Проклятие

Король поднял сверкающий рог над головой, и Серильде показалось, что ясень задрожал от страха.
Эрлкинг вонзил рог в корень.
Ветви ясеня пронзительно заскрипели. Единорог где-то там, в глубине каравана, издал ужасный вопль.
Серильда зажала уши руками. По всей поляне корни ясеня начали чернеть и съеживаться. Они умирали прямо на глазах, и те, что находились у границы Ясеневого леса, уже превратились в ничто. Тление быстро двигалось по корням к основанию дерева. Корни и древесина становились трухой.
Когда все корни распались на части, под ними открылся замок.
Это был Грейвенстоун.
  
Глава 24
 
Ясень рассыпался в серую пыль, которая облаком окутала стены замка, расползлась по полю и лесу. Тонкие ветки дерева исчезли последними, раскрошившись и осыпавшись на землю песком и пылью, ушли в небытие. Осталась лишь листва, которую изумрудной метелью разметало во все стороны. Легкий ветерок уже гнал и крутил пыль и листья, унося их в лес. Один хороший дождь, подумала Серильда, смоет все это, и никто никогда не догадается, что замком так долго владели лесные чары.
А вот ольха осталась, где была. Огромная, но по-прежнему немощная и хилая.
Замок выглядел не лучше – обшарпанный, заброшенный. Серильда всегда представляла, что Грейвенстоун должен быть похожим на Адальхейд с его высокими башнями и изящными шпилями, темнеющими на фоне неба. Но если Адальхейд был высоким и утонченным, то этот замок больше походил на приземистую крепость. Вместо внушительной наружной стены вокруг него тянулись двойные ряды массивных черных колонн. Из-за них выползал тоскливый туман, скрывавший все, что за ними.
Раньше замок защищал еще и ров, полный мутной воды и болотных чудовищ, о которых слагали страшные сказки. Но теперь эта глубокая канава пересохла, наполненная только мертвыми листьями ольхи и гнилью.
Все еще сжимая в руке рог единорога, Эрлкинг долго глядел на свой замок. Осмотревшись, Серильда обратила внимание на выражение лиц темных. Никогда прежде эти лица не могли изобразить ничего похожего на истинную радость, но сейчас у них почти получилось. В их глазах читалась гордость.
Наконец король шагнул вперед. Его сапоги застучали по перекинутому через пустой ров черному мосту, по краям которого извивались статуи чешуйчатых драконов.
Мгновение спустя Эрлкинг прошел между двух огромных колонн, и его поглотил туман.
Серильда медлила. Нужно ли ей последовать за ним? Не опасно ли это?
Никто больше не трогался с места.
– Я же королева, – приободрила она себя шепотом и ударила пятками по конским бокам. Скакун побежал вперед, взвинченный настолько, что и самой Серильде стало еще страшней. Эти лошади столько всего повидали и пережили, что девушка ожидала от них полной невозмутимости. Что же такого ждало в этом замке, если встревожились даже кони, давным-давно выезжавшие с адскими гончими и демонами на Дикую Охоту?
Лошадь бежала нерешительной рысью. Когда ее копыта зацокали по мосту, взгляд Серильды упал на место, где древний камень казался темней других, словно помеченный нарочно.
Может, это здесь пала Перхта?
От этой мысли у нее самой заныло в груди.
Как ей хотелось, чтобы Злат был здесь, рядом.
Сжав поводья так, что свело пальцы, Серильда проскакала через колоннаду и очутилась перед дворцом из камня и дерева. Из камня и корней. Будто замок и ольха были едины. Неразделимы. Слились в одно целое давным-давно, когда легендарное дерево впервые поднялось из глубин Ферлорена, и вот теперь ее корни пронизывали мрамор, будто кровеносные сосуды. Необъятное здание раскинулось в обе стороны; на каждом из двух его этажей тянулись ряды узких стрельчатых окон, инкрустированных обсидианом и кварцем. Ряд широких ступеней вел к главному входу, над которым нависали скульптуры ужасных чудовищ – сплошь крылья, клыки и камень.
Ольха поднималась к небу из самого центра дворца.
Эрлкинга нигде не было видно, но высокая входная дверь, высеченная из блестящего черного камня, была широко распахнута. Внутри разлилась темнота, такая густая, что можно было ее потрогать.
 
Шаги раздались неожиданно, застигнув Серильду врасплох. Оглянувшись, она увидела, что через мост двигаются несколько призраков – одни на мулах и бакхауфах, другие пешком.
– М-мне взять вашего коня, Ваша Ослепительность? – спросил конюх, испуганно оглядываясь по сторонам. – Думаю, здесь должна быть конюшня… где-то.
– Спасибо, – Серильда оперлась на его руку и слезла с лошади. – Мы привезли еду и припасы для животных?
– Да, госпожа. Там, в одном из фургонов. – Паренек продолжал с потерянным видом разглядывать покрытые лишайником внешние стены. – Там довольно много всего. Похоже, он хочет здесь задержаться.
Он вздохнул, явно расстроенный этим фактом.
Могла ли Серильда винить его за это? За одну ночь Эрлкинг буквально с корнями вырвал своих слуг из единственного дома, какой у них был, и привез в это странное, скорбное место.
– Все будет хорошо, – сказала Серильда, кладя руку на плечо мальчика, и постаралась не вздрогнуть, когда ее ладонь чуть не прошла сквозь него. – Мы постараемся устроиться как можно лучше.
Конюх встретился с ней глазами. Когда он выпрямился, Серильда увидела, что он ненамного меньше нее ростом. Неуверенный и напуганный, он казался почти ребенком, но на самом деле вряд ли был младше Серильды в тот день, когда умер.
– Конечно, все будет хорошо, – ответил он, и его щеки чуть порозовели. – Уж мы постараемся. Ради вас, Ваша Ослепительность.
От неожиданности у нее вырвался смешок, но, когда она поняла, что мальчик и не думал шутить, то чуть не заплакала.
– Я пока еще ничего не сделала для того, чтобы заслужить такую преданность. Но я постараюсь. Обязательно.
Воодушевленная словами мальчика, Серильда поднялась по ступенькам к зияющей черной двери. Ее взгляд скользнул вверх к горгульям, сидящим на уступах стены, – альпы, друды и другие кошмарные чудища смотрели на нее сверху, сверкая глазищами из блестящих черных камней.
Серильда набрала в грудь воздуха и шагнула в темноту. Ее встретила тишина склепа, который не открывали веками. В воздухе пахло глиной и молодыми побегами папоротника, как будто замок врос корнями в землю. Серильде даже почудился намек на запах древесного дыма, хотя, возможно, то был дым Асильталь, пропитавший ее плащ.
Серильда подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Постепенно в тусклом свете, пробивающемся сквозь мутные окна, она смогла разглядеть детали. Стены были из темного камня. Корни ольхи заменяли балки и стропила. Никакой мебели не было и в помине, как будто сам замок не желал, чтобы гостям было в нем удобно.
Серильда поглядела под ноги, надеясь отыскать следы Эрлкинга в многолетней пыли, но деревянные полы блестели, будто только что натертые воском. И в самом деле, хотя над замком висела зловещая тишина, он не казался заброшенным. Она не увидела ни паутины, свисающей с настенных светильников, ни птичьих гнезд на стропилах, ни струек воды, стекающих по стенам. В нише Серильда даже заметила букет живых цветов – большую глиняную вазу, наполненную лазурными васильками и ярко-красными маками.
Они были совсем свежими. Словно кто-то собрал их только этим утром.
Серильда вспомнила о тронах в Адальхейде – сохраненные каким-то заклинанием, они оказались недосягаемы для времени, когда все вокруг них ветшало и рушилось. Ей пришло в голову, что и этот замок может защищать похожее волшебство.
Что он ждет возвращения хозяина.
Шаги девушки гулко отдавались эхом, пока она шла по похожему на пещеру коридору. Три высоких дверных проема в форме остроконечных арок вели оттуда в главный зал. На звериных шкурах, раскинутых по полу вместо ковров, была беспорядочно расставлена какая-то мебель. Серильда запросто могла представить, как господа и дамы проводили здесь вечера, играя у очага в карты или кости. По крайней мере, так могла проводить время королевская семья Тулваска. Темные же наверняка забавлялись, гадая по птичьим костям – подбрасывая их в воздух и глядя, куда упадут.