(Не)добрый молодец: Зимогор (СИ)

Начал шариться в обозе и сам Вадим. Перебирая горшки, льняное полотно и прочие товары, он продолжал прислушиваться к себе. Его шестое чувство молчало, но так, словно предупреждало: не стоит расслабляться!
Пока остальные члены их отряда копошились в останках, Вадим не торопясь переходил от телеги к телеге. Ничего интересного, с его точки зрения, в них не было. Тряпки, горшки, котелки, деревянная и глиняная посуда, скобяные изделия и топоры — всё это он видел уже в третий раз. Белозёрцеву же хотелось найти что-то действительно сто́ящее.
Охотники, ослеплённые жадностью, яростно рылись в брошенных пожитках, надеясь поживиться чем-нибудь серьёзным. Вадим оглянулся, пытаясь представить себе картину боя. Поначалу ничего не было понятно, потом он нашёл останки одного человека, следующего, и вошёл в лес, идя по следам боя. Картина была очень неприглядной: от людей мало что осталось: раскиданные кости, рваные клочки когда-то добротной и даже дорогой одежды, оружие.
Он подобрал одну саблю, кинжал и боевой топорик. Оружие было покрыто слоем ржавчины, но всё равно отправилось в заплечный мешок. По следам былого сражения Вадим постепенно заходил всё дальше в лес. Он уже отошёл довольно далеко от дороги, когда перед ним открылась неприглядная картина.
Возле выворотня огромной сосны, под растопыренными во все стороны корнями лежали скелеты. Раскиданные повсюду обрывки одежды подкрепляли уверенность Вадима в том, что эти люди приняли мученическую смерть от зубов зомби. Вадим обнажил пистоль и, насыпав на полку порох, стал аккуратно приближаться к месту битвы, осматривая буквально каждый метр.
Увидев среди корней чью-то оторванную голову, Вадим подобрал палку, ковырнул ею засохший, почти мумифицированный череп и перевернул. Освободившись от грязи и листвы, лежавший до этого вниз лицом череп внезапно оскалился остатками мышц и клацнул зубами. Вадим вздрогнул и невольно отпрыгнул назад. Он чуть было не выстрелил от испуга, но тратить драгоценный порох на уже почти мёртвую голову не следовало.
Сунул пистоль обратно в чехол, предварительно ссыпав порох в пороховницу, и вынул кинжал. И хоть ему было противно, он наступил на череп ногой и с силой воткнул узкое лезвие прямо в глазницу. Череп вздрогнул, ещё раз судорожно клацнул и окончательно упокоился. Вадим очистил о песок кинжал и поворошил им обрывки одежды и останки трёх человек, что лежали вокруг.
Было неприятно, если не сказать мерзко. Полусгнившие останки разваливались от прикосновения кинжала, заново распространяя зловоние и открывая весьма неприглядные виды. Но что поделать, не руками же туда лезть? Его и так едва не вырвало, когда он, отодвинув в сторону остатки плотной суконной рубахи, чтобы добраться до пояса, увидел кучу белых и жирных опарышей!
Вадим обошёл выворотень и нашёл ещё один ворох одежды, тоже располосованный зубами и когтями. С опаской ковырнув тряпьё кинжалом, Вадим увидел большой и туго набитый кожаный кошель. Осторожно подцепив, он вынул его из вороха тряпья, бывшего когда-то дорогой одеждой.
Сомневаться не приходилось: это наверняка были останки купца Веретенникова. Развязав шнуровку на кошеле, Вадим понял, что оказался обладателем кучи серебряных монет, между которыми даже желтело золото, правда, редко. Дальше находиться здесь ему нужды не было и, бегло осмотрев всё ещё раз, новоявленный охотник за ценностями решил возвращаться назад.
Уже уходя, он совершенно случайно запнулся за что-то. Этим «чем-то» оказалась пищаль. Украшенная растительным орнаментом, она тоже успела покрыться ржавчиной, но месяц в сыром лесу ещё не успел достаточно повредить оружию. Наскоро осмотрев пищаль, довольный Вадим зашагал обратно, любуясь своим приобретением.
Его появление у обозов с пищалью в руках было встречено громкими и завистливыми возгласами.
— Вот это да! Где нашёл?
— Там бой был, на земле лежала. Вот ещё сабля, кинжал и топор, — поочерёдно доставая их из мешка, Вадим складывал оружие на землю.
— Ммм, всё в общую кучу кидай, — тут же наложил на них свою лапу Никола.
 
— Пищаль моя! — потребовал Вадим. — А это можете забирать себе, мне не нужно.
— Ага, — согласился Никола, и оружие тут же было разобрано.
— А больше там ничего не осталось?
— Может и осталось, я плохо искал, там лишь тряпьё да кости. К тому же, один мертвяк пожаловал. Пришлось упокаивать…
— Пойдём туда, пойдём, — затеребили его охотники, рассчитывая на интересные находки.
— Пойдёмте, — пожал плечами Вадим, — коли есть охота. Но лучше поискать в обозе.
— То верно, — подумав, решил Никола. — Всё оружие ты уже собрал, а деньги, если есть, нужно искать долго. Впрочем, сходи с ним, Тиша, заодно и голову зомби принесёшь, — обратился Никола к арбалетчику, что затаил злобу на Вадима. Тот с готовностью согласился.
Вадим пожал плечами и пошёл вперёд, за ним Тиша. Они пришли на место боя ещё раз и снова предались поискам. Вадим чисто для проформы, а Тиша с какой-то алчной яростью. И ведь нашёл же (подлец!) целый кошель, хоть и маленький, но с серебром! Как его Вадим просмотрел? Они нашли ещё один ржавый нож, золотое кольцо… и на этом их удача себя исчерпала. Сколько бы Тиша не ворошил рваные тряпки, мешая их с землёй и останками, больше ничего не попадалось. Вадим категорически потребовал идти обратно, и они потопали к обозу.
Белозёрцев снова шёл впереди, беззаботно поверив словам Николы, что задетый за самолюбие охотник не предаст и не нападёт, однако уже почти на выходе из леса шестым чувством учуял, что что-то не то происходит. Он резко обернулся и тут же шатнулся в сторону, увидев, как Тиша нажимает на спусковую скобу. Щёлкнула тетива, и болт всё же пропахал плечо Вадима, задев по касательной. Рубаха сразу же окрасилась кровью. Хорошо, что Белозёрцев успел среагировать, иначе бы болт пробил его насквозь, проделав лишнюю дырку в теле.
— Ах, ты ж, тварь! — Вадима буквально распирало от ярости. — В спину стрелять?
— Сволочь, я всё равно тебя убью, ты обманываешь нас.
Вадим молча вынул пистоль и наставил его на лоб злого дурака.
— Пшёл вперёд, урод моральный.
Тиша не понял значение слова «моральный», но по тону понял, что лучше молчать и идти. Так они и вышли вдвоём на дорогу.
— Что случилось? — сразу насторожился Никола.
— Он меня едва не убил, — пояснил Вадим. — Гнев и зависть — плохие советчики. Я предлагаю его пристрелить, потому как мы в одной команде. Сегодня он решит убить меня, завтра тебя, Никола. К тому же, он нашёл кошель с серебром и явно не хотел им делиться со мной и вами.
— Ты что творишь, Тиша? — старший отряда охотников не на шутку разозлился. — Я же говорил тебе, чтобы ты его не трогал! Ты жить не хочешь? Что я скажу твоей матери? Что ты вор?
— Брешет он! Как есть брешет! — заюлил Тиша. — Чужак сам хочет нас порешить!
— Хотел бы, давно убил, — мрачно отозвался Вадим. — В общем, так. Вы забираете у него арбалет, кошель он вам сам отдаст, а я собираю барахлишко и вместе с вами несу его на сдачу. А вот после никаких дел иметь с вами не хочу.
Никола поморщился, но признал справедливость слов Вадима. Идти обратно было и так опасно, а гружёнными так тем паче, и терять одного-двух человек было не с руки: добычи оказалось очень много.
— Хорошо, набиваем мешки и в путь. Дальше, как знаешь, мы и без тебя справимся.
— Да ради Бога!
Арбалет у Тиши отобрали, и охотники стали разбирать стасканное в кучу добро по отдельным мешкам. Вадим не выделялся, ибо чревато. В конце концов, все набили свои мешки и потянулись в обратную дорогу, поминутно оглядываясь назад. На этот раз Вадим шёл позади Тиши, гипнотизируя его мешок мрачным взглядом. Свой он нагрузил всяким тряпьём, чтобы тот не был слишком тяжёлым, и можно было идти налегке. К мешку же Вадим приторочил и пищаль, что теперь гордо торчала своим ржавым стволом над его головой.
Весь отряд со страхом и трепетом ожидал нападения на лесной дороге, но она по-прежнему оставалась пустынной, и вскоре охотники вышли из леса на простор заливного луга. Здесь все повеселели, вздохнули с облегчением, ведь примерно через час они подойдут к засеке, а там уже и Калуга близко.