Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

Игорь подошел к прилавку, склонился, рассматривая иконки…
– Берегись жреца! – вдруг послышался шепот.
Вздрогнув, мужчина резко вскинул голову. Продавец – молодой монах или трудник с рыжеватой бородкою – как стоял себе с отрешенными видом, так и стоял…
– Что вы сказали?
– Кто?
Что же – послышалось? Но ведь четко же…
– Икона Довмонта поможет!
– Довмонта?
– Что-что? – переспросив, продавец вдруг улыбнулся. – Хотите икону благоверного князя Тимофея-Довмонта? Хороший выбор. Сейчас только у нас и купите. Во Пскове давно уже нет. Советую маленькую. На цепочку… Оберег! Можно носить на шее. Осталось всего две…
Игорь купил обе. Себе и супруге. Уходя же, обернулся и быстро спросил про жреца.
– Какие жрецы? – искренне удивился трудник. – Еще что-нибудь желаете?
Пожав плечами, Ранчис вышел наружу…
– Ничего, симпатичненько, – Ольга тоже заценила иконки. – На шею? Ну-у, не знаю…
Игорь все же надел… Словно что-то заставило…
На обратном пути он сам сел за руль… Заехали во Псков, в Изборске сели в открытой кафешке, заказали блины и сбитень…
– Черт! – Ольга вдруг поперхнулась сладковатым пряным напитком. Глянула куда-то через плечо супруга, побледнела. – Там…
– Что – там? – резко обернувшись, Игорь не увидел ничего такого уж страшного. Улица, как улица – домики, заборы, березки с рябинками…
– Я только что видела его… – сузив глаза, негромко промолвила Ольга. – Того парня… из Литвы… Помнишь? И машина у него та же – коричневая старая «Ауди»!
«Берегись жреца!»
Закусив губу, Ранчис выскочил из-за стола и выбежал на улицу… Заглянул за угол, огляделся… Никакой «Ауди», конечно, не было… Ну да, станет он дожидаться! Поди, уехал уже. Если вообще был…
– Да я точно видела! – подойдя, Ольга взяла мужа за руку. – Не веришь?
– Верю… Если еще увидишь – скажи! И вообще, держись от него подальше…
«Берегись жреца!»
Сказать о предупреждении Ольге? Или не тревожить… пока…
– Ты все же иконку на шее носи.
На обратном пути ничего такого супруги больше не видели – ни коричневую «Ауди», ни того парня, языческого жреца…
Уже и сама Оленька засомневалась – может, и впрямь, показалось? Такое ведь может быть…
А вот Игорь почему-то не сомневался. Ведь этот ж не зря все! И предупреждение, и явившийся сестре священный уж – залтис, и… и иконка Благоверного князя Довмонта… Оберег…
* * *
Переправившись через Нарову-реку в Пограничье, Кольша – тиун Николай – и его юная напарница Антонина-Тошка сразу же прошагали без отдыха верст десять, а то и все пятнадцать. Шли вдоль реки, пока не выдохлись, а уж тогда разделись на заливном лугу, прямо на мягкой зеленой траве, средь рассыпанного золота лютиков, одуванчиков и купавниц. Припекало, жарило солнышко. Порхали в прозрачном воздухе разноцветные бабочки и стрекозы, где-то рядом, в траве, перекликались пеночки, а в недалеком лесу слышалось кукованье кукушки. Пахло сладким клевером и сеном… Ага, вот заблики еще запели… словно бы перекликались… Весело!
Приподнявшись, Тошка потянула носом воздух:
– Сенокосы наши здесь недалече. Через речку – рукой подать.
– Там нас и ждут, – предупреждая, Кольша взял девушку за руку, заглянув в синие, словно глубокие лесные озера, очи… и хотел было сказать… Да многое хотел сказать, да вот почему-то застеснялся… Только носом шмыгнул да молвил:
– Тош… ты только вырасти побыстрее, ага?
– Так вырасту… Куда ж я денусь? – девчонка вновь упала в траву, раскинув в стороны руки, прикрыла глаза от солнца.
Да, и с холопством ее надо что-то делать… Ну, покуда вырастет… Надо б со Степаном Иванычем посоветоваться, с сыскным-то тиуном – он мужик дельный, недаром сам Довмонт-князь его ценит и к своей особе приблизил. А еще не худо б…
– Перекусить бы не худо, – неожиданно протянул Николай. – Жаль, еды не прихватили.
Тошка приоткрыла левый глаз:
– Ну, кто-то не прихватил, а кто-то… ты котомку-то у меня на плечах не заметил?
– Ну-у…
– Так, чай, не пустая! А ну-ка, подай.
 
В узелке у запасливой девочки нашлось полпирога – рыбник, а окромя того, еще вареная репа, кусочек сальца да свежий, толок что взошедший, лучок… Вот и поснидали в охотку.
– Какая ж ты все-таки… – жуя, похвалил Кольша.
– Какая? – напарница хитро прищурилась и склонила голову набок.
Ух, и глаза! Глазищи – синие, синие, словно омуты – сейчас утянут!
Ну-у, судя по всему, Антонина про силу своих глаз знала… Вот снова глянула на парня, искоса так, лукаво…
– Так какая ж?
– Запасливая… и умная.
– А что, не красивая разве?
– Да нет… красивая… – вконец смутился сыскной.
– Чего ж не говоришь? – Тошка вдруг сделалась серьезной, сузила глаза. – Потому что холопка, да?
– Да причем тут это?!
– Да так… – прищурилась девчонка. – Ну-у, мало ли… вдруг захочешь сватов заслать?
Николай так и взвился:
– Я-а?
– А я думала – захочешь… Вот дуреха-то!
– Ну… почему ж дуреха…
– Холопка потому что! – поднимаясь, неожиданно резко бросила Антонина. Резко и зло. – Раба! Зачем к такой сватов? Чтоб потом самому – в холопы?
– Да постой ты! – вскочив, Кольша схватил напарницу за руки, заглянул в глаза.
Тошка презрительно хмыкнула:
– Что-то еще хочешь сказать? Говори!
– Говорить, пожалуй, не буду… – сыскной уже точно знал, что делать – словно вдруг озарение нашло!
Усмехнулся, еще крепче взял Тошку за руку и тихо попросил:
– Очи закрой!
– Что-что?
– Ну, на миг всего-то!
К удивлению Кольши, напарница тотчас смежила веки… и юный тиун тут же накрыл поцелуем изогнувшиеся в довольной улыбке губы…
И получил кулаком под дых! Правда, не больно…
– Ты что творишь-то? Осатанел?
– Не буду больше!
– Нет уж! Взялся – целуй!
Прятавшиеся неподалеку, в кустах, орденские кнехты смешливо переглянулись.
– Надо бы доложить брату Генриху! – шепнул один другому.
Здоровенные парни, при тесаках, с ножами, с веревками, но без кольчуг, видно, отправились на разведку… или – «за зипунами», за добычею! В приграничных орденских комтурствах многие этим не брезговали. Вот и их комтур, из замка Швеллин – тоже… Даже сержанта во главе небольшого отряда – «копья» – послал, опытного вояку брата Генриха Миллера.
– Докладывай, – шепнул один из парней. – А я пока погляжу… Интересно, что там дальше будет?
Кивнув напарнику, кнехт проворно пополз по траве к орешнику, и лишь там, в кустах, поднялся на ноги… едва не получив стрелу!
– Да, свои, свои! – кнехт испуганно прокричал зябликом.
– Вот с этого надо было и начинать, – потеребив левый ус, покривился орденский сержант, брат Генрих. – Отто, опусти арбалет…
– Может быть, разрядить? – уточнил долговязый Отто.
Сержант отрицательно мотнул головой:
– Нет. Этот же не зря приполз… Ну, что скажешь, Вилли?
– Обнаружили людей, господин сержант! – здоровяк браво выпятил грудь. – Недалеко здесь, на заливном лугу. Двое. Парень и девка. Похоже, милуются.
– Оружные?
– Нет. Думаю, просто миловаться через реку пришли… Ну, укрылись…
– Тебе б все миловаться, Вилли! Что такое, Отто? – сержант глянул на долговязого. – Что мнешься? Есть о чем доложить?
– Думаю, не их ли следы мы видели чуть вверх по реке? Ну, на глине…
– Может быть, – брат Генрих покивал и задумался, правда, ненадолго. – Если так… если их двое, то это – наш товар! Внимание! Всем приготовиться… Вилли – веди. Да смотрите у меня, чтоб ни одна застежка не звякнула!
Орденские кнехты здесь, в Приграничье, хваткой своей ничуть не уступали профессиональным людокрадам Флегонтия Рыла. Уж что-что, а красть людишек для них было делом вполне привычным и, можно даже сказать, родным. Брату Генриху не шибко-то пришлось и указывать – кнехты все прекрасно делали сами, как надо. Как раз дюжиной – силами одного «копья» – и обошлись. Двое обошли с реки, двое – со стороны леса, трое – непосредственные исполнители – поползли травой к лугу, остальные страховали и держали наготове коней…