Кудесник (СИ)
Только получив информацию о координаторе, по адресу сразу же выехала группа захвата КГБ, и взяла буквально на пороге ещё двух палестинцев, которые уже рассказывали следователям о своём тяжёлом и полном лишений детстве, а также о контактах Абу Джихада с представителями нанимателей.
Сам Виктор не пострадал, но конечно уделался с головы до ног в земле, гари и пятнах крови. А вот его охранницы были свежи и чисты словно утренняя роза, и только стволы в руках девочек, сильно нарушали этот пасторальный вид.
Брежнев читал информацию об этом деле вечером, хотя довольно часто давал делам «вылежаться» пару суток. Но тут дело касалось террористического акта в центре столицы. Нападение на государственного служащего убийство одного из офицеров охраны… и всё это от кого?!! От палестинцев, которые существуют-то, во многом, благодаря помощи СССР. Конечно в последнее время эта помощь сильно уменьшилась, но не исчезла совсем.
Конечно желание испортить жизнь Израилю было велико, но всему есть предел. Брежнев вдруг поймал себя на том, что несмотря на относительное спокойствие, он в ярости. Словно эти бандиты угрожали его сыну. Да и по здравому размышлению, Виктор сейчас был одним из ценнейших специалистов в стране. На уровне генерального конструктора баллистических ракет, а может и выше. Потому что в истории Виктора баллистические ракеты не смогли сохранить СССР хотя и уберегли от иностранного вторжения. А работа Виктора уже сейчас сняла многие застарелые проблемы страны. Даже водители, стали менять фото Сталина на фотографию Брежнева, а это вроде забавное явление, а весьма дорогого стоит. Отношение людей к государству, и к Партии, стало меняться. Партия перестала быть заповедником ушлых гешефтмахеров[2], и карьеристов. И впервые за много лет, в неё пошли молодые рабочие.
Брежнев перелистнул последнюю страницу доклада, задумался, и снял трубку телефона.
- Коля, соедини меня с Андреем Андреевичем.
Через пару секунд раздался щелчок, и короткий гудок, который всегда предшествовал соединению по ЗАС.
- Товарищ Громыко? Почему так официально? Да потому что днём, твои любимые палестинцы устроили стрельбу в центре Москвы… Ты мне что говорил? Что это наши друзья и всё такое… А на деле им только дали денег, и они задрав штаны побежали убивать совслужащего. Нет, Андрей. Человек на которого объявили охоту ЦРУ, Аман, ФАТХ, и ещё чёрт знает кто, не может быть простым студентом. Он им и не является. Не знаю кто там у тебя работает, но сообщи своим людям, что пытались похитить для последующих пыток и казни, начальника информационного управления Верховного Совета СССР. Генерала гражданской службы, и кстати офицера Советской Армии. Не знал? А кстати, зачем тебе это знать? Что, простой студент уже не заслуживает защиты государства? Его значит можно похитить, пытать и убить? Может мы с тобой в разных Советских Союзах живём? Может Министерство Иностранных дел СССР, отвечающее за международную политику нашей страны, защищает интересы только сильных мира сего? Ладно. Об этом ты подумаешь на досуге, а сейчас, я хочу, чтобы в течение трёх суток, все палестинские студенты, и вообще палестинские граждане покинули территорию СССР без права возвращения. Кроме того, мы останавливаем бессрочно все программы помощи, и отзываем всех наших специалистов. Всех это значит всех. Если кто пожелает остаться там у них, пусть сначала приедет в СССР, напишет, как положено отказ от гражданства, и катится на все четыре стороны. Ну и на сладкое, мы естественно прекращаем все дипломатические отношения с Палестиной… Всего лишь?!! Ну если так, то представь себе, что они напали бы на тебя, увезли в какой-то подвал, и долго пытали перед тем как убить. Если же и это для тебя «всего лишь», то боюсь я уже ничем тебе помочь не смогу.
Брежнев положил трубку, и поднял взгляд на вошедшего в кабинет целителя. Тот как-то чувствовал, что нужен, и приходил к Брежневу снимая негативные эмоции, лёгкими касаниями пальцев.
Владлен Сибирцев всегда работал молча. Вот и в этот раз он, закончив, поклонился и снова вышел, а Брежнев взялся за трубку телефона совсем в другом состоянии. Добродушном, слегка ёрническом и спокойном. Поэтому и начало разговора было таким же.
- Ну что, Сергей Николаевич, обосрались? А я тебя предупреждал о возможных покушениях. А ты, вместе с Судоплатовым что там намеряли? Что? Да он не пострадал только потому, что сам мог вырезать половину всего боевого крыла ФАТХ, и не вспотеть. Но тебе ли как профессионалу не знать, что пуля – дура? И чтобы ты мне говорил если бы на Николаеве появилась хоть одна царапина? Молчишь? Правильно молчишь. Значит так. Запирать парня не будем, но охрану ему обеспечь. Нормальную охрану. Договаривайся хоть с Альфой, хоть с военными, хоть с чёртом, но, чтобы муха не пролетела, и таракан не прополз. Приказ от моего имени получишь… - Брежнев посмотрел на часы в виде штурвала стоявшие на столе. – Через час.
Стоило Леониду Ильичу положить трубку кремлёвки, как загудел аппарат спецсвязи.
- Товарищ Брежнев, докладывает дежурный ЦУС подполковник Гришин. Просят связь с американской стороны. Президент Никсон.
- Соединяйте, товарищ Гришин. – Брежнев включил громкую связь и положил трубку на аппарат. Кивнул вошедшему в кабинет переводчику, который сел за специальный стол, и надел наушники с микрофоном. После короткого гудка, раздался голос президента Никсона:
- Добрый день, товарищ Брежнев, а, да у вас же сейчас вечер. А на Атлантическом побережье Америки сейчас половина одиннадцатого. Хочу принести свои соболезнования в связи с печальным инцидентом в Москве, и выразить надежду, что товарищ Николаев не пострадал.
- Спасибо господин Никсон за заботу. Хочу вас заверить, что этот парень ещё нас с вами переживёт. Он собственно и перебил нападавших на него палестинцев, оставив в живых лишь двоих, чтобы они поведали нам кто и зачем их прислал.
- А я предупреждал тебя Леонид, что с палестинцами нельзя иметь дело.
- Ну, вот можешь считать, что я воспринял твоё предупреждение. – Брежнев чуть помедлил. – Мы разрываем контакты с ООП и ФАТХ, высылаем всех палестинцев, прекращаем все программы помощи, и отзываем всех специалистов.
- Могу только горячо приветствовать это мудрое и взвешенное решение советского руководства. – Ответил Никсон. – Понимаю, что сейчас к охране товарища Николаева будут привлечены дополнительные силы, но и Соединённые штаты, в лице ряда заинтересованных лиц хотели бы внести определённый вклад в безопасность человека так многое сделавшего для Америки. Через три часа в воздух поднимется Си сто сорок один, Старлифтер[3], у которого на борту будет бронированный Линкольн Континенталь семьдесят третьего года. Леонид, это подарок от Техаса, и их очень огорчит отказ Виктора, принять его. Естественно я гарантирую своим словом, что никаких подслушивающих устройств там нет и в помине. Машину делали для Перри Баса, а он очень сильно не любит всяких жучков.
Брежнев хмыкнул, представив лицо Виктора.
- Мы сердечно благодарим наших американских друзей за участие в обеспечении безопасности Виктора Николаева, и я обещаю, что он с благодарностью примет этот дар.
Закончив разговор, он отключил связь, кивнул переводчику, и когда дверь за ним закрылась добавил:
- А если не примет, я его законопачу в самый глубокий бункер Советского Союза.
Случившееся имело последствия и для девушек из Альфы. Катерина и Татьяна рассказали, и даже зарисовали схему своих передвижений, откуда стреляли охранники, и как двигался Виктор.
Никто не спрашивал откуда у Татьяны граната, потому как после Свердловска, когда её зажали огнём, она на операцию без пары эфок не выходила, да и патронов брала не жалея.
В целом действия девушек оценили, как грамотные, и правильные несмотря на то, что они дали возможность охраняемому лицу вступить в бой. Но собственно у них и не было никаких шансов. Остановить такого бойца как Николаев они и не могли. И лучше решение – прикрыть его огнём.