Король-Предатель
У Хога опять сдали нервы, суровый гном сплюнул и попёр сквозь толпу напролом.
— Эй-ей, полегче приятель! Куда это ты так споро намылился? — парочка удальцов загородили разводчику кротосвинок проход. — Разве тебе кто разрешал уходить?
От наглости, сквозившей в позе и голосе говорившего, Хог на мгновенье остолбенел. В следующую секунду нос активиста превратился в кровавое месиво. Гномы повскакивали, словно очнувшись от крепкого сна, одни кинулись на выручку поверженному товарищу, другие наоборот принялись лупить забияк.
— Я что, у каждого ушлёпка теперь обязан просить разрешения сходить по большому?! Вы чё тут все, совсем охренели?!!! — оказавшийся в эпицентре потасовки Хог расшвыривал от себя супостатов, создавая тем самым ещё большую кучу малу.
Несколько бедняков схватились за копья, то ли от страха, то ли желая расправиться с разъярившимся силачом. Ситуация выходила из-под контроля.
— Остановитесь! Во имя Праотца священного, прекратите глупцы! Идут! Посыльные, они возвращаются!
Драка, естественно, по мановению ока не прекратилась, но, по крайней мере, оружие в ход не пошло. Неохотно и не спеша, гномы растаскивали сцепившихся в бессмысленной схватке товарищей в разные стороны.
Из переулка, ведущего к лагерю, вышла горстка потрёпанных воинов. Нерешительно застыв на самом краю площади, те с опаской наблюдали за вялотекущей вознёй гномов, боровшихся друг с другом у лобного места.
Вид новоприбывших не внушал оптимизма. Почувствовав воцарившуюся вокруг мрачную тишину, горячие головы остывали и мало-помалу приходили в себя. Лишь когда последние из дебоширов наконец успокоились, бойцы с Верхних ворот двинулись к эшафоту.
Народ нехотя расступался, пропуская процессию. По лицам пришедших всё было понятно без слов, но гномы словно желали оттянуть момент страшной истины до последнего. Надежда держалась в сердцах большинства до конца.
— Братья, это полное поражение!
Взявший на себя роль лидера угрюмый мужик поднялся на небольшую возвышенность, встав рядом с Торком. Тот во все глаза таращился на незнакомца, открыв рот словно какой-нибудь дурачок. Всё-таки ранения в голову не самым лучшим образом сказываются на способности адекватно воспринимать окружающий мир.
— Наше воинство, воинство Верхних ворот, практически одолело всех стражей, когда к тем пришло подкрепление. Зайдя с тыла, нам подло ударили в спину, когда победа была столь близка! — растроганный воин в сердцах погрозил кому-то невидимому большим кулаком. На глазах повидавшего в жизни немало разочарований и тягот мужчины блестели капельки искренних слёз. — Мы бились, братья, сражались с ними почти до последнего! Никто не желал отступать. Никто не щадил ни себя, ни врагов! Лилась кровь, трещали доспехи и кости, гномы уходили к Праотцу один за другим! А потом… потом мы поняли, что Его больше нет.
Не выдержав душевного напряжения, суровый муж разрыдался, от стыда перед публикой спрятав в ладони лицо. По рядам черни прокатился тяжёлый, горестный вздох.
— Что с Дорки?! — взволнованно выкрикнул юноша из толпы.
— Где он? Где?! — как будто это могло иметь значение, настойчиво вопрошал бывалый головорез, один из тех, кто был в Сопротивлении с самого его основания.
— Что с ним стряслось?
— Да говори же, Проявленный тебя побери!
В голосах вопрошавших Скалозуб отчётливо различал истеричные нотки. Поражаясь собственному равнодушию и жестокости, он отдавал себе полный отчёт в том, что не испытывает к страданию ближних ни капли сочувствия.
«Они выбрали свою судьбу сами и боль их заслужена. В конце концов, именно из-за них мучительно умер Фомлин, напрасно отдав жизнь на потеху неблагодарным глупцам. И в этих треклятых колодках я тоже стою из-за них! Из-за них скончался Хиггинс, мой славный добрый учитель… А теперь, может погибнуть и Кларк!»
— Я… я не знаю, — докладывающий всё ещё всхлипывал, однако нашёл в себе силы убрать руки с лица. — Вот он, — указательный палец нацелился на одного из спутников очевидца событий, — он говорит, что будто бы видел, как Вождя убил Лех!
Говоривший поднял голову вверх, то ли обращая дальнейшую речь в высшие сферы, то ли просто желая завыть от раздирающей душу тоски и полного непонимания ситуации:
— Праотец милосердный, да разве ж такое возможно?! Воткнул, значится, нож в спину Дорки в самый разгар решающего сражения!
Собравшиеся на площади гномы не могли поверить услышанному, настолько чудовищной казалась им сама мысль о предательстве одного из главных лидеров сей злосчастной войны. Недавние драчуны обменивались друг с другом ошеломлёнными взглядами. Толпа притихла, переваривая страшную новость. Что ж, надо признать, такого поворота не ожидал и сам Скалозуб.
«Так вот о чём хотел поведать тогда мне толстяк… Воистину, ненависть затмила мне взор! Каким-то образом Пастырю удалось обратить правую руку тирана против него самого. Невероятно!»
Не успел у черни пройти первый шок, как на площадь ворвался запыхавшийся тип, вероятно, один из посыльных:
— Тама… там… — грудь гонца возбужденно вздымалась. Бедняга никак не мог отдышаться, чтобы связно произнести пару слов. — На Верхних воротах… Они все мертвы!!! — голос гнома сорвался на визг: — Всё пространство усеяно трупами! Горстка выживших, какая нахрен победа?! Тот урод, он наврал нам с три короба! А-а-а-а-ах! — разведчик плюхнулся на колени и, ничуть не стесняясь, зарыдал на глазах у собравшихся.
И без того сутуленные плечи опечаленных бедняков опустились совсем ниже плинтуса. На глазах взрослых мужей наворачивались горькие слёзы. Продолжать заниматься самообманом и дальше они уже не могли.
— Теперь нам точно конец, — прошептал выступавший до этого гном, выразив мнение окружающих.
«Ну что ж, вот и пришёл мой черёд. Праотец видит, не такой судьбы я хотел, но разве есть у меня какой-нибудь выбор?» — отстранённо решил про себя Скалозуб, готовясь взвалить на себя ношу ответственности за заблудшее стадо. Получить власть над слабыми духом. В своих или общественных интересах? В тот миг, он не ведал ответа на данный вопрос.
— Братья! Нет. Дети мои, пускай не телом, но сущностью своею духовной! Напрасно горюете и отчаиваетесь… — начал свою воодушевлённую речь новый пророк.
Хог бежал со всех ног к дому Фомлина, а потому не мог ни слышать ставшую со временем легендарной проповедь Безбородого, ни видеть, как на лицах обездоленных гномов вновь начинает светиться надежда. Не дано ему было стать свидетелем того, как узник вновь обретает свободу, выходя из несправедливого заключения в прежнем обличии, но в совершенно иной ипостаси — истинного Вождя угнетённых.
Непосредственное участие Хог принял в событиях другого рода. Менее общеизвестных, но гораздо более драматичных.
Глава 22. Великолепная борода
Неправда, что страдания облагораживают характер, иногда это удается счастью, но страдания в большинстве случаев делают человека мелочным и мстительным.
Бойл выхаркнул очередной сгусток крови, хрипло закашлял. С усилием выплюнув красные слюни на бороду, со свистом втянул в себя воздух.
Пастырь осторожно приподнял голову избитого гнома, подложил под затылок импровизированную подушку из разного рода тряпья. Особого облегчения пациенту сие не принесло.
Всегдашний тихоня лежал практически неподвижно, словно то был не юноша, а немощный старец. Руки безвольно откинулись в стороны, глаза не открывались из-за обширных кровоподтёков. Лишь ходила ходуном грудь, сотрясаясь от беспрерывного кашля.
Пророк тяжко вздохнул. И без обширных познаний в области медицины было ясно, что дело дрянь.
— Де… душ… Дед…
Гримаса мучительной боли исказила лицо юного гнома, когда тот попытался приоткрыть залепленные кровью глаза. Правая рука едва приподнялась над матрасом, по всей видимости, обозначая желание приманить к себе Пастыря. Тот нежно погладил раненного товарища по густым волосам, наклонившись почти к самому уху, прошептал успокаивающие сердце слова.