Запрещенные друг другу (СИ)
— Ты за словами-то следи, — посоветовал глухо, чувствуя нарастающее раздражение. — Или ты забил о Лидкиных похождениях? Так я напомню, ты знаешь, за мной не заржавеет.
Егор принялся массировать переносицу, затолкав в уголок губ сигарету.
— Пф-ф… Нашел с чем сравнить. Лида, по крайней мере, не была замужем за нашим врагом.
Вал аж зубами клацнул, никак не ожидая такого поворота. Зашел, называется, на пятиминутку. Значит так, да?
— Да что ты говоришь? — откинулся на спинку стула, поигрывая колпачком ручки. — Может, замужем и не была, но сливала Удовиченко важную информацию.
— Ложь! И ты прекрасно об этом знаешь, — пыхнул дымом мэр, недовольно поджав губы. Поддавшись эмоциям, затушил недокуренную сигарету в пепельнице, упрямо выпятив подбородок. Конечно, когда задевают родных и любимых, невозможно оставаться в сторонке. То же самое происходило и с Валом. Какая разница, сколько Юле лет, замужем она или нет, и есть ли у неё дети? Важно, что у него к ней настоящие чувства. А всё остальное… хотелось верить, что решаемо.
— Ты можешь сейчас сколько угодно распинаться по поводу Лиды, но я ещё не забыл, как мы едва не профукали завод из-за её терок с Тимуром.
На него вскинули недовольный взгляд. Что, не понравилось? Ну так… Извиняйте. Если захочешь защитить свое, ударишь по самому больному. Такое действительно не забывается. Тогда едва не поседели, рискуя потерять не только многомиллионное предприятие, но и понести человеческие жертвы. Пока Студинский прохлаждался на выставке в Москве, его самого едва не прихлопнули добрые молодцы в балаклавах. И ничё, нормально всё. Там же любовь была, а у него так, лишь бы член проветрить.
— Я полюбил её задолго до этого, и ты это прекрасно знаешь, — произнес Егор, глядя в окно. Злился, когда кто-то из близкого окружения тыкал его мордой в предательство жены. Знал, что Вал не специально. Кто-кто, а он всегда был рядом и поддерживал в любой ситуации, но… придраться сейчас к Лидке? После всего, что они пережили вместе? Это на него не похоже.
Вал тихо хмыкнул. Хотел сказать: «Ты не поверишь, но у меня то же самое. Тоже с первого взгляда», но передумал. Кому это интересно. Он тоже не был в курсе некоторых моментов и что? Если Егор смог простить Евстратьевой многие прегрешения, то почему он должен отвернуться от Юли из-за её замужества?
— Скажи, что вся эта затея только ради мести Осинскому, — предпринял последнюю попытку Егор, хмуря лоб. — Чтобы позлить его. Это в твоем репертуаре и я смогу понять. Но если ты действительно серьёзно? — изменил тональность, пребывая в шоковом состоянии. — Тогда у меня нет слов. Честно.
Вал поправил на шее галстук. Стало тошно. Не от слов Студинского или духоты, а от понимания, что бессмысленно прожитые годы не принесли за собой ничего, кроме славы отбитого на всю голову бабника. Если уж Егор поставил под сомнения его чувства, то, что тогда говорить о Юльке? По-любому не поверит. Кто ж влюбляется в замужних баб, когда вокруг море свободных. Высоких, низеньких, сиськастых и не очень. Блондинки… брюнетки… шатенки. Невинные и те, что уже с разработанной щёлкой. Пользуйся до отвала. Так нет же, ему Анатольевну подавай. И сам понимал, что пздц полный, а всё равно тянуло.
Сколько раз порывался поехать к ней на работу, придумав для этого сотню причин — не счесть. А потом… подъезжал к дошкольному учреждению, глушил у ворот двигатель и долго смотрел сквозь лобовуху на двухэтажное здание, не решаясь войти внутрь. Боялся, что увидит и уже не сможет включить заднюю. Что, как и обещал в клубе, пройдется по ней танком, задавит своими чувствами, а она возьмет и тупо оттолкнет. Потому что муж у неё, видите ли, семья, мама, сестра, Марина и целая куча прочей по*б*ни, с которой ему не хотелось мириться. Роль второй скрипки его не устраивала. Тут одно из двух: или семья, или он. А то, что Юля замыкалась в присутствии мужа, моментально менялась в лице, не решаясь посмотреть в его сторону, наталкивало лишь на одну мысль — даже если он поклянется в любви и создаст для неё все блага, она вряд ли уйдет к нему. Будет задыхаться, изнывать, страдать, но не придет. Такие, как она, никогда не станут инициаторами разрыва. И не потому, что слабохарактерные или нерешительные, нет. Просто счастье и благополучие родных для них важнее собственных чувств. Только и всего.
— Ладно, — поднялся с места, расправляя напряженные плечи, — ты хотел узнать причину — я её озвучил. И если уж на то пошло — мне как-то похер, что ты думаешь по этому поводу. Я ни от кого не жду благословения.
Егор поднялся следом, изумленно рассматривая давнего партнера. Словно впервые увидел. Нет, ну, в жизни всякое бывает, но чтобы вот так кардинально? Пожимая протянутую руку, ещё раз внимательно посмотрел на Вала, испытывая что-то с родни сожаления. Поддержал, называется.
— Ты же понимаешь, что живым он с тебя не слезет.
— Да мне как-то наср*ть на его методы, — обхватил крепко широкую ладонь, продемонстрировав хищный оскал. — У меня, если что, есть чем ответить. Сам знаешь, ангелов среди нас нет.
Егору не оставалось ничего другого, как согласиться. Видел, как преобразилось лицо друга, как мелькнула в глазах затаенная злость. Вал мог дурачиться, юморить по-чёрному, засматриваться на баб, следуя сложившемуся о нем мнению, но лишь единицы были в курсе, что скрывается за этим показным весельём. Егор знал, поэтому и вел с ним бизнес. Смех смехом, шутки шутками, но как только доходило до дела, Вал мог проявить несвойственную даже ему жестокость. Бывает ведь так, что смотришь на человека, видишь его широкую улыбку, слушаешь поток нескончаемых шуток и думаешь, ну что за простофиля? И откуда он только взялся? А на деле… тебя уже давно взяли на крючок, изучили всю подноготную и нарыли не один компромат. В волчьей стае, как говорится… По-другому никак.
***Недавняя встреча с Егором не шла из головы, как не старался переключиться на что-нибудь постороннее. Пока шел к себе, вспомнился и недоверчивый прищур, и застывшая в уголках губ циничная ухмылка. От кого-кого, а от Егора не ожидал. Вроде и дело говорил, понятно, что переживал, делился опасениями, но на душе от повисшего в воздухе напряжения стало как-то паршиво. Не по себе.
И сам понимал, что в заднице, причем, конкретной, а Егор ещё и посыпал солью на открытую рану. Вроде и поддержал в конце, и в то же время, не укрылся от Вала его взгляд. Неверие в нем было, настороженность и скептицизм. Словно не с другом пообщался, а в кунсткамере побывал.
В общем, утро только началось, а настроение уже опустилось ниже плинтуса. А ведь это ещё не предел. Сейчас повалят к нему с жалобами, просьбами, требованиями. Раньше думал, быть заместителем мэра круто. Ага. Ни хрена это не круто, а один сплошной геморрой. Вечно какие-то проблемы, вечно косяк за косяком. А ты решай, милок, да побыстрее. А если, вдруг, не получится, мы на тебя такую маляву накатаем, долго потом будешь нас вспоминать. Ах, да, ещё и во взяточничестве обвинят. Зашибись, работёнка. Лучше бы управлял элеваторами да контролировал отгрузку щебня, чем вот так «прохлаждаться» в четырёх стенах.
— Валентин Станиславович, — подскочила со стула секретарша Альбина при его появлении в приемной, — к вам тут только что девушка приходила, — затараторила, поправляя съехавшие на переносицу очки.
— Что хотела? — поинтересовался вяло, направляясь к себе в кабинет.
— Я так и не поняла, — засеменила следом, принимая из его рук небрежно снятый пиджак. — Спросила, можно ли с Вами встретиться, я ответила, что вы сейчас у Егора Андреевича и что придется подождать, она согласилась, прождала минут двадцать, а потом вдруг подорвалась с дивана, и не сказав ни слова, выскочила из приемной.
Альбину слушал в пол-уха, думая о своем, но последние слова секретарши заставили медленно обернуться и удивленно переспросить:
— Давно ушла? — не то, чтобы опечалил сей факт, но почему-то подумалось, что это вполне могла быть Военбург, и тут же отмел эту мысль: Альбина знала Марину в лицо, видела их вместе не один раз и сразу бы позвонила на сотовый, предупредив о нежданном визите.