Ломбард на навьем перекрестке (СИ)

Вот так двадцать лет он и прожил у маминой юбки. А теперь отец не выдержал и отправил его на подвиги.
Я кивала, чувствуя себя дедушкой морозом. Детинка, которому по общему впечатлению было лет шесть, хвастался, что папка ему коня ретивого подарил. Богатырского. Только маменька не разрешила на нем кататься. И лук у детинушки отобрали. После того, как он боярину в задницу попал и чуть государство не обезглавил. Батю не пристрелил. Больше лук царевичу не давали. Сволочи такие! Только зеленый. Для профилактики.
«Где же мои глаза были, когда я за тебя, сына дурака замуж выходила!», - причитала она в своей светлице, ругаясь с царем.
Вот так протекала жизнь царевича до встречи со мной. А потом батя как рявкнул, что сыну на подвиги пора! Мамка в слезы, а ничего не поделаешь. Приказ есть приказ! Вот и выдохнуло царство, отправив героя навстречу подвигам. Провожали его всем государством. Желали много подвигов! Не без тайной надежды, что он не вернется.
– А яичко у тебя с собой? Что мы разбивать будем? – ласково спросила я, видя, как пред троном юное дарование растягивало невидимую тетиву в качестве демонстрации умения устраивать молниеносные, как понос, дворцовые перевороты.
Я говорила медленно и ласково, чтобы не спугнуть.
Иван осмотрелся, покраснел и показал.
- Нет, не эти! Эти в штаны заправь. Другое! – трепеливо пояснила я, видя, как царевич возится со штанами.
Наконец-то мы нашли нужное яйцо, совместными усилиями разбили, а потом сломали иголку. Я упала, а … царевич радостно воскликнул, что он герой! И папка им будет гордиться!
С радостными криками он убежал хвастаться родителям.
Так продолжалось достаточно долго. Царевичи приходи, побеждали меня и уходили прочь. Один из них пытался освободить «невольницу», другой споткнулся и потерял сознание. Пришлось Кощею экстренно вспоминать правила оказания первой медицинской помощи и приводить в чувство богатыря - царевича. Но были среди них и вполне нормальные. Как для царевичей.
Я импровизировала на все лады. Хваталась за меч, умирала, проклиная весь род людской, пыталась заколдовать, звала несуществующих слуг, прилипала к спинке кресла, словно невидимая сила пригвоздила меня, плакала, умоляла, загадывала загадки. И даже, к стыду своему, бесцеремонно лапала игрушечную невольницу, обещая ее пытать всю ночь без перерывов на перекур.
Я уже подустала, когда вдруг послышались шаги.
- Что? Опять? – уставшим голосом пробубнила я, начиная громко и зловеще смеяться. Но тут же стало не до смеха.
Дверь распахнулась от удара ногой. Передо мной стоял квадратный детина с огромным мечом. Глаза у него были свирепые, а лице легкий намек, что дома явно не все!
- Кто здесь? Чую, духом чело…- начала я, как по сценарию, но опомниться не успела, как детина с диким ревом устремился на меня. Я попыталась нашарить кнопку вызова кота, но не успела. Нужно было бежать.От одного удара разлетелся мой камин, прикрытый костями.
Старым костям уже не на чем было греться. Ненастоящая невольница вместе со столбом отлетели в сторону, разрубленные на части. Крови не было. Но невольница продолжала надоедливо стонать по кругу, требуя отпустить ее. Ноги, которые лежали отдельно дрыгались и топали, а этот детина добивал ее с яростью и молча.
Но мне было как-то не до этого! Я едва успела спрятаться за троном, пригнувшись, как вдруг мощный удар снес половинку спинки. Я пыталась присесть и дотянуться до кнопки, но рубящий удар обрушился на спинку, и трон развалился на части. Я бросилась к туалету, но не успела. Проворный детина рубанул по светящемуся черепу, а я присела в ужасе. Мой огромный меч валялся на полу, а я металась по залу. С жутким топотом детина несся на меня, брызжа слюной!
- Кот! Кот! – взвизгнула я, понимая, что мне конец. Мощный удар отмел меня и ударил об стену, оглушив и ослепив.
Очнулась я, слыша чавканье и постанывание. Эти странные звуки заставили меня приоткрыть один подбитый глаз. Видимо, мне еще кулаком угодили.
- Разве мама и папа не учили тебя, что девочек обижать нельзя, - заметил кот, облизывая пальцы. В мутном мареве казалось, что они в сиропе.
 
Он снова окунул куда-то руку и облизал.
Пока что я видела все мутно, но силуэт кота, сидящий на чем-то огромном, трудно было с чем-то перепутать. А все благодаря ушам, которые торчали из взъерошенной головы и хвосту, перекатывающемуся довольной змеей туда – сюда.
- А мою девочку тем более,- сладострастно муркнул кот, что-то доставая рукой и отправляя в рот.
- Что? – дернулась я, видя, как кот мгновенно вытирает хвостом губы и прячет руку за спиной. – Случилось?
Ай-я-яй! Как же все болит! Нормально меня приложило…
- Ничего страшного! – мило и заботливо улыбнулся кот, хотя я постепенно начинала догадываться.
- Погоди! Ты его убил и съел? – спросила я, ужаснувшись. Не то, чтобы я жалела отбитого на голову царевича. Но как-то было не уютно.
- Я? Нет же? Он спит, - явно соврал кот.
- Так я тебе и поверила, - проворчала я.
- У нас как в армии, - заметил кот, делая вид, что вовсе ничего не дегустировал. – Пять процентов на списание.
- Что это с ним было? – спросила я, вспоминая отбитого на голову громилу.
- Да все просто. Его мать, царевну Несмеяну выдали замуж за дурака, который смог ее рассмешить. Он и стал царем. У них родилась дочка. Красивая. Это, собственно все. Ее выдали замуж за богатыря, который не успел убежать. И вручили полцарства в придачу. А вот это – младшенький из их выводка. Сила бати, мозги деда, характер бабки. Иван Третий Невменяемый. Мне, как узнали, что сын пал в бою с Кощеем, даже благодарственную грамоту прислали. Вот! – улыбнулся кот, размахивая бумажкой, которую я не успела прочитать.
- Что-то слабо верится, - проворчала я, охая от боли. Ничего себе локтем стукнулась. До сих пор рука звенит. – Надеюсь, на сегодня все?
- Как бы да, - заметил кот, а мрачный замок растаял, как наваждение. Я очутилась на полянке возле дуба. Мои доспехи тоже растаяли, а мне стало чуточку легче.
Пока я морально отходила от подвигов, кот о чем-то задумался. Что-то я не так себе представляла мужские подвиги на женщине! Ой, не так!
- Золотко, ну не обижайся, - послышался сладенький голос, а меня обольстительно мазнули пушистым хвостом. –Закрой глазки, и расставь ручки…
  
Глава двадцать третья
 
Я расставила руки по шире, словно мне сейчас принесут мешок премиальных за кощейство.
- Отлично, - послышался довольный голос кота. – А теперь пошевели ручками, словно они разговаривают…
- Что? – тут же открыла я глаза. – Ты что? Опять?
- Нет, из тебя определенно получится хороший Горыныч. В масштабе!
- Никаких Горынычей! – рявкнула я, одергивая платье в народном стиле. – Ты понял? Никаких Горынычей! Кстати, а где моя зарплата? А?
Я посмотрела на кота с нехорошим прищуром.
- И премиальные за сверхурочные? А? А больничные за трудовую травму попы! У меня там синяк, между прочим? А молоко за вредность? – наседала я на кота. – Где все это, а?
- А как же я? – удивился кот. – Я же лучше? Лучше зарплаты?
- У нас что? Зарплату котами выдают? – прошипела я, понимая, что еще один такой героический день, и стану грибом – поддубником.
- Либо ты прекращаешь, либо я ухо… - завелась я.
Кот улыбнулся и … запел. Я не могла разобрать слов, но это было что-то… что-то … очень зевотное… На меня вмиг навалилась усталость. Причем, не только моя, но еще какие-то усталости. Глазки стали медленно закрываться, а я покачнулась, отгоняя от себя сон.
- Баюн! – дернуло меня, а я попыталась закрыть уши руками. Но это мало помогало. Песня лилась, отдаваясь внутри меня чем-то волшебным и успокаивающим.
Проснулась я от того, что мне на спину положили что-то холодное.
- Три тысячи двести, - послышался мурчащий голос кота. – Записываем…Пять тысяч сто плюс…
Я пошевелилась, чувствуя, что лежу на животе. Причем, почему-то обнаженная. С меня со звоном что-то скатилось! Вокруг меня на кровати лежала бухгалтерия. Сверкающее золото, которое затерялось в складках одеяла.