Эта больная любовь (ЛП)

Снова присев перед деревом, я провожаю взглядом его стройные ноги под черными джинсами, восхищаясь силой его подтянутого тела без его ведома. Он поворачивается и легким кивком головы призывает меня следовать за ним.
Я кривлю губы от отвращения, но это только еще больше его интригует. Я вижу, как возбуждение пляшет в его потемневших глазах, как его пальцы сжимаются в кулак, а язык скользит по нижней губе. Даже с такого расстояния я вижу это.
Он берет в руки нож, и его глубокий тон пугает меня.
— Левое плечо, — приказывает он.
Кровь закипает под моей плотью. Я не знаю, что делаю, но если он хочет боли, то я подарю ему медленную смерть своей неспособностью охотиться. Держа глаза открытыми, я зажимаю клинок между большим и безымянным пальцами, используя мышечную память в попытке повторить то, чего уже добилась. Как только лезвие покидает кончики моих пальцев, я понимаю, что оно заточено. Нож полностью промахивается мимо дерева, пролетая влево.
Но я же бросила нож. Значит получу ответ.
— Кто такая Вероника Филдс? — спрашиваю я, с нетерпением ожидая ответа.
Не дождавшись ответа, он убирает нож, а я подбираю с лесной подстилки другой. Снова усаживаясь перед деревом, я наблюдаю, как сжимается его челюсть.
— Моя мать.
У меня болит сердце за него. Я вспоминаю, что он мне о ней рассказывал.
— Бросай, — говорит он, прерывая мои мысли.
Я терпеть не могу его односложные ответы. Они приводят меня в ярость. Я делаю еще один бросок, целясь в то же место, которое он уже указал. Он даже не вздрагивает, когда я бросаю. Он не трусит и не двигается, когда ножи летят в его сторону. Я не могу этого понять, и это только разжигает мою ярость.
Рукоятка ножа отскакивает от дерева над его головой и падает в грязь.
— Почему они хотят моей смерти?
— Ты уверена, что хочешь задать именно этот вопрос? Ты уже знаешь ответ, — самодовольно комментирует он, поднимая нож.
Ты давишь и давишь… Ты просто продолжаешь давить. Его слова оживают в моем сознании.
Эти игры. Этот человек. Ответы, которые он знает, но не хочет говорить. Я ломаюсь.
— Ответь мне! — кричу я в отчаянии.
— Потому что ты не была предназначена для этого, Брайони! Если бы ты просто заткнулась и играла в милую домохозяйку, ты бы не оказалась в этой гребаной передряге. Но нет, — огрызается он. — Тебе ведь тоже нужно было завоевать их мир, не так ли?
— Это ничего мне не объясняет, Эроу! — я подбираю с земли еще один нож. — Этого недостаточно! — я бросаю его в него.
Он попадает в дерево над его головой, вонзаясь в кору под странным углом. Его глаза слегка расширяются, но он снова возвращается к своему спокойному поведению. Меня это бесит. Я хочу, чтобы он пылал красным гневом. Я хочу, чтобы он отреагировал на меня. По какой-то странной причине это маленькое действие сводит меня с ума как никогда.
— Я хочу знать все! — кричу я. — Расскажи мне все!
Я выхватываю из грязи еще один клинок и бросаю его в сторону мужчины. Оно вонзается в дерево слева от него, над его плечом. Я попала туда, куда намеревалась. Призрак ухмылки появляется на его губах. Он наслаждается этим. Этот больной и извращенный ублюдок наслаждается моим эмоциональным возмущением и смятением.
Тот самый гнев, который они учили меня скрывать и сидеть тихо с Иисусом в мыслях, вопросы, которые я всегда хотела задать, но мне не разрешали, правила, которые я никогда не понимала, но которым должна была подчиняться… Все мое прошлое настигает меня, и я ломаюсь. Я теряю всякий самоконтроль, который, как мне казалось, сохранился за все годы пребывания в Завете.
Ножи кончились, или он так думает. Все, кроме одного. Я тянусь за спину, в заднюю часть своего белого камзола, и вытаскиваю из плотной ткани сувенирный нож, подаренный мне самим учителем. Пришло время его испытать.
Одним движением руки я освобождаю клинок и быстро целюсь ему прямо в голову. Его взгляд больше не прикован ко мне. Ножи разбросаны на земле перед ним. Он не понимает, что я все еще держу один. Он думает, что у меня их больше нет.
 
Лезвие выскальзывает из кончиков моих пальцев, унося с собой, как мне кажется, последние остатки прежнего облика. Я мгновенно понимаю, что мой прицел и траектория слишком точны. Нож летит к его голове, по прямой траектории к лицу. Быстрым движением руки он ловит нож за мгновение до того, как он попадает в него. Его грудь вздымается, кровь стекает по руке. Он поймал лезвие ладонью прямо между расширенными глазами.
Он переводит взгляд с пореза перед собой на мое лицо за ним, явно потрясенный удивлением.
Я сглатываю, и в ушах раздается стук сердца, переходящий от гнева в удары абсолютного страха.
Эроу отталкивается от дерева и начинает приближаться ко мне.
Я делаю шаг назад, спотыкаюсь о собственные ноги и падаю на землю, а затем отталкиваюсь основанием ладоней, подтягиваюсь на них и встаю. Он настигает меня, захватывая черные волосы на затылке в свою израненную руку. Я задыхаюсь, когда он держит клинок передо мной, его темные глаза ищут меня.
— Ты сломалась, — шепчет он, задыхаясь, и в его взгляде появляется удивление и изумление, когда он медленно качает головой в недоумении. — Детка… ты сломалась.
Он тяжело наваливается на меня, складывая нож в одной руке, а его глаза остаются прикованы к моим. Он засовывает его обратно в ремешок моей облегающей майки, а пальцы задерживаются на буграх плоти, быстро поднимающихся и опускающихся между нами. Его большой палец намеренно проводит по каменному соску, и от одного мягкого щелчка электричество пробегает от этого ощущения до боли между ног.
Страх и возбуждение. Так похожи. Мощные, а порой и всепоглощающие. Как и все его воздействие на меня.
Эроу изучает меня так, словно никогда раньше не видел. Видимо, попытка убить его полностью выбила его из колеи. Его брови сходятся вместе, когда он окидывает взглядом мое лицо, смотрит на мои губы, затем на глаза.
— Я все тебе расскажу, — тихо шепчет он, ослабляя хватку на моих волосах, и в его нежном взгляде звучит обещание. — Я дам тебе все.
Его израненная рука находит мое лицо, а большой палец проводит по нижней губе. Я тяжело дышу, когда он опускается передо мной на колени в грязь. Окровавленная рука проходит по моему горлу, медленно спускаясь все ниже и ниже, пока моя шея и белоснежные лямки не оказываются залиты его ярко-малиновой кровью. Именно такой я ему и нравлюсь.
Стоя на коленях передо мной на лесной подстилке, он смотрит на меня сверху вниз, его руки лежат на моих бедрах, а его приоткрытые губы находятся в нескольких дюймах от моей груди.
Этот мужчина. Этот могущественный убийца, который убивает, прежде чем задать вопрос, стоит передо мной на коленях и смотрит на меня так, словно я королевская особа. Он полностью подчиняет себя. Когда я ломаюсь, он сдаётся.
Он смотрит на меня, ожидая, когда я сделаю свой ход. Ветерок проносится по деревьям, согревая своим напором. Мои волосы пляшут перед глазами, но наш прямой зрительный контакт не ослабевает.
Две потерянные души, танцующие под плотью, жаждущие, чтобы их заметили. Мы говорим без слов, узнавая друг друга в самой первобытной форме общения. Наши тела, изменение дыхания, биение пульса, вздымающегося на шее, то, как расширяются глаза, когда мы смотрим друг на друга.
Это мой шанс. Сейчас он ищет мое направление. Я контролирую ситуацию, а он доверяет мне все, что есть, после того как увидел борьбу внутри меня. Это более сильный момент, чем если бы он отдал мне контроль над своей жизнью с помощью нескольких ножей. Но даже тогда он знал, что у него есть выход. Он мог контролировать врага, бросающего в него оружие. А вот что он не может контролировать, так это то, что он отдает свое сердце мне. Слабость, которую он еще не был готов принять.
Медленно и осторожно я погружаю пальцы в его черные, мокрые от пота локоны, нащупывая кожу головы. Нежно обнимая его, я обхватываю ладонью его затылок, его волосы пробираются сквозь мои пальцы, а другой медленно скользит по его шее. Он резко вдыхает, плотно закрывая глаза. Его руки медленно скользят по моим бедрам, обхватывая меня, когда я прижимаю его лицо к своей груди. Он вздыхает в моих объятиях, наконец-то позволяя себе раствориться в ощущениях, которые когда-то пугали его, позволяя моим пальцам нежно поглаживать его кожу головы сквозь волосы.