Запрещенные друг другу (СИ)
— Смотри, чтобы не пожалела потом, — прохрипел, едва сдерживаяcь при виде открывшейся картины. Ладно он, с ним и так всё ясно, но она… Пускай знает — возврата назад не будет. Сегодня он затрахает её до потери пульса и пускай только попробует после этого заявить, что это было ошибкой. С ним такие номера не проходят. Или она с ним до конца, или… он с неё живым не слезет.
— Не боись, не пожалею, — призывно раздвинула шикарные, без единого изъяна ноги и игриво облизала ставшие вдруг сухими губы, выставляя напоказ шаловливый язычок. С Валом хотелось быть именно такой: дерзкой, шальной, раскрепощенной. Не хотелось вдарить лицом в грязь, демонстрируя свои приобретенные с недавнего времени страхи и неуверенность. Созерцая в потемневших глазах откровенное безумие — и сама превращалась в ненасытную, похотливую кошку. Чем больше восторга считывала с его лица, тем больше верила в свою неотразимость.
С ним она была настоящей.
Но какие же это пытки — не иметь возможности ответить тем же. Вал словно играл с ней в игру, следуя только ему одному известным правилам. Её полностью раздели, изучили каждую впадинку и родинку, не позволяя прикоснуться к себе в ответ. А ей так хотелось почувствовать его тело, чтобы прикоснуться грудью к груди, обвить ногами его бедра и никогда не отпускать.
— Подожди, Юляш, — перехватил Вал потянувшиеся к нему руки, опрокидывая податливое тело на лопатки. — Ещё успеешь. Сначала дай насладиться тобой.
И не успела она открыть рот, собираясь возразить, как тут же крупно вздрогнула, почувствовав между ног не пальцы, нет, а умелый, бойкий и такой горячий… язык…
Сказать, что она едва не умерла — ничего не сказать. Если бы не вцепилась пальцами в бархатное покрывало — провалилась бы в обморок, настолько острыми и яркими были подаренные им ощущения. Всеми силами старалась удержаться на плаву шаткой реальности, искоренив из подсознания воспоминание о муже.
Прочь вспыхнувшие муки совести! Им не место в этой комнате. Прочь всех прошедших через эту постель пигалиц — сейчас она главенствовала над всеми. Сейчас она содрогалась в подступающих судорогах оргазма, растворяясь в сладком скольжении языка. Это её клитор пульсировал болезненным напряжением, грозясь взорваться в любую минуту, и это именно её хотели больше всего на свете.
Вал чувствовал все оттенки её наслаждения. Слышал, как оборвалось её дыхание, выгнув к нему навстречу желанное тело. Забилось оно, заметалось в его руках, почему-то умоляя дать ей немного времени.
"Глупая… Да кто ж мешает такому действию?"
Что может быть прекрасней за одурманенный взгляд и вибрирующую оргазмическую дрожь, затопившую каждую клеточку любимой? Да его самого штормило от её наслаждения, пускай кончает, ему не жаль. Наоборот. От созерцания её эйфории у него самого от перевозбуждения чуть не повалил дым из ушей. Это же кайф. Чистый. Неподдельный. А Юля в его проявлении — смертельная доза. Пока она содрогалась, судорожно хватая ртом воздух, Вал понял одну вещь — все его знания о женском оргазме и рядом не стояли с реакцией Осинской. Так, как кончала она — никто не кончал. И это, стоило заметить, настолько прочно засело в его подкорке, что неизвестно когда и выветрится.
Сорвав с себя одежду, он рухнул на край кровати и, подхватив выровнявшую дыхание Юлю, подтянул к себе.
— Иди ко мне, — прошептал, сдерживаясь из последних сил.
Юля послушно поддалась и, приподнявшись над крупной головкой, обняла Вала за шею. Только и успела увидеть, что член у него далеко немаленьких размеров. Не то, чтобы это открытие её шокировало (у Глеба был не меньше), просто он был намного мощнее. Конечно, с его-то ростом — это нормальная пропорциональная закономерность, но всё же…
— Не бойся, я аккуратно, — прохрипел, уловив её ступор и слегка подавшись назад, потянулся к прикроватной тумбочке. Спустя короткий миг между пальцев сверкнула серебристая упаковка презерватива. — Если будет больно — дай знать, хорошо?
Улыбнувшись и звонко поцеловав небритую щеку, Юля перехватила крепкое запястье.
— Я пью таблетки, — ненадолго смутилась, затрагивая столь щепетильную тему, хотя куда уж щепетильней в их-то положении. — Если хочешь… можем без презерватива.
Вал потянул её на себя, заставляя сесть сверху и быстро лизнув её губы, прошептал севшим голосом:
— Конечно хочу… Ещё как хочу…
Юля обхватила ногами его бедра и, чувствуя на ягодицах крепкий захват, начала медленно опускаться на эрегированный член, не отрывая взгляда от его лица. Глаза у неё — темные изумруды, потемневшие от страсти и сексуального наваждения. Безумные. Бездонные. Ненормальные.
Вал не торопил её, медленно погружаясь в сладкую глубину. Пока осторожно. Не до конца, боясь вырвать из горла болезненный стон. А у самого искры из глаз летели, сердце лупилось о ребра, грозясь переломить их к чертям собачьим.
Стиснув до скрипа зубы и натянув до предела мышцы, так, что вздулись на руках вены, он глухо порыкивал в её грудь, испытывая поистине райское наслаждение. Приподнимал её за ягодицы, неспешно наращивая темп, и полностью выходя из тесного лона, снова неторопливо погружался обратно, прижимая к себе разгоряченное тело, слушая жаркое дыхание, ловя языком на шее бешеный пульс.
— Я точно тебя сегодня затрахаю… всю оближу и покусаю, — обещал хрипло, то ли себе, то ли ей, посасывая налившуюся грудь. У Юльки шикарная грудь. Настоящая, полная, аппетитная. Только и успевал, что попеременно ласкать призывно торчащие соски, срывая с её губ громкие стоны.
«Вот так, моя хорошая. Отпусти себя, расслабься. Прими меня. Не закрывайся…»
И она принимала. Постепенно, миллиметр за миллиметром, раскрывала ему навстречу, вбирая в себя пульсирующую плоть. Между телами испарина. Скользкая, вязкая, не только от пота, но и от её любовных соков. Недавно пережитый оргазм начал накрывать снова, вынуждая выгибаться дугой и подставлять под голодные поцелуи не только соски, но и всю грудь. Скользя ноготками по широким плечам, бесконтрольно постанывала, насаживаясь на член всё глубже и глубже.
— Прости, Юляш, — уже не сдерживаясь, таранил её Вал, видя, что она полностью подстроилась под его размеры, будучи хорошо подготовленной и разогретой. — Не больно?
— Нет… всё хорошо… боже… как же мне хорошо… — стонала в такт его толчкам. Голова кружилась, во рту пересохло от глубоких вздохов и рваного заглатывания кислорода, но она упорно продолжала цепляться за сильные мускулистые предплечья, не обращая внимания на участившиеся толчки.
Не такая уж она и хрупкая, всё выдержит: и его напор, и страсть его головокружительную.
— Нет-нет-нет, — зашептала быстро, сбрасывая с ягодиц мужские руки, контролировавшие глубину проникновения. — Я сама хочу… мне не больно…
Хотелось глубже, хотелось резче. Чтобы до сладостной дрожи и оборванного крика.
Всё было. С ним не могло быть иначе.
Рывком перевернув Юлю на спину, Вал разместился между её широко-разведенных бедер и теперь брал её, наращивая темп, уже не боясь сделать больно. Ещё быстрее… ещё неистовей… Его губы оставляли после себя влажную дорожку не только на соблазнительной груди, но и на шее, ключицах, плечах. Слизывали её страсть, питались её стонами, закусывали россыпью мурашек.
Взорвались оба. Одновременно. Опустошили себя до самого дна.
Надолго ли?
Разве таким можно пресытиться? Разве может надоесть любимая и такая долгожданная женщина? Причем не его, чужая? Да нисколечко.
Сейчас он отдышится, переведет дыхание и снова возьмет её, снова рухнет в неё с обрыва, чтобы проживать одно и то же множество раз.
Даже когда выровняли дыхание — не смогли разомкнуть объятия. Липкая сперма, смешавшаяся с её выделениями, вытекала из вагины, наполняла комнату терпким запахом.
Юля упивалась мощными сокращениями его сердца, прижавшись сосками к покрывшейся тугими волосками мужской груди, а Вал бесконтрольно размазывал свое семя по её бедрам, наслаждаясь блеском в изумрудных глазах.