Дети за куполом (СИ)
После лекций (несколько сумбурных, потому что преподаватели явно думали о другом) атрам велели зайти в корпус обеспечения. Там их обрадовали увесистыми свёртками с новой формой, и через некоторое время Марк уже вовсю вертелся перед зеркалом в своей спальне. Чёрный цвет вместо привычного тёмно-синего ему очень шёл. Да и покрой оказался куда удобнее и даже изящнее: свободные, но не болтающиеся штаны, рубахи без пуговиц с вырезом «лодочкой», мягкие и тёплые кофты с высокой горловиной. Всё из приятной, слегка тянущейся ткани и с вшитыми номерками на изнанке — чтобы не путать при стирке.
— Почему номера? — поинтересовался Талат у Азиры, когда они спустились на кухню перед ужином. — Почему не имена, как в школе?
— Чтобы не выдавать информацию о вас врагу, если возьмёт в плен, — зловеще пошутил Вадай и обратился к Азире, колдующей одновременно над несколькими блюдами: — А что у нас сегодня, праздник какой?
— Не скажу, — на удивление весело ответила та и обменялась заговорщическими улыбками с помогающей ей Итиной.
Вадай ещё несколько минут смотрел уже ей в спину очень странным взглядом. Марк ощутил всплеск в его эмоционале и, как порядочный нотт, попытался отстраниться, понимая: он тут лишний. Но мысль упрямо вертелась в голове: если Вадай влюблён в Азиру, почему смотрит на неё с недобрым предчувствием и даже испугом?
Скоро, впрочем, всё прояснилось.
Посреди ужина нарисовался неожиданный гость — Изкор из пятой семьи. Под удивлёнными взглядами шестых он с виду уверенно (хотя Марк чувствовал его волнение) прошёл к столу и сел с краю. Итина с готовностью положила ему на тарелку еды и налила морс.
Когда в разговоре возникла пауза, Изкор прочистил горло и слегка дрогнувшим голосом начал:
— С верховий ветер, песнь свистящий, с низин ручей, стихи журчащий, с глубин песок, мечты хранящий, в свидетели зову: от горя заслоню собою, от зла и от беды укрою, всей жизни путь пройду с тобою, женою назову!..
Шестая семья взорвалась ликующими возгласами: во время короткой речи Изкора все терпеливо хранили тишину. Марк, не отставая, покосился на остальных. Только Карина улыбалась рассеянно и лишь краешком рта (если подумать, нормальной улыбки за эти четыре дня он у неё не видел, как и не слышал смеха); да ещё Вадай сидел, натужно растянув губы и глядя куда-то в сторону.
Пауза, отведённая под выражение эмоций, закончилась, и Азира продолжила:
— Пусть слышат птицы в небе синем, пусть знают звери на равнинах, пусть помнят рыбы вод глубинных зарочные слова: лучом во тьме, ручьём в песках, плечом в беде, улыбкой в снах, цветком в душе, мечом в руках — с тобой, мой муж, жива!
Ареноса не регистрировала брак, как это делали люди. Не было необходимости. Детей рены заводили редко — они никогда не рождались магами, а в коронах людям было не место. Как результат — и семьи в человеческом понимании не существовало. Контролировать же отношения взрослых ренов лидеры считали недопустимым.
Собранные в короне вперемешку, из разных стран и народов, ареносцы чаще всего помнили традиции своих родителей, но редко ими пользовались. Вместо этого за века существования они создали собственные. Такие, например, как свадебные стихи.
Вадай встал из-за стола и побрёл прочь. Среди поднявшегося шума этого никто не заметил: только Итина проводила своего наставника недоумённым взглядом, а Ортей — слегка насмешливым. Марк растерянно посмотрел на куратора: может, стоит что-нибудь сделать? Тот закатил глаза и пожал плечами, потом безразлично кивнул ему в сторону двери: неймётся — попробуй.
В этот момент хлопнула дверь — пришёл Антис. Марк задержался, и не зря. Выслушав радостную новость от Азиры и Изкора, альб вяло их поздравил и отблагодарил грустной: выход мобилизованных карантов был назначен на следующее же утро. Не желая смотреть на вытянувшиеся лица ребят и — тем более — Виольны, Марк поспешил за Вадаем.
Он нашёл старшего на просторном балконе второго этажа. В одной рубахе тот стоял, облокотившись на чёрные кованые перила, и глядел вниз, где раскинулась Форса, а за ней и вся корона, мерцающая огнями. На вышедшего Марка покосился раздражённо, но ничего не сказал.
— Холодно же, — возмутился Марк.
— Зайди в дом, — равнодушно посоветовал Вадай. — Чего вообще выперся? Иди к ним, там весело.
— Не люблю, когда шум, — совсем не соврал Марк. — По мозгам бьёт.
Он прикрыл глаза и прогнал по телу лёгкую волну магии, согреваясь. Действенный приём, но энергозатратный.
— Она знала? — спросил вполголоса.
— Не твоё дело, чёртов нотт, — огрызнулся Вадай.
Марк не обиделся.
— Не моё, прости.
Помолчали, разглядывая ночной пейзаж внизу. Ровные полосы лесопосадок разделяли сектора, а разноцветные линии фонарей обозначали их границы. Слева синими огнями была очерчена Механа, дальше по часовой стрелке зелёными — Тиара, жёлтыми — Тутора, оранжевыми — огромная Серва, красными — Медика; а прямо справа от них, за второй вышкой, мерцали белые фонари Ритмы.
Дыхание вырывалось изо рта густым паром. Марк, плавно поворачивая голову, наблюдал, как пар меняет свой цвет, пропуская сквозь себя сияние разных секторов.
— Не знала, — неожиданно, с вызовом в голосе произнёс Вадай. — Какой смысл?! У них там грёбаный взаимный кнотис, радость-счастье, тишь да гладь. На хрена я ей сдался со своим?..
— Не сдался, — согласился Марк, не глядя на старшего. — Ну и что? Взаимный кнотис — очень редкая штука. Многие и без него живут. Например, мои опекуны — у обоих есть, и не друг на друга. И ничего, шикарная пара. Кнотис — это же не счастье, это как болезнь, понимаешь? Если всё время вместе, а потом расстаёшься, даже ненадолго — тяжело, такая побочка. А если вдруг…
Он не договорил. Со вчерашнего дня это «вдруг» почему-то превратилось из призрачного допущения в реальную страшную возможность.
— Пошёл к чёрту, — оскалился Вадай, но злости Марк не чувствовал. — Младше меня на четыре года, и будешь мне лекции про кнотисы читать?
— Не буду больше, — сдался Марк. — Прости.
— Эй, нотт, — голос Вадая догнал его уже на пороге в дом. — Не разболтаешь ведь ей?
— С ума сошёл, — мрачно отозвался Марк. — Кодекс ноттики строго запрещает…
— Да знаю я, — перебил рубр, свернув глазами, — про ваш кодекс. А ещё хорошо знаю одного нотта, который плевать хотел на все кодексы и предписания. Что неоднократно доказывал.
— Да? — удивился Марк такой характеристике куратора и поспешно пообещал: — Не разболтаю. Правда.
***
— Только учтите, — предупредила Азира. — Никому! Даже нашим.
— Ясное дело, — с готовностью кивнул Талат.
Они сидели вчетвером в комнате Азиры и Талата.
Ильдан вздохнул и начал рассказ очень издалека. Марк слушал с интересом, хоть и знал почти всё, о чём говорил рубр.
Сарбаниды, кочевое племя, не признавали сидения на одном месте. Но в отличие, например, от дикарей-фетов, они с готовностью пользовались доступными им благами цивилизации. Жили с разведения скота и торговли; а ещё, останавливаясь вблизи селений и городов, давали грандиозные представления с песнями, танцами, цирковыми номерами и театральными постановками. Равных им в этом деле было мало, и люди сарбанидов скорее любили. Злые языки, правда, поговаривали, что кочевники не чураются воровства и мошенничества.
Зато поистине легендарна была ненависть сарбанидов к ренам. Она уходила корнями в древность и обросла множеством преданий — какое из них истинно, вряд ли кто уже сказал бы. Венец «защитников человечества от колдунов поганых» кочевники носили с гордостью.
Они утверждали, что в Сар-Ба Нидже не рождается ренов. Ложь, конечно. Рены рождались везде, во всех уголках мира и у всех народов. Оставался неприятный вопрос: что делают «защитники» с младенцами, в ладошках которых находят загустень?..
Допустим, один такой ребёнок даже выживет — по жалости родителей, например — да всё одно: в отрочестве придёт страшный момент под названием «темпус». Неконтролируемая сила ворвётся в сосуды, выплеснется через точки выхода — а помочь маленькому магу сможет только взрослый рен, пропустив сквозь себя энергию, которая иначе просто убьёт хозяина.