Король-Предатель
— Неужто, — пронзила гнома невероятная мысль, — неужели я попал в рай?!
Болтающийся рядом на искривлённом, почерневшем от старости дереве труп как-то не особо соответствовал описанию чудесного места.
— Рай?! Забудь про сии глупости, друг, — до боли знакомый голос раздался откуда-то сзади.
От неожиданности Скалозуб вздрогнул всем телом. Дёрнулся, резко поворачиваясь навстречу товарищу, но никого не увидел.
— Фомлин? Фомлин… — оказалось, что слёзы выплаканы вовсе не все. Стоявший на вершине холма гном разрыдался опять.
— Ну-ну, ладно уж тебе. Успокойся, дружок. Не стоит таких треволнений, — говорящего по-прежнему не было видно, один лишь звук разносился словно бы отовсюду. — Я рад, что ты всё ещё жив и здоров. Несмотря на все выпавшие на твою долю страдания…
— Фомлин! Почему я не вижу тебя?! Где ты, мой побратим?!
Сколь не вертел головой Скалозуб, кругом простиралась лишь безграничная зелёно-серая пустошь.
— В твоём сердце, дружище, в твоём сердце и воспоминаниях. Где же мне быть ещё, я ведь умер! — в голосе старосты послышались нотки горькой самоиронии. — Тпру! Не надо переживать, мне здесь вполне уютно и хорошо. Уж точно не хуже, чем в подлом мире снаружи!
— Мне так тебя не хватает…
— Знаю, Безбородый. Поверь, я всё про тебя теперь знаю. Знаю, понимаю, но ничем помочь не могу…
Тяжёлый вздох, словно порыв ветра, прокатился над самой вершиной холма.
— Наше время истекает, мой друг. Вскоре ты проснёшься и начнёшь творить доселе невиданное! Эх, а я-то, старый болван, не верил во второе пришествие Мерхилека…
Скалозуб отчаянно замотал головой:
— Проснусь? Творить невиданное? Мерхилек?! Фомлин, я не понимаю тебя! Где мы?! Кто убил Кларка? Почему ты прячешься от меня?!
— Прости, Безбородый, но у меня нет ответов. Я всего лишь разыгравшееся воображение в твоём разуме. Скоро ты сам всё увидишь своими глазами. Мне нечего больше добавить. Ведь я — это ты…
— Ты!!! — истерично взвыл незнакомый мужик, направляясь прямиком к Скалозубу. — Ты ответишь мне, Безбородый!
Едва очнувшись от безумного сна, закованный в колодки страдалец понял, что попал в новый кошмар. Вот только здесь проснуться уже не получится.
Взбудораженный тип быстро приближался, преувеличено размашисто поднимая и отводя назад руки в такт широким шагам. При других обстоятельствах, энергичная ходьба странного гнома могла показаться забавной, вот только в его нынешнем положении Скалозубу было отнюдь не до смеха. Закрутив головой, узник отчаянно пытался найти возможную помощь в лице юного сотоварища. По закону подлости, в самый нужный момент Григги и след простыл.
— Ну что, законновысерок, вот ты и попался!
Резко остановившийся в полушаге от пленника гном был явно из тех, про кого говорят «поехала крыша». В случае с данным индивидуумом крыша, похоже, поехала не только в переносном, но и в самом, что ни на есть, прямом смысле — голова незваного гостя была плотно обмотана тряпками, насквозь пропитавшимися кровью у самой макушки. В глазах застыл шок. Потрясение читалось на необременённом интеллектом лице, неразрешимый вопрос, требующий немедленного ответа! Ответа, который Скалозуб судорожно пытался придумать, не дожидаясь пока его спросят.
— Наконец ты явился ко мне, избранный сын! — что за пургу он несёт, Скалозуб понял уже с опозданием. Совершенно непостижимым образом слова сами лились из него: — Наклонись, я хочу тебя рассмотреть!
И без того озадаченный одному Праотцу известной дилеммой, раненный в голову гном выглядел вконец сбитым с толку. Он будто бы колебался, не в силах принять решение.
Несколько мучительных мгновений Скалозубу казалось, что незнакомец вот-вот взорвётся. Психанёт, жестоко накажет беспомощного, закованного в колодки власть в прошлом имущего, удумавшему насмехаться над нищебродом. Однако вместо этого гном молча склонился, практически соприкоснувшись лбами с узником.
Двое, каждый по-своему, сумасшедших долго смотрели друг другу в глаза.
От ядрёного, ни с чем не сравнимого запаха мухоморной настойки у Скалозуба перехватывало дыхание. Казалось, страшная вонь сочится из самых пор жутковатого посетителя. Отвернуться, к несчастью, не представлялось возможным. «Избранный сын» не моргая смотрел на него, и Скалозуб отвечал ему тем же. Борясь с невероятным внешним и внутренним дискомфортом, прилежный ученик Пастыря незаметно для себя самого погрузился в медитацию, всё дальше и дальше проникая в глубины широко распахнутых глаз стоящего перед ним гнома.
— Эй, Торк, чего й ты так вылупился? Законнорожденного впервой в жизни что ли увидел?! Ты ж только вчера с ихними защитниками переговоры вёл, пока тебе башку из арбалета чуть не снесли! — прибывший на подмогу Григги вынудил раненного на всю голову гнома оторвать, наконец, от Скалозуба свой пристальный взгляд.
— Он знает! Он всё знает! Всё! — дрожащей рукой Торк указал парню на получившего возможность сморгнуть Скалозуба. — Я видел! Видел это в его глазах! Он, он…
Под ошарашенными взглядами подростка, заключённого и шедших мимо по своим делам гномов, Торк безудержно разрыдался, затем плюхнулся на колени. Согнувшись, принялся со всех сил лупить по земле кулаками.
Несколько прохожих с опаской подошли к бьющемуся в конвульсиях гному. Прочие очевидцы странного поведения остановились, забыв, что куда-то спешили, однако приблизиться к раненному воителю не решались.
— Он же пророк! Пророк, понимаете?! — распугав всех, резко вскочил с колен познавший таинства бытия избранный. — Его обучал Пастырь! Гномы, да что с вами, неужто не видите?! Безумцы, слепцы!
«Безумцы» не шевелились, застыв все как один с открытыми ртами.
— Дедушки больше нет с нами. Старик передал свои знания и ушёл. Безбородый — наш новый пророк!
* * *— Давай, шевели быстрее копытами, ссаный пророк! Пора в конуру! — надсмотрщик немилосердно отвесил крепкий пинок старику, загоняя того обратно в кладовку.
От силы удара Пастырь едва не поцеловался с противоположной стеной, лишь в самый последний момент успев выставить руки. Позади с грохотом захлопнулась дверь.
Потирая ушибленные кисти и зад, пророк так и остался стоять у входа, щурясь в царивший в комнате полумрак. В принципе, вглядываться было особенно не во что, за последнюю неделю в обстановке мало что изменилось.
Единственным достойным внимания новшеством являлся лежащий в дальнем углу матрас. Мастерски изготовленный Бойлом по наущению Пастыря лежак, конечно, не имел в полной мере права именоваться столь гордым словом, но… после твёрдого холодного пола старик радовался пованивавшему перегноем ложу больше, чем самой мягкой кровати на которой когда-либо спал. Листья грибокартошки, один пёс, в хозяйстве без кротосвинок ни на что не годились, ну а от нескольких оставшихся без покрывал светлокамней, «ночи» сильно светлее не станут.
Состояние Бойла заметно улучшилось. Пусть, таскать тяжёлые лейки с водой ему по-прежнему было противопоказано, по крайней мере, его перестало штормить и выворачивать наизнанку, стоило пройти по прямой больше трёх-четырех шагов за раз. Юный гном активно помогал Пастырю снимать и накрывать попонами светлокамни, пропалывать сорняки, тырить втихаря от злых надзирателей помидоры и огурцы, в общем, заниматься не требующей особых усилий работой. Сейчас выздоравливающий молчун сидел на краю матраса, играя с неугомонным Кларком в их странную игру.
Бойл резко выбросил правую руку вверх и чуть в сторону, моментально отдёрнул назад. Безрукий калека оказался шустрее. Петля точно накрыла условленную цель, Кларк крутанул предплечьем, надёжно фиксируя кисть своего оппонента, потянул руку к себе. Бойл сдался. Опять.
— Поверить не могу, что тебе удаётся так ловко орудовать этими штуками! — присвистнул наблюдавший со стороны Пастырь. — И главное, насколько быстро ты учишься владеть своим инструментом! Вспомни, ещё недавно ты еле мог обвить петлёй неподвижную цель, а тут вытворяешь такое!