Ледяная тетрадь

Растили и хлеб – но климат не благоприятствовал: хлеба хватало на полгода, потом приходилось докупать; мужики ездили в Кстово, обменивали мёд, дёготь и древесный уголь на муку и зерно.
Жить в глухом месте – дело благое. Провинция – это покой. До Москвы – как до Луны, а прочие земли даже и во сне нельзя увидеть.
Но однажды Аввакум отсюда ушёл.
В Лопатищах у него были дом, печка, мёд, огород, детишки. Половина села – родня жены, уважают и помогают. Семьи были огромны, у жены Анастасии – сёстры и братья, все друг за друга стоят. Чего не жить? Куда идти, зачем?
Пытаясь в его шкуру влезть – видим, что он подчинился зову; другого объяснения нет.
Таких людей мы называем «самородками». Их мало, и тайну их появления никто до сих пор не разгадал. Они родятся где угодно, в самых глухих местах, в отдалённых углах, а затем, опровергая все кастовые и классовые теории, постепенно оказываются в верхнем слое общества, становятся маршалами, академиками, государственными деятелями, духовными лидерами. Откуда они берут силы, упорство, волю, амбиции для своего восхождения? Какую роль в их судьбах играет случай, удача, везение?
Изучение биографий великих людей показывает, что все они с ранних лет имели перед собой образ неприятеля, врага.
Гений не просто действует, но – противодействует: сражается на своей войне. Гений восстаёт против существующего порядка, ломает правила.
Протопоп Аввакум Петров бился против главного и до сих пор не побеждённого врага русской цивилизации: против несправедливости.
 
8. Справедливость и несправедливость
 
Что такое терпение?
Что такое привычка к боли? К голоду и холоду? Иметь такую привычку – хорошо или плохо?
Человек, испытавший тяготы и лишения, – счастлив ли? Если такой человек пережил страдания и закалился – хочет ли он такой же участи для своих детей?
Как связаны страдание, терпение и несправедливость?
Кто сильнее – голодный или сытый? Физически – конечно, сытый. Но ярость, гнев, отчаяние и уверенность в собственной правоте часто удесятеряют силы самого измождённого человека. А на длинной дистанции – например, в боевом походе, длящемся многие месяцы, – воин, умеющий обходиться малым, всегда одержит верх над воином, привыкшим к трёхразовому горячему питанию и уютному спальному мешку.
Англичане закаливают своих детей, приучают к холоду, зимой их дети ходят в шортах. То же самое у датчан. Русские любят зимой обтираться снегом и купаются в проруби, но это скорее забава и тонизирующая процедура; в обычное время русские в холодный сезон одеваются очень тепло, потому что знают: с морозом шутки плохи.
А вот что такое закаливание духа? «Хагакурэ» – японская книга самураев – рекомендует воину непрестанно думать о смерти, представлять её в разных вариантах.
Боевые упражнения, учебные схватки, спарринги создают привычку к боли; её можно и нужно терпеть. Во многих культурах, например, у народов Кавказа, мальчики и юноши дерутся едва ли не каждый день, это поощряется старшими товарищами и взрослыми. Юноши привыкают к боли, к крови, а главное – к опыту поражения.
Всё вышеизложенное вроде бы очевидно. Но как насчёт крайних проявлений жестокости и, главное, несправедливости?
Россия никогда не была справедливо устроенной. Наоборот. Произвол власть имущих, несоблюдение элементарных прав рядовых граждан, их бессилие перед государством, перед «начальником», неправедный суд, пренебрежение законом, крайняя его, закона, жестокость, – таков традиционный уклад нашей жизни на протяжении многих столетий, и этот уклад возвёл понятие справедливости к статусу нравственного и этического идеала, а заодно и создал привычку к несправедливости.
Научиться стойкости к холоду и привыкнуть к тяжёлым бытовым условиям не так трудно. Гораздо сложнее привыкнуть к существованию в заведомо несправедливых условиях, когда трудолюбивый не получает вознаграждения, когда невиновный подвергается пыткам, когда лжец руководит честными, когда шлюха учит добродетели, когда вор, укравший миллиард, отправляет за решётку вора, укравшего три рубля.
 
Именно эта привычка к несправедливости, глубоко укоренённая в русском человеке, этот иммунитет к несправедливости, проникшей за столетия в подсознание, это понимание и принятие несправедливости как нормы, – и есть базовое качество национального сознания.
«Все говорят, нет правды на земле. Но правды нет и выше». Так написал Пушкин.
«Доколе муки сии? – До самыя до смерти. – Ино ещё побредём». Такова самая известная цитата из «Жития» протопопа Аввакума Петрова.
Правды нет нигде, правды не доискаться, закон что дышло, нужно терпеть – и шагать дальше.
Многие помнят слова Достоевского о справедливости; вот полная цитата из «Записок из мёртвого дома»: «Высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда её. Петушиной же замашки быть впереди во всех местах и во что бы то ни стало, стоит ли, нет ли того человек, – этого в народе нет. Стоит только снять наружную, наносную кору и посмотреть на самое зерно повнимательнее, поближе, без предрассудков – и иной увидит в народе такие вещи, о которых и не предугадывал. Немногому могут научить народ мудрецы наши. Даже, утвердительно скажу, – напротив: сами они ещё должны у него поучиться».
Всё остальное, чем мы гордимся с полным основанием, – закалка физическая, воинская и духовная, привычка к холоду, к тяжёлому труду, умение обходиться малым, а также пессимизм и всегдашнее угрюмство («русские не улыбаются»), – всё есть производное от умения терпеть несправедливость, сожительствовать с несправедливостью.
Справедливо ли, что царь Пётр, сгубивший немалую часть мужского населения своей страны, считается великим и блестящим реформатором, а Сталин, руководивший спасением мировой цивилизации от нацистской чумы, объявлен кровавым тираном, палачом?
Согласно идеологии Третьего рейха и людоедскому плану «Ост», полному уничтожению подлежали евреи и цыгане, а славяне – чехи, поляки, украинцы, белорусы, русские и так далее – подлежали частичному переселению в Сибирь, частичному «онемечиванию» и частичному уничтожению. Все эти народы спасла Красная армия, а командовал ею Сталин. Левой своей, искалеченной рукой он губил и наказывал народы, правой, здоровой рукой спасал другие народы. Сейчас евреев на планете более 14 миллионов, цыган – не менее 8 миллионов. Однако дети и внуки спасённых не спешат благодарить Сталина, не вешают его портреты на стены своих жилищ, зато дискуссии о его злодеяниях не умолкают. Справедливо ли это?
Справедливо ли, что в наказание за близкое и верное союзничество Японии с гитлеровской Германией СССР отобрал у японского народа лишь гряду маленьких островков и рыболовную зону вокруг них?
Справедливо ли, что в большинстве российских семей женщины работают наравне с мужчинами, но при этом берут на себя бо́льшую часть забот о детях и хозяйстве?
Справедливо ли, что житель Иркутска или Барнаула не имеет и третьей части социальных благ, доступных жителю Москвы?
Справедливо ли, что футболист, развлекающий публику ударами ног и головы по мячу, зарабатывает в тысячи раз больше вирусолога, создающего вакцину от смертельной болезни?
Справедливы ли куцые пенсии наших стариков?
К справедливости, понимаемой извращённым, плутовским образом, восходит и коррупция. Принимая от просителя пухлый конверт, взяточник говорит себе, что это – его бонус за неустанные труды, за унижения и стрессы, за нелюбовь общества.
Иммунитет к несправедливости выражен в специфическом понятии «долготерпение» – то есть терпение, помноженное на годы.
Христианство – мощнейшая этическая система, активно пропагандирующая идею терпения и долготерпения. Христос терпел и нам велел. На ранних этапах развития цивилизации церковь учила стойкости к невзгодам, и христианский священник сам был образцом стойкости. Первые христиане жили идеей ожидания Страшного суда, который произойдёт вот-вот, буквально завтра, или через считаные месяцы, и этот суд станет апофеозом справедливости, тотальным торжеством справедливости: каждому воздастся по делам его. В земной жизни христианину предлагалось терпеть, но совсем недолго, – зато потом, после суда, праведнику была гарантирована щедрая награда.