Спаси моего сына (СИ)

— Я могу быть уверена только в том, что видела своими глазами. Наш сын ничем не болеет, ему не требуются никакие уколы, и Асаев уж точно не детская медсестра.
— Ты ввела меня в ступор, голубоглазка. Не представляю, что может толкнуть человека пойти на такое. Запредельно просто, — Камиль наклоняется над столом и опускает голову.
Мне, наверное, никогда не удастся переварить это. Я не скажу, что Ратмир как-то по-особенному тепло относился к сыну, но он гордился своим наследником. Когда я рассказала ему о беременности, у него не было никаких сомнений — только рожать.
— Ты собрал на меня досье, да? — складываю я все услышанное ранее в одну картинку. — Насколько подробное?
— Все в рамках приличий, Аленушка, — хрипло произносит Камиль, оттолкнувшись кулаками от столешницы и выпрямившись. — В твоем грязном белье я не копался. Это была вынужденная мера, потому что сама ты мне ничего не рассказываешь. Приходится вытягивать по кусочкам, и у меня это получается, только когда на тебя накатывает новая истерика. А я не хочу, чтобы ты нервничала лишний раз.
— Почему? — срывается с моих приоткрытых губ.
— Сказки про любовь с первого взгляда я тебе рассказывать не буду, но ты меня зацепила. Понравилась сразу. Вроде нежная фиалочка с большими глазами, но и коготки выпускать умеешь. Это цепляет, Ален. Хочется проверить остальные твои границы. В хорошем смысле, разумеется.
— Попробуешь? — я киваю на заставленный тарелками стол, чтобы перевести тему.
Мне никто не говорил таких слов. Папа все время называл меня красавицей, Асаев тоже изначально повелся на мое смазливое личико. Но это все фасад, всего лишь оболочка, за которой стоюя. И Камиль, кажется, хочет докопаться до содержимого.
— Ты отлично готовишь, голубоглазка, — широко улыбается Камиль, попробовав мою еду. — Очень вкусно. Боюсь, что я сейчас за один присест смету все, так что присоединяйся.
— Но… — я киваю на свою тарелку.
— Не надейся. Я заметил, что ты почти ничего не съела. Достаточно было проследить, что ты размазала содержимое по всему периметру, имитируя хоть какую-то деятельность.
— Не могу есть, когда на меня так смотрят.
— Как?
— Как будто вместо десерта хотят меня.
— Не отказался бы. Но не будем торопить события. Всему свое время, Ален.
Съесть немного мне все-таки приходится, потому что иначе Камиль не выпускает меня из-за стола. Причем в прямом смысле. Заходит мне за спину, наклоняется и дышит прямо на ухо, пока я не заталкиваю в себя несколько кусочков мяса.
Давид своим звонким плачем оповещает нас, что больше не согласен находиться в одиночестве, и я убегаю к сыну, услышав напоследок тихий смех Камиля. Наверное, он подумал, что я зацепилась за этот повод рвануть от него подальше, так и не доев свою порцию.
Мы с ним катаем машинку по полу, когда Камиль присоединяется к нашей маленькой компании. Увидев мужчину, с которым Давиду конечно же будет интереснее, чем с матерью-наседкой, он сразу протягивает руку к нему. Хватает за большой палец и настойчиво тянет вниз, глазами прося присоединиться к гонкам, потому что с одной машинкой не очень-то интересно.
— Извини. У тебя, наверное, много других дел, — вздрагиваю я, когда Камиль опускается рядом со мной.
У меня никак не выходит прекратить сравнивать их с Асаевым. Ратмир никогда не смог бы вот так легко сесть на пол, помяв свои брюки и рубашку.
— Я бы обязательно сообщил твоему парню, что не могу с ним поиграть, потому что мне вот прямо сейчас надо идти завоевывать мир, Алена, — хмыкает, окатив меня глубоким взглядом. — Может, я в детстве в машинки не наигрался? А теперь все, поезд ушел. Тридцатилетний мужик не может катать по ковру мини-версию спорткара, а в нормальном размере мне места не хватает.
— Тогда конечно, — улыбаюсь я уголками губ. — Можешь еще и трактор взять. Какой мальчик в тридцать годиков не мечтает на нем поездить?
— Злая ты, Аленушка.
— Это еще почему?
— Издеваешься над моей ранимой открытой душой. Я тут постыдные секреты раскрываю, а ты что делаешь? Только смеешься.
 
Я прикрываю лицо руками, чтобы скрыть свою улыбку до ушей. С Камилем очень легко, несмотря на нашу разницу в возрасте. С мужем у нас никогда так не было, Ратмир все же смотрел на меня свысока, постоянно напоминая, что я еще ничего не смыслю в этой жизни. А этот загадочный для меня мужчина другой. Он не пытается принизить меня пренебрежительным тоном и общается как с равной себе.
  
Глава 21
 
Вечером я укладываю Давида спать, а сама еще долго сижу рядом с ним и просто смотрю на своего умиротворенно спящего сына. Мне опять не спится, поэтому я иду бродить по дальней части квартиры, зная, что Камиль работает в гостиной.
В одну из комнат приоткрыта дверь, и через щелку просачивается яркий свет. Не сумев совладать со своим любопытством, я ныряю внутрь и понимаю, что попала в рабочий кабинет. Окно приоткрыто, и несколько бумаг со стола слетело на пол.
Закрыв створку, я поднимаю документы, и неосознанно скольжу по ним взглядом. Передо мной какие-то акты, накладные со знакомыми названиями, но больше из всей представленной информации меня цепляют личные данные Камиля.
Абрамов.
Он Абрамов.
Не может быть…
Из всех мужчин… Господи, почему именно он?!
Я слышала эту фамилию, еще когда отец был жив. Этот человек пытался убить моего папу, подорвав его машину. Только отцу повезло, и вместо него пострадал наш водитель. Спасти мужчину с таким огромным количеством ожогов не удалось.
Отец тогда выплатил компенсацию его семье и все-таки выиграл государственный тендер на поставку медицинского оборудования. Больше об Абрамове я ничего не слышала. Либо у меня не было возможности услышать, потому что даже о той истории с машиной я узнала, подслушав ее.
— Аленка? Ты чего тут, лунатишь?
Я отрываю взгляд от бумаг и обнаруживаю стоящего в дверном проеме Камиля.
— Свет был включен, и я…
— Решила сэкономить на электричестве? Хозяйственная голубоглазка.
— Бумаги сдуло ветром, я хотела собрать их и сразу уйти. А тут ты… Напугал меня.
— Неужели такой страшный? — хмыкает он и начинает наступать на меня.
Загоняет в угол, а я так и продолжаю держать документы в руках. Пальцы сжимают листы бумаги, и на последних появляются заломы.
— Так что, девочка, страшный я?
— Н-нет… Красивый…
В этот момент я хочу откусить себе язык, потому что вообще-то не собиралась признаваться Камилю в том, что внешне он мне нравится. Не хочется признавать, но они с Асаевым похожи. Типаж один. Не смазливая красота мальчиков из модных журналов. От Камиля и моего мужа веет настоящей мужской силой и властью. У них брутальные черты внешности.
— Даже так? — усмехнувшись, Камиль наклоняется ниже. — Знаешь, что я хотел бы сейчас сделать?
— Ч-что?
— Посадить тебя на стол, раздвинуть твои стройные ножки и показать, как тебе может быть хорошо со мной. И мне требуется вся моя сила воли, чтобы этого не сделать. Так что убегай, Аленушка, пока я держусь из последних сил и не устрою тебе погоню.
В спальне я сижу до самого утра. И носа не высовываю из нее. Камиль сам заходит ко мне, предупредив, что уезжает по делам, и я моментально обдумываю дальнейший план побега от этого страшного жестокого человека, который борется с конкурентами бесчеловечными методами.
Я помню, где живет Марьяна, но вот с номером квартиры могут возникнуть проблемы. Да они в принципе могут возникнуть, потому что она точно не обрадуется, когда я вот так свалюсь ей на голову. Но иного выбора у меня нет. Я не могу оставаться рядом с человеком, который пытался убить моего отца.
Вещей в сумке оказывается по минимуму. У меня физически не получится взять все. Совсем без денег добраться до Марьяны у меня не получится, поэтому я занимаю у консьержки пятьсот рублей, наврав, что это нужно для курьера. При упоминании Камиля она расплывается в улыбке и достает деньги из кошелька.