Кудесник (СИ)

- А что он делал в автобусе? – Решил уточнить один из старших офицеров Девятки ведущей своё внутреннее расследование.
- Когда мы вошли, он уже допрашивал этого…
- Допрашивал? – Уточник полковник, ведущий расследование.
- Точнее потрошил[4]. – Катерина усмехнулась. – Что говорил, не знаю. Он по-арабски с ним… беседовал.
- По-арабски? – Полковник нахмурился. – Он решительным образом ничего не понимал в этом деле, но выполнял приказ.
- Причём бегло так. – Татьяна покачала головой. – И выговор характерный. Вот если бы отвернулась, никогда бы не подумала, что он наш. Ну в смысле русский. У него даже мимика изменилась, и жестикуляция.
- А ещё… Катерина чуть замялась. – Он допрос вёл очень привычно. Ну вот как токарь с десятилетним стажем. Уже не смотрит на ручки, а как-то само собой всё выходит. Вот и он также, только-только допрашиваемый начал в себя приходить, Виктор почти не глядя прижал пистолет ему к голове, и выстрелил, чтобы тот снова «поплыл». И когда двигался… вот реально хрен попадёшь. Какими-то ломанными рывками, и когда подскочил к автобусу, в окно, как-то очень специально запрыгнул. Словно втёк внутрь. Даже не могу представить себе, где так готовят.
Виктора отпустили быстро, и он, заменив колесо и скинув битое стекло с сидений, завёл свою Волгу, и неторопливо поехал в сторону ГОН – гаража особого назначения, чтобы механики посмотрели побитую пулями машину. К счастью, она стояла к бандитам багажником, и основная часть пуль, попала в заднюю часть. Даже колесо было пробито только одно. Но всё равно машина шла неуверенно, и валко, а двигатель постоянно сбивался и троил.
В гараже к Волге сбежались все механики, и только покачивали головой и считали дырки.
- Крепко ты попал. – Старший мастер, работавший в ГОН чуть не со дня основания, покачал головой.
- Я-то что. – Виктор махнул рукой. – а вот парень что за рулём сидел, его насмерть. Там на подножке крови натекло, смыть не успел. Так что, вот, товарищи. Прошу сделать как новую. Без внимания не оставлю.
Механики получали немного, и Виктор от себя вносил в премиальный фонд гаража довольно существенные деньги повышая мотивацию работников. А узнав про такое дело, и многие высокопоставленные чиновники стали скидываться в фонд гаража, чтобы люди, которые ремонтируют самые дорогие машины в СССР стали лучше зарабатывать. Да и если по-честному возни с Волгой предстояло немало. Поэтому Виктор оставил в кабинете завгара конверт с тремя тысячами, и уехал с охранниками, которые тоже поменяли транспорт. Вместо сгоревшей двадцать первой, им выделили не новую, но отлично выглядевшую Чайку ГАЗ – 13 белого цвета. Машина благодаря массе и мягкой подвеске, не ехала, а мягко летела над дорогой совершенно «проглатывая» все неровности асфальта. Виктор только расслабился, как парни его обрадовали новостью, что теперь они с ним будут всегда, и только меняться по сменам.
- И что, я буду ездить в институт на вот этом? – Виктор постучал по дверце Чайки.
- Ну, да. – Борис Жеребцов, высокий широкоплечий мужчина, в свободном светло-сером костюме, развёл руками показав на мгновение большую кобуру со Стечкиным. – А что тут сделать? Приказ есть приказ. Теперь вы, Виктор Петрович, по первой категории, и больше без охраны никуда. А генерал Антонов просил передать вам лично, что, если есть какие-то вопросы, чтобы вы сразу обращались к товарищу Брежневу.
- К нему обратишься, как же. – Ворчливо ответил Виктор. Ладно. Будем переваривать проблемы по мере очерёдности. Так, на этаже, где я живу, напротив моей двери – квартира которую забрали себе ваши коллеги. Я думаю там вполне можно будет устроится если нужно будет переночевать. Не в машине же вам спать. Если поедем в дом на водохранилище, есть пара пустых комнат. Можно сделать перестановку и живите там хоть всё время. Там правда уже есть один жилец, но он из наших.
- Каких таких наших? – Нахмурился Константин Громов. Сухощавый, подвижный и гибкий, но невероятно сильный физически мужчина тридцати пяти лет в светло-голубом костюме.
 
- Пограничник. И кстати, по-моему, до сих пор на службе. То ли в отпуске по ранению то ли ещё что. В общем захотите – сами спросите.
Виктор вздохнул. Когда-то это должно было случиться. Даже без нападения разных придурков, всё равно произошло бы. Он просто надеялся, что это случится после того, как он закончит институт. Но, теперь, после нападения палестинцев, это всё не имело ровным счётом никакого значения. Брежнев наверняка был в ярости после перестрелки в центре Москвы, и сейчас самое умное что можно сделать это молча принять все изменения.
- Телефон-то здесь есть?
- А то. – Константин поднял крышку одной из панелей, и показал лежавшую в углублении трубку. – И номер уже переключили на ваш.
- Так, товарищи. Давайте договоримся. Чтобы не усложнять ситуацию, вы меня называете на ты. Я, если вы не против тоже. А то мы так потонем в этикете.
- Борис. – Жеребцов протянул руку и пожал неожиданно для него плотную словно деревяшка ладонь Виктора,
- Виктор. – Николаев склонил голову.
- Константин.
- Виктор. – Николаев удовлетворённо кивнул. И посмотрел на часы. Время было около трёх, и в Управлении его ждала куча дел. Но сначала нужно было съездить переодеться. Негоже в таком виде показываться перед людьми.
Из потока дел и забот вынырнул только когда Елена Пожарская принесла ему в кабинет чай, с пирожками. Она обычно ходила за ними перед закрытием столовой, и делилась таким образом с Виктором, заодно отмечая конец рабочего дня, что было очень удобно. Виктор распускал людей, и ехал домой, или засиживался над документами, которые нужно было сделать к завтрашнему дню. Но сегодня всё было в норме, и отпустив сотрудников, Виктор попил чай с Леной, проводил её до машины, и сев в Чайку, уже собирался ехать домой, когда загудел телефон в машине.
- Николаев у аппарата.
- Это хорошо, что ты у аппарата. – Брежнев хмыкнул. – Ты ужинал?
- Нет, Леонид Ильич, не успел.
– Ну тогда приезжай ко мне на Кутузовский. Посидим повечеряем.
Виктор положил трубку в зажим, и повернулся к охраннику. – Константин, поехали на Кутузовский двадцать шесть.
- Понял. – Офицеры переглянулись. Даже в их практике такое бывало нечасто чтобы охраняемое лицо, вот так запросто заезжало вечером к главе государства.
Обстановка в квартире у генерального секретаря была скромной, а по меркам двадцать первого века так и вовсе спартанской, что полностью соответствовало натуре Брежнева. Он сам был человеком скромным, и в его квартирах никогда не было ни картин, ни золота, ни украшений. А вот у товарища Георгадзе, были вполне барские замашки. Золотой унитаз, картины старых мастеров, дорогой фарфор, и стены, украшенные антикварным оружием, о чём Виктор шепнул Брежневу. Тот не поверив, лично приехал к Михаилу Порфирьевичу в гости, и после один на один устроил ему натуральную выволочку, пояснив, что любая его слабость особенно такая, которая сопряжена со взятками, будет использована врагами страны. Поэтому Георгадзе впечатлённый до самых пяток, уже на следующий день продал, раздарил и куда-то вывез всю показную красоту, оставив только самое необходимое. За Георгадзе, уловив «Текущий момент» потянулись и другие высшие руководители, а когда минул срок своеобразной индульгенции на грехи, к тем, кто не понял намёк, пришли следователи БХСС.
Когда Виктор приехал, его сразу пустили, в прихожую, и даже не обыскивая, пропустили в комнаты, но Николаев остановился, чтобы отдать пистолет.
- Приказ есть на ваш счёт, Виктор Петрович. Оружие не изымать. – Спокойно пояснил брежневский охранник.
- Оно конечно здорово, только пусть здесь полежит. Задолбался я таскать его что-то. – Пояснил Виктор.
- Хорошо, Виктор Петрович, проходите. – Охранник распахнул двери, приглашая Николаева войти.