцом.
– Или с Германом? – произнёс сын.
Пани Анна мгновенно покраснела.
– Не стыдитесь, маменька, я всё знаю. Скажу, что незачем вам прятаться. Вы ни перед кем не обязаны отчитываться. Если счастливы, дай Бог.
– Откуда ты знаешь? – спросила раскрасневшаяся пани Анна.
– Сначала догадался, потом заметил, как вы целовались на прощание, когда Герман приходил беседовать со мной. Понимаю, что мне лучше всего жить в другом месте. Я решил всё-таки начать учиться. Отец был прав. Съеду при первой возможности, – ответил Янек и ушёл в свою комнату.
«Учиться? – удивилась пани Анна. – Интересно, что Янек задумал? Неужели он уже не собирается сбегать?»
Портниха глубоко вздохнула, решила, что нужно обязательно расспросить сына о его желании начать учёбу.
А пока она вытащила из кармана фартука Зоину записку и опять прочла:
«Пани Анна, храни вас Бог! Мне хочется стать вашей ученицей. Не смею настаивать на этом, но жду любого ответа. С уважением, Зоя Кирьянова».
– Ну вот и всё, – пробормотала Анна, – твоя золотая рыбка у тебя в сетях, Янек.
И присела написать ответ.
* * *О предстоящей облаве Янека предупредило письмо Николая, переданное Ильёй.
В их комитете изначально были только проверенные люди. Случайные люди не попадали туда. Личных адресов друг друга не знали. Только те, кто жил в рабочих общежитиях были всегда на виду. Городские чаще всего скрывали, где обитали, но когда Макар стал председателем, всё изменилось.
Завели картотеки, в которых были зашифрованы данные комитетчиков на случай, если придётся срочно всех собрать или предупредить. По счастливой случайности Николаю было дано задание: зашифровать и напечатать эти данные для последующего хранения в сейфе. У Николая дома была печатная машинка.
В тот день, когда Прохор ворвался в дом и приказал сыну собираться, Николай успел быстро написать всем записки и их передать с Ильёй. На вопрос сына о том, откуда такая осведомлённость, отец не ответил. Прохор был из тех людей, которые предпочитали молча слушать и быстро принимать решения.
Поэтому информация, переданная Григорием Филипповичем под конец рабочего дня, была принята мгновенно и без расспросов. Кто сказал, откуда и всё остальное уже не интересовало Прохора, он немедленно начал действовать.
Григорий Филиппович, как только выслушал дочь, тоже сразу засуетился. Объяснять Прохору, что Зоя где-то что-то услышала, он не стал. Боялся лишних вопросов. Каждая минута была на счету.
Вот так виновность Таисии оказалась никому неизвестна кроме Зои и её отца. В тот день Илья пришёл к Николаю, чтобы поведать о том, что видел Таисию в компании с полицейским. Предполагал, что Николай не поверит. Но всё же зерно сомнения могло посеяться в душе Николая.
А Илье это было на руку. Таисия нравилась ему до безумства. Более того, некоторое время они жили вместе. Илья-то думал, что вот счастье: ладная баба, весёлая, работящая, красивая. Замуж её звал, а она ни в какую. Всё подождать просила, говорила, что матушка скоро в гости приедет и тогда можно благословение от неё получить, а иначе наперекор родителям не пойдёт.
Илья терпеливо ждал. Он даже познакомил Таисию со своей старенькой матерью. О чём потом пожалел. Мать сказала, что не примет невестку с глазами затаившейся гадюки. Как Илья её ни уговаривал, как ни рассказывал о том, какая Таисия хозяйственная и умница, мать была непробиваема. А потом матушки не стало, и Илья расправил крылья.
Уже ничто не мешало ему жениться, но Тайга не спешила. Неожиданно между ними как-то резко возник Николай, и девушка переключилась на него. Вцепилась, словно коршун когтями.
Илья ничего не смог с этим поделать. Поначалу возненавидел Таисию, а потом опять стал питать к ней чувства. Николай ничего не знал о прошлых связях своей возлюбленной. Для этого Таисия приходила к Илье один раз в неделю. Парень был рад даже такому снисхождению.
Каким было удивление, когда Янек пригласил Илью на собрание, а там оказались и Таисия, и Николай. Пришлось работать в одной команде.
Илья скрывал свои чувства, но с каждым разом всё больше злобы копилось в его сердце. Когда Тайга целовала Николая у всех на виду, не стесняясь никого, чуть ли не обнажаясь перед всеми, Илья закрывал глаза и представлял на месте соперника себя.