До нескорого, она же (СИ)

Пристегнитесь, видите ли.
В автобусах, на которых я обычно катаюсь, вообще нет ремней безопасности. И ничего. Живут как-то люди. И ездят. Может, штраф получить боится?..
Щелкнул замок, я прислонилась к удобной спинке и пробормотала:
— А сейчас какой день недели?
— Суббота, — ответил Пашка.
— Значит, я прогуляла два дня школы.
— Прогуливать нехорошо, — заметил мой братец.
— Хотя бы это я знаю…
Я прикрыла глаза и прислонилась к твердой пластиковой поверхности двери. Из колонок доносилась инструментальная музыка, взрывались скрипки и волновалось пианино, ну а мне что… Я умудряюсь засыпать под барабаны в наушниках и скрежетание лапок под раковиной. Мой хомяк ведет ночной образ жизни, в любую минуту кто-то может совершить на меня нападение, или демон вдруг очнется… А я что. А я сплю.
Может, я и тогда уснула. Или уснула почти, погрузилась в полудрему, когда ты и не спишь, и не бодрствуешь. Опасное время, когда ты сам над собой не властен. Если хочешь спать — спи. Чутко, но полноправно. Если хочешь бодрствовать — лежи и смотри в потолок. Или займись чем-нибудь полезным.
Да, полезным…
Через пару минут этого непонятного состояния я вдруг резко распахнула глаза и посмотрела на тетю.
— А ты знаешь, что все мои вещи остались там?
Тетя кивнула и заметила:
— Ничего страшного. Вика тоже об этом говорила. Она к тому же босая, — тетя кивнула на мои многострадальные туфли.
Я не выдержала — фыркнула. Но сразу после поинтересовалась:
— Но как я попаду домой?
— Алексей дома, — ответила тетя.
— Дома? — я даже удивилась. — А что он там забыл?
— Он же твой папа, — заметил Пашка. — Он ведь о тебе беспокоится.
При этих словах Виктор вновь посмотрел назад через зеркало. Справедливости ради, увидела это только я. Хорошо шифруется. Молодец. Был бы ещё большим молодцом, если бы во всем признался.
Потому что даже у меня есть отец, а у Пашки как будто нет.
А мне так хотелось, чтобы Пашка рос, не страдая от недостатка родительского внимания.
— Он правда беспокоится? — не унималась я.
— Яна, — кажется, тетю начинали нервировать мои вопросы, — конечно, он беспокоится. Как он может не беспокоиться?
Я пожала плечами и отвернулась.
Отец может. Я ведь его знаю. Немного. И иногда. Я ведь вижу его один раз в две недели. Иногда чаще, иногда реже. Нормально для самых близких родственников.
Отец вообще может уйти, и я замечу это только через месяц, когда у меня на карте не останется денег, каждый месяц им перечисляемых.
Мы остановились совсем скоро. И правда. Я это расстояние преодолела на каблуках за двадцать… ладно, тридцать минут. А я на каблуках круче, чем корова на льду. Поэтому ехать тут было совершенно пустяковое расстояние. Не так уж этот Виктор и перетрудился, довозя меня до дома. Тоже мне, нашелся герой.
Он остановился совсем рядом с подъездом и заглушил двигатель.
— Я буду ждать тебя, — заметил Виктор, обернувшись к тете.
— Я тоже хочу проводить Яну, — заметил Пашка.
— Мы с тобой еще увидимся, Пашка, — отозвалась я, касаясь его руки.
— Ага, — засомневался братец. — Опять куда-нибудь вляпаешься.
Я подняла брови и посмотрела на него.
Пашка поднял брови в ответ.
Мартышка.
Мне кажется, я с ним ещё намучаюсь.
Мы с тетей одновременно покинули машину, вот только тетя осталась стоять, а я обошла багажник и приблизилась к ней.
— Теперь ты понимаешь, что чувствовала я, когда все вспомнила, — заметила тетя тихо.
— Не я принимала то решение, — сказала я.
— Не я принимала это.
Я не выдержала и обняла ее вновь, и тетя ответила на мои объятия.
— Леша все тебе расскажет, — заметила тетя. — Он давно хотел рассказать, но в самом деле боялся. Он ждал, пока ты немного подрастешь… а потом ушла Елена, и он решил подождать ещё. Однако скоро о Янтарной все забыли, и он решил не тревожить старые раны.
— И многое он скрывает? — поинтересовалась я.
— Если бы я знала, — ответила тетя с горечью в голосе.
Она отступила на шаг назад и вынула из кармана короткую, но широкую цепочку из серебра с вплетенными в него камнями бирюзы — коричневые разводы на голубой поверхности.
 
— Это тебе, — заметила тетя. — Протяни руку.
Тогда я и поняла, что это браслет.
Но руку протягивать отчего-то все равно не спешила.
— Зачем это? — уточнила я, с сомнением вглядываясь в это привлекательное, но совсем не простое украшение. Ясно, что тетя предлагала мне этот браслет не для того, чтобы сделать Яночку чуть более симпатичной. Даже не касаясь его, я слышала испускаемые им отголоски магии.
— Это мы сделали для тебя, — ответила тетя. — Он станет твоим защитником. Если Янтарная попытается выйти с тобой на связь — или хотя бы просто найти — он не даст ей этого сделать.
Я все ещё колебалась, и тогда она продолжила:
— Без него тебе опасно оставаться одной. Пока мы ехали, за тобой следила я… но стоит мне отвернуться, как она сможет прикоснуться к тебе.
— Эта Янтарная… — протянула я. — Она настолько сильна?
Тетя кивнула, не став ничего пояснять. И я все же протянула ей руку. Холодный металл коснулся кожи, щелкнул замочек, и мне показалось, будто на мгновение браслет вспыхнул и расползся стеной, окутавшей меня, точно кокон. Только показалось… На самом деле, мы не пользуемся такими спецэффектами. По части красивой картинки выступают белые.
— Иди, — сказала тетя. — Мы увидимся с тобой совсем скоро. Не забывай, — она позволила себе улыбнуться, — что теперь ты ещё и моя ученица.
— Тетя, — не выдержала я, — а зачем?
— Ты должна знать все, что знаю я, — отозвалась она расплывчато.
Я кивнула и пошла к подъездной двери. Набрала пинкод и оказалась внутри. Стены казались мне совсем неживыми, будто мой дом покинули все его обитатели, не оставив ничего, кроме надписей на стенах и пыли.
Раньше похожие мысли меня не посещали.
Быть может, я уже начала сходить с ума.
Или, что тоже вероятно, никогда им не пользовалась.
Лифт пришлось ждать долго. Я решила, что он ехал этажа с восьмого, чтобы потом ползти обратно, на седьмой, ко мне. Или к отцу. Или к нам с отцом. Хотя это вообще звучит дико. Мы с отцом. Мы с отцом. Мы с отцом… никуда не ходим. Он даже ни на одно мое первое сентября не пошел. И я не уверена, что пойдет на последний звонок и выпускной.
Если мы с отцом все же оказываемся в одной машине, это значит, что отец едет куда-то там и соглашается подкинуть меня.
Если мы с отцом живем в одной квартире, то либо поочередно — отец приходит, когда нет меня — либо в разных комнатах, почти не общаясь друг с другом.
Я готовлю себе сама.
Отец иногда помогает мне избавиться от слишком большого запаса еды.
И стираю я самостоятельно.
А отец оставляет в корзине грязные вещи.
Лифт распахнулся, и я оказалась на знакомой лестничной клетке, где провела всю свою жизнь, никого не любя, никем не любимая.
Янтарная была права.
Ошиблась лишь только в одном моменте: кровные связи не так сильны, как она считает. Если бы они вообще имели какую-то значимость, отец бы сейчас не сидел внутри квартиры, а стоял у подъезда, дожидаясь меня. И именно он должен был караулить меня в той машине, где была тетя. Или своей собственной, не так важно. Почему меня вообще ждала моя тетя, а не отец?
Или мне следует поблагодарить отца уже за то, что он не ушел на очередную встречу-ужин?
Когда до двери оставалась шага три, она вдруг резко распахнулась, и из-за нее выглянул отец.
На нем были простые домашние шорты, каких я не видела никогда в жизни, и темная футболка-поло, которую я пару раз замечала в шкафу.
Но не смена стиля так меня поразила.
На лице отца читались чувства. Я бы даже прокричала это слово, если бы у меня вдруг появились силы.
Отец смотрел на меня с беспокойством.
Смотрел и молчал.
Молчал и смотрел.
Будто я вдруг стала другой, не-его дочкой, или, напротив, будто он только сейчас осознал, что я его…