Насилие истиной

— Понимаешь, у меня есть парень, — продолжала Галина, — мы с ним давно встречаемся и хотим пожениться…
— А почему еще не поженились? — с холодной иронией произнес, наконец, Эдуард.
Галина пожала плечами.
— Да так… он, знаешь, нерусский, ингуш, и его родители не разрешают ему…
Эдуард выскочил из-за стола, задев стоявшую на краю тарелку, которая не замедлила со звоном упасть на пол.
— Что ты говоришь! — воскликнул он, зажимая ее лицо между ладоней. — Я же люблю тебя и сам хочу на тебе жениться!
И тут он принялся ее обольщать не хуже, чем ту блондинку на теплоходе.
— Будем жить за границей! Ты увидишь весь мир! Квартира в Москве! А здесь что? Работа и парень, которому не велят жениться родители! Ты даже не представляешь, как скудно, обделенно ты живешь. Пространство твоего существования, ибо это даже не жизнь, настолько ограничено, что я бы просто задохнулся!
Она вырвалась от него и сухо бросила:
— Ошибаешься, это моя жизнь, и меня она устраивает!
Эдуард уехал ни с чем. Отказался от командировки в Брюссель, вновь упросив начальство отправить его в Тюмень.
На этот раз Галина встретила его более благосклонно. Они весело провели время, и в ответ на его повторное предложение она ответила согласием.
Бракосочетание отпраздновали широко. У Эдуарда было много друзей и важных знакомых. Пришлось даже сделать две свадьбы. Одну, официальную, — для начальства и нужных высокопоставленных людей, вторую — для родственников и близких. Медовый месяц провели на Кипре, а оттуда — в Рим. Крылов заранее обратился с просьбой в соответствующие органы, чтобы проверку документов его супруги не затягивали, и ему пошли навстречу.
Потом на какое-то время они вернулись в Москву. Галина стала скучать, и Эдуард устроил ее в бухгалтерию редакции журнала «Огни Москвы». Так, в качестве подруги жены, в их доме оказалась Илона.
Она ему понравилась сразу, что называется, бросилась в глаза. Формы, интеллект, уверенность в суждениях, широкий кругозор, насмешливый ум. На какое-то неприятное мгновение Эдуарду показалось, что он поторопился с женитьбой, но потом решил, что жизнь с Илоной была бы чересчур беспокойной, в то время как с Галиной… она тоже была далеко не безмятежной. Характер у нее оказался закаленный сибирским морозом. Эдуарду приходилось лавировать в перепадах ее настроения, как кораблю средь ледяных глыб айсбергов. Но в принципе, он был доволен. Постепенно привык к Илоне, и она перестала приводить его в состояние повышенного возбуждения. Может, страсть была не так велика, а может, действительно, есть она — порядочность в душах.
Потом случилась эта ужасная катастрофа. Гибель Галины. Эдуарду грозило заключение. Но Илона как-то сумела все расставить по своим местам. Шофер грузовика, с которым столкнулся автомобиль Крылова, оказался подвыпившим, и суд опустил карающий меч на его голову.
В положении молодого интересного вдовца Эдуарду долго побыть не удалось. И в тот краткий промежуток возникла Жаклин. Они не виделись почти год, со дня похорон Галины — с нею Рахманину в свое время познакомила Илона.
Встретились случайно, у кого-то в гостях. Глаза сверкающие, огневые, волосы черные, пышными полукольцами. Он понимал, что Жаклин завлекает его, но не противился.
Рахманина тогда снималась на киностудии имени Довженко и была вынуждена часто летать в Киев, поэтому свидание, о котором оба непрестанно говорили, откладывалось то из-за нелетной погоды, то из-за пересъемок. Наконец, Жаклин позвонила и сказала, что через три дня точно возвращается в Москву. Он возликовал, но не успел положить трубку, как раздался другой звонок, и его срочно отправили в Италию.
А потом Крылов женился на Илоне. Причем это случилось несколько неожиданно для него самого. Почти как с Галиной. Разница заключалась только в восприятии этого брака окружающими. Все находили, что они с Илоной смотрятся идеально. В принципе и сам Крылов был согласен с этим определением. Только глубоко в душе что-то временами трепетало, как пойманная птица крыльями, и настойчиво, без тени сомнения шептало: «И все же она — не то…» — «Что — не то?» — набравшись храбрости, иногда пытался разобраться он, но ответа не находил.
 
— О! Привет! — раздался бодрый голос Алекса Валуева.
Крылов поднялся и пожал протянутую руку.
— Что-то остальные не торопятся, — оглядев пустую гостиную, заметил Валуев.
— Артисты! — улыбнулся Эдуард.
— Артисты! — согласно кивнул Алекс. — Вот и наша Жаклин устроила нам театр. Ведь если разобраться, то это черт знает что! — воскликнул он. — Алла просто изводит меня предостережениями. Забрала себе в голову, что писанина Жаклин может испортить нам жизнь. Я задаю себе вопрос, о чем она может написать? Ну, были мы в определенных отношениях, но от нее я ушел к Марианне. Алла вообще в стороне. У нее с Жаклин не было никаких столкновений, следовательно, не может быть и претензий!
— Думаю, Алле неприятно, что ваша фамилия будет фигурировать в пасквилях. К тому же Жаклин может выдать такое, чего вовсе и не было. Ведь то, что она написала о Петре Арсентьевиче — ложь!
Валуев не ответил. Его голубые глаза странно блеснули. Бросив взгляд на дверь и убедившись, что они по-прежнему одни, спросил:
— Ты в этом уверен?
Крылов вздрогнул и посмотрел на Валуева. Пауза затягивалась.
— Да-а-а… — протянул Эдуард и замолчал. Пожал плечами. — Ну, может, что-то и было… — в свою очередь глянув на дверь, тихо произнес он. — Но, тем не менее, даже если и было, то, вот в чем я абсолютно уверен, очень преувеличено Жаклин… — и вдруг взорвался: — Даже если было, какое она имеет право выносить это на всеобщее обозрение! Петр Арсентьевич — заслуженный человек, гениальный режиссер!
Рука Валуева легла на его плечо.
— Я с тобой согласен. Но как ее остановить?
— О, вы уже приступили к совещанию по выработке мер борьбы с Жаклин! — воскликнул Никита Напольский, входя в гостиную вместе с Бахаревым.
— Извините, задержала репетиция, — сказал Гарри и сел на диван.
Заказали по бокалу виски со льдом.
— Ну что? — весело обвел взглядом приятелей Никита. — Сбор одного мужа, двух любовников и одного чудом уцелевшего можно объявить открытым.
— Да уж, нечего сказать! — рассмеялся Валуев.
— Признайся нам, Эдик, — обратился он к Крылову, — как тебе удалось устоять перед нашей Шамаханской царицей?
— Был момент…
Бахарев удивленно взглянул на друга.
— Да, Гаррик, признаюсь, почти был момент, — уточнил Эдуард. — Но меня срочно отправили в Италию, а потом я женился на Илоне.
— Ну вот, раз ты все-таки устоял, то и будешь вести с ней переговоры, — предложил Никита.
— Да какие переговоры? — взорвался Гарри. — Неужели вы не поняли, что ее нельзя остановить никакими увещеваниями, просьбами, даже деньгами! Эту стерву можно только убить! — в сердцах он с такой силой поставил бокал на стол, что тот разбился.
Напольский заказал еще виски.
— Черт! — после паузы из-за появления официанта начал Никита. — Вот ведь задачка! Мужики не могут справиться с женщиной! Даже стыдно как-то.
— Н-да! — единодушно подтвердило собрание.
— Нашим дамам это как бы даже сподручнее, — высказался Бахарев.
— Да что они могут придумать! — махнул рукой Валуев. — Ну, еще одним посольством отправятся к Жаклин.
— Ладно! Что о них говорить! — вступил Эдуард. — Нам нужно самим решать, как угомонить эту психопатку.
— В принципе, я не понимаю, почему Илона, Валерия и Алла подняли такой шум? — Напольский встретился взглядом с Бахаревым и кашлянул. — То есть, конечно, да… Но полагаю, Жаклин уже сказала все, что могла, — неуверенно завершил он свою не очень удавшуюся речь.
— Я с тобой согласен, — подхватил Валуев. — Ну, опишет она наши с ней отношения…
Бахарев с явным удовольствием усмехнулся.
— Алекс, ты себе полностью представляешь, как она опишет ваши отношения?
Валуев не нашелся с ответом.