Летящий ястреб, рыжая лиса (СИ)

— Да. — Он махнул рукой в сторону склона. — Там в балке есть озерцо. Вода холодная, зато чистая.
Прихватив с собой мыло, полотенце и смену белья, Кэтрин спустилась в ложбину, где среди поросших мохом камней плескался небольшой пруд. Вода в нем была настолько прозрачной, что отчетливо виднелась пестрая галька и стайки снующих мальков.
Раздевшись до сорочки и панталон, Кэтрин попробовала воду ногой. Брр! Ну и холодина! Хорошо, хоть солнце уже начало припекать.
Она искупалась, помыла голову и постирала белье. Но что делать с одеждой? Блузка пропиталась потом, а пончо и юбка превратились в драные лохмотья. Надевать эти тряпки на чистое тело было довольно противно. Хорошо бы раздобыть новые вещи, но денег нет и в ближайшем времени не предвидится. Попросить у Брайана? Она и так уже доставила ему кучу хлопот. Как бы он не пожалел, что вообще взял ее с собой.
Кэтрин вернулась в лагерь и, развесив над костром мокрое белье, села завтракать. Поджаренные с яйцом гренки буквально таяли во рту, а крепкий кофе приятно бодрил. Брайан в это время погружал волчьи шкуры на лошадь.
— Тебе помочь? — спросила Кэтрин.
— Нет, я почти закончил. — Он утер со лба пот. — Кэт, я быстренько съезжу на ранчо, продам шкуры. Пушки я зарядил — держи их при себе, хотя не думаю, что тут еще остались волки.
— Ладно, — кивнула Кэтрин. — «Возвращайся скорее», — хотела добавить она, но постеснялась.
— Не скучай! — Брайан коснулся полей шляпы и забрался на Лорда.
Он пустил мерина по тропе, а навьюченная шкурами Каво́ка поскакала следом. Когда они скрылись за деревьями, Кэтрин вымыла посуду и начала собирать палатку. Она тщательно скатывала брезент и завязывала тесемки, а в голове крутились сумбурные мысли.
Бастер, снятый скальп, волки, объятия — столько всего произошло за вчерашний день! Брайан успел и напугать ее до смерти, и спасти ей жизнь. Поди разберись, каков он на самом деле, и стоит ли ему доверять.
Но доверять придется, потому что иначе не выжить, тем более, когда за нее назначена такая награда. А если Брайан потребует «плату» за то, что не сдал ее шерифу? Хотя до сих пор он никаких подобных намеков не бросал. Кажется, он вообще не воспринимает ее как женщину. Или ему не нравятся рыжие? Ну и славно, потому что черт его знает, как поступить, если он вдруг начнет приставать.
В сердечных делах опыта у Кэтрин было немного. Лет в шестнадцать ей понравился Эндрю –загорелый блондин с яркими голубыми глазами и белозубой улыбкой. Он был одним из приятелей Алана и время от времени захаживал к ним домой. С полгода Кэтрин тайно вздыхала по нему, но Эндрю ее совершенно не замечал. А однажды, когда она сидела на террасе в компании Алана и его друзей, Эндрю сказал как бы в никуда:
— Говорят, когда крыша ржавая, то и в подвале течет.
Все дружно заржали. Кэтрин вначале не поняла, почему они смеются, но отчего-то ощутила себя оплеванной. И лишь ночью в постели до нее дошел смысл этих слов. От обиды на глаза навернулись слезы, но зато с тех пор она напрочь исцелилась от несчастной любви.
А потом к ней начал приставать отчим, и стало вовсе не до романтики. Мысли о телесной близости пробуждали отвращение, неловкость и стыд, и Кэтрин попросту гнала их прочь.
Собрав вещи и свернув палатку в тугой рулон, она уселась на бревно у догорающего костра и стала ерошить волосы, чтобы окончательно их досушить. Пропахнут дымом — ну и пусть. За последнее время она вся пропиталась этим запахом и почти перестала его замечать.
Вскоре на тропе зашуршала опавшая хвоя, и показался Брайан.
— Ну как? Все продал? — поинтересовалась Кэтрин, заметив, что Каво́ка бежит налегке.
— Все. Выручил, правда, негусто. Старикан жадный, как еврей.
Брайан спешился и, привязав Лорда к дереву, закурил.
— А у тебя как дела? — спросил он, садясь возле костра.
— Полный порядок. Волки не появлялись, охотники за головами — тоже. Все собрала, палатку свернула — можем отправляться, — бодро отчиталась Кэтрин. — Кстати, далеко нам ехать?
Ответом ей послужило молчание. Кэтрин с недоумением подняла глаза и вздрогнула: Брайан неотрывно смотрел на нее, забыв о сигарете, дымящейся у него между пальцев.
 
— Что ты сказала? — встрепенулся он.
— Я спрашиваю, долго ехать до переднего края железной дороги?
— Э-э… Дней пять, я думаю… Прости, засмотрелся.
— На что? — Кэтрин ощутила, как краска медленно заливает лицо.
— На твои волосы. Они такие красивые…
Тут уже щеки запылали как раскаленные угли. Кэтрин покосилась на свои плечи. Струящиеся локоны блестели на солнце как полированная медь… И правда красиво.
— Спасибо, — пробормотала она и принялась суетливо заплетать косу.
Почему невинный комплимент заставил ее покраснеть как перезрелый томат? Наверное, она просто не привыкла к похвале. Отчим не пускал ее в Каспер на танцы, хотя она и сама не особо туда рвалась, а приятели Алана были придурковатыми недорослями. Приличным кавалерам с приличными комплиментами попросту неоткуда было взяться.
Или дело в другом? Кэтрин украдкой посмотрела на Брайана. Тот курил, вытянув ноги к костру. Их глаза встретились, и Кэтрин тотчас отвела взгляд. Сердце забилось сильнее. То, что он вчера не полез к ней в палатку, еще ни о чем не говорит. Он все-таки видит в ней женщину и возможно попытается…
Ладно, хватит забивать себе голову всякой ерундой! Пора отправляться в путь.
***
Солнце стояло в зените, и легкие облака в ослепительно-голубом небе почти не укрывали землю от палящего зноя. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулись обширные прерии, а вдоль горизонта тянулись обветренные пологие холмы. Редкие деревья и кусты сочными зелеными пятнами выделялись на фоне выгорающей травы.
Вот уже пятый день Кэтрин и Брайан скакали на запад. Они держались железнодорожного полотна, и Кэтрин заметила, что рельсы идут не по прямой, а петляют по равнине размашистыми загогулинами. Странно… Здесь нет ни больших рек, ни гор, ни ущелий… Что мешало протянуть дорогу ровно?
Кэтрин не успела поделиться своими мыслями с Брайаном, потому что земля вдруг задрожала, а горизонт заволокло желтым туманом. Лорд нервно всхрапнул и заартачился. Каво́ка отрывисто заржала.
Брайан вскинул руку.
— Стой! Это бизоны. Пускай пробегут.
Они свернули и поднялись на невысокий холм. Вскоре показалось стадо. Десятки могучих гигантов темной лавиной проносились мимо, тяжелой поступью сотрясая землю.
Брайан смотрел на них, приставив руку к глазам.
— Тата́нка… — с каким-то детским восторгом в голосе протянул он.
— «Тата́нка»? — переспросила Кэтрин.
— Так мы называем бизонов, — пояснил он и с горечью добавил: — Редкое зрелище. В начале семидесятых их было куда больше. Все было черным-черно до самого горизонта…
— Они так важны для твоего народа?
Брайан повернулся к ней и хмуро кивнул.
— Вся наша жизнь крутилась вокруг бизонов. Мы ели их мясо, из шкур — шили одежду и покрышки для жилищ, из сухожилий плели тетиву, из костей и рогов делали оружие и инструменты… Не будет бизонов — не будет и нас… Правительство специально нанимает охотников, чтобы их уничтожить. Мерзавцы! Не смогли покорить нас силой, так решили заморить голодом.
Кэтрин вспомнила, как лет пять назад в газетах печатали речь генерала Шеридана, знаменитого своей фразой «Хороший индеец — мертвый индеец». Он рьяно призывал истреблять бизонов, чтобы «решить острую проблему краснокожих», и даже предлагал учредить для охотников медаль, на одной стороне которой был бы отчеканен мертвый бизон, а на другой — мертвый индеец.
Пыль стояла столбом, от грохота копыт гудела земля. Огромные животные катились вперед, словно ожившие мохнатые валуны.
— Интересно, что их так напугало? — спросила Кэтрин.
— Скорей всего паровоз. — Брайан указал на стелющийся вдоль горизонта черный дым. — Не удивлюсь, если по ним стреляли из поезда. Богатые хлыщи с Востока специально приезжают сюда ради такой потехи. Я видел сотни гниющих трупов, с них не взяли ни шкуру, ни мясо… Проклятые варвары!