Праздничная связь (ЛП)

— Не слышу «нет», Финн. Я действительно сейчас в шаге от того, чтобы поцеловать тебя. Оттолкнешь? Или позволишь, наконец, попробовать тебя на вкус? Один раз. Одна ночь. Я заставлю тебя кончить так сильно…
Не уверен, хочется ли мне просто, чтоб он, блять, заткнулся, но я хватаю его за мягкую кожаную куртку, притягивая почти вплотную к себе. Он стонет и тут же накрывает мои губы своими. Я приоткрываю рот, и он, не теряя времени, скользит языком внутрь.
  
На вкус он как пиво и мята, головокружительное сочетание, от которого кровь в моих венах закипает. Он целует меня требовательно, сплетаясь языком с моим в яростной битве желаний. Разозлившись на самого себя, я вкладываю каждую унцию собственного разочарования в этот поцелуй.
Хантер снова хрипло стонет – наполненный желанием звук, который посылает жар прямо вниз к моему члену.
Безумно ненавижу Хантера Холлидея.
Но хочу его так же сильно.
Я решаю оставить самобичевание и презрение к себе на завтрашнее утро, ведь прошло так много времени с тех пор, как мне удавалось вырваться из своего жесткого графика. Внутри словно обрывается тонкая нить, которая сдерживала меня, поэтому я притягиваю его ближе, целуя как можно глубже.
— Мать твою, Финн, — шепчет он мне в кожу. — Пусти меня к себе. Ты не пожалеешь, — он снова захватывает мои губы и, только когда потребность в кислороде берет верх, отстраняется. — Ты уже такой твердый, — продолжает он, прижимаясь своими бедрами к моим. — Хочу, чтобы твой член был у меня во рту.
Из моего горла вырывается стон, и я понимаю, что поддался искушению. Он прав. Я тверд и возбужден. Но мысль о том, чтобы справиться с этим самостоятельно меркнет, когда я представляю, как Хантер сосет и трахает меня.
— Одна ночь, Холлидей, — отвечаю я, и мое дыхание учащается. — И все. Понял?
— Я понимаю только то, что мой член болезненно твердый, и я безумно хочу засунуть его в твою задницу, — он медленно отстраняется и берет меня за руку.
И как только он следует в сторону моего дома, я хмурюсь.
— Ты знаешь, где я живу?
Осознание меня даже не удивляет, хотя и должно бы.
— Ты оставляешь почту на столе, — объясняет он небрежным тоном.
Я негодующе фыркаю.
— И ты абсолютно случайно на нее наткнулся?
Он одаривает меня своей фирменной улыбкой, отчего на щеках появляются глубокие ямочки.
— Если я скажу «да», ты поверишь?
Я усмехаюсь.
— Нет.
— Вот видишь? Ты умный, Финн. Еще одна черта, которая мне в тебе нравится, — отвечает он и подмигивает.
Бывший спортсмен подмигивает, как будто следить за каждым моим движением вполне нормально. Но это не так. Мне нужно прогнать его. Положить конец безумной затее. Но я так не поступаю. Я позволяю ему утащить меня к зданию, и мы двигаемся довольно быстро, что может считаться полноценным марафоном для вечно дремлющего Хантера.
Как только мы оказываемся в кабине лифта, он смотрит на меня.
— Какой этаж?
— Твоих сталкерских навыков явно недостаточно, — отвечаю я и нажимаю кнопку двенадцатого этажа.
Хантер хрипло хихикает, и этот звук доносится прямиком мне между ног.
— Компенсирую в других областях.
Член снова дергается, и я сжимаю челюсти.
— Величина твоего эго действительно достойна восхищения.
— Как и величина члена, так что все в порядке, — с ухмылкой произносит он.
— Холлидей, я начинаю сомневаться в правильности нашей затеи.
— Он большой, но не бойся, — Хантер пожимает плечами. — Все будет в порядке к тому моменту, как я войду в тебя. Я потрачу достаточно времени на подготовку, растягивая…
Мои глаза расширяются, и я спешу перебить его.
— Я не то имел в виду! Хантер, я не боюсь твоего члена. Проблема в твоем рту.
Хантер откидывает голову назад и смеется, и я слишком поздно осознаю свою ошибку, но затем он лениво поворачивается лицом ко мне.
— Ты невероятно очарователен, знаешь?
Очарователен? О чем, блять, он говорит?
— Ладно, достаточно. Просто я м…
Я врезаюсь спиной в кабину лифта со скоростью, к которой все еще не могу привыкнуть. Его способность быстро двигаться появляется только в моменты, когда необходимо прижать меня к ближайшей твердой поверхности. Он не дает мне возможности возразить, резко накрывая мои губы своими, заставляя меня забыть, или, скорее, проигнорировать тот факт, что он та еще заноза в заднице. Хантер теснее прижимается ко мне бедрами, двигая ими вверх вниз, пока я не превращаюсь в хнычущее и стонущее месиво. Вдоволь насладившись звуками, которые я издаю, он, наконец, отстраняется, одобрительно мурлыкая. Когда двери открываются, я судорожно разглаживаю пальто. Даже не заметил, как лифт остановился.
Схватив за руку, Хантер тянет меня дальше в холл.
— Показывай дорогу.
Он следует все дальше по коридору и с каждым шагом, приближающим нас к моей входной двери, все нервы в моем теле натягиваются, словно струна. Обжигающий жар его ладони заставляет осознать, что он все еще держит меня за руку, но я и не думаю отдергивать ее. По какой-то безумной причине мне нравится, как его кожа, огрубевшая от игр в футбол, ощущается на моей. Как только мы останавливаемся перед нужной дверью, он отпускает меня, и я, как полнейший идиот, тут же начинаю скучать по его прикосновениям. А затем лезу в карман за ключами.
И как только вставляю его в скважину, то резко замираю. Сердцебиение ускоряется с бешеной скоростью, а Хантер прижимается вплотную к моей спине и, обхватив мою руку своей, поворачивает ключ, оставляя нежный поцелуй на шее.
— Внутрь, Финн. У меня есть планы относительно тебя, которые определенно караются законом на публике.
Я вздрагиваю, когда его дыхание скользит по моей шее, и он поворачивает ручку, однако дверь не открывает.
— Передумал? — спрашиваю я и пытаюсь, чтобы слова прозвучали насмешливо, но выходит тихий жалобный шепот.
Он хихикает и толкает дверь, пропуская меня вперед.
— Ни в коем случае. Если хочешь остановиться, то скажи сейчас.
В моей крошечной квартирке темно, если не считать городских огней, которые проникают сквозь прозрачные занавески. Повернувшись в объятиях лицом к нему, я вижу тени, танцующие на точеных чертах. Его темные глаза кажутся почти черными, но почему-то безумно мягкими, когда он скользит ими по моему лицу. От этого мне становится тепло и уютно. Те чувства, в которых я не хочу разбираться, поэтому делаю шаг назад и бросаю свой портфель.
— Заткнись, Холлидей.
Сняв пальто, я кладу его на диван, а затем развязываю галстук. Хантер не двигается, а просто смотрит, как я раздеваюсь. Звуки его прерывистого дыхания наполняют тихую комнату, и я бы солгал, если бы сказал, что это никак на меня не действует. Я хочу Хантера, и от осознания данного факта, внутри возникают сомнения по поводу моих чувств к нему. Возможно, эта идея была глубоко похоронена под постоянным раздражением, которое я испытывал к нему.
Неужели все это время я боролся со своим влечением?
Как только я расстегиваю последнюю пуговицу на рубашке, то медленно спускаю ее с плеч, и остаюсь совершенно голый выше пояса. Судя по тому, как вспыхивают глаза Хантера, с таким же успехом я мог бы стоять полностью обнаженным. Ступая так медленно, что шаги почти незаметны, он сокращает расстояние между нами. Подняв руку, он легко касается большим пальцем моего соска, заставляя его затвердеть под дразнящим прикосновением.
— Мне всегда было интересно, чувствительные ли у тебя соски. Как они будут ощущаться у меня во рту? Но реальность оказалась лучше фантазий. Ты идеален.
От пронзающих тело ощущений трудно говорить, но я выдавливаю из себя отрывистый ответ:
— Значит, ты часто думал о моих сосках?
Хантер кивает, абсолютно не заботясь о том, в чем признается прямо сейчас.
— Ты так про всех думаешь? — спрашиваю я.
Хантер встречается со мной взглядом, но не отвечает на вопрос. Просто снимает свою куртку и кидает ее поверх моего пальто, а затем протягивает руки через голову и снимает футболку.