Я — твои неприятности + Бонус (СИ)

Это при условии, что нас здесь до утра не найдут, конечно.
  
Глава 17. Елена
 
Остаток ночи нужно было потратить на сон, и состояние моего тела можно было описать, как разбитое. Однако я так и не уснула до самого утра. А виной тому сбежавший из-под моего бока обогреватель.
По поведению Виктора без диагноза психотерапевта было понятно, что пациента что-то гложет так сильно, что он вместо десятого сна вытаптывает десятый круг вокруг домика. И самое пугающее в его беготне было то, что, вернувшись в домик, этот зверский бандит долго смотрел на меня, якобы спящую, и с небывалой нежностью гладил мои волосы.
Заснув только под утро, я как следствие проснулась в дурном настроении и, проанализировав странности ночного топтуна, пришла к выводу, что его внезапные нежности неспроста. Как пить дать, собрался от меня избавиться!
Эта догадка настроения мне не прибавила, поэтому когда ранним утром за окном просигналила машина, я и не подумала вскакивать, словно я в этой лачуге приветливая хозяйка, и спешить накрывать стол дорогим браткам.
Однако спустя минут двадцать любопытство таки сгубило кису, и я тихо выскользнула в крохотный тамбур, прислонив ухо к двери.
— …деревня Емельяново, точнее адреса нет, — услышала я чей-то незнакомый, очень охрипший голос.
— Если пацан с Ташей действительно там, то по-любому где-то да засветятся, — тихо прохрипел еще один «несмазанный».
То ли они все там поголовно ангиной болеют, то ли в группировку набирают только с голосами, по которым даже возраст определить затруднительно.
Пришлось плотнее прижаться ухом к двери, чтобы разобрать, о чем они там шелестят. Прибывшая братва шпарила на фене так, что я только в общих чертах поняла, что для поездки нас снабдили машиной, деньгами и обещали прикрыть наш отъезд, заняв ребяток в деревне интересной дискуссией. Даже думать не хочу, скольки калиберные у них доводы для конкурентов.
— Решайте тут вопросы в темпе! Сколько мне еще с девчонкой возиться? — недовольно спросил Виктор.
— С какой девчонкой? — переспросил хриплый номер раз.
Учитывая, что по Таше ему только что дали весь расклад дальнейших действий, ответ для меня был очевиден, и последняя иллюзия через секунду выветрилась в распахнувшуюся дверь.
— С этой! — рыкнул Витя, кивнув на едва не вывалившуюся меня.
То, что меня застали врасплох на полусогнутых, было неприятно, но горькая обида из-за слов Виктора — что он со мною возится — была в миллион раз неприятнее.
— Козел! — возмущенно топнула я, но только после того, как предусмотрительно скрылась в доме.
Несмотря на то, что Витя до сих пор обращался со мной достаточно цивилизованно, я не забыла, кто он и на что способен. Женское уязвленное самолюбие, конечно, требует возмездия, но рискни я опустить Виктора при его дружках — похоронили бы это неотмщенное самолюбие вместе с глупой Кисой под первым камнем в этом лесу.
Посему я приняла самое универсальное для всех обиженных женщин решение — не разговаривать с этой скотиной больше никогда! Молча собралась и села на заднее сиденье огромного джипа. Стойко молчала и первые пару часов дороги, уткнувшись в окно и разглядывая пролетающие мимо пейзажи.
Одно было плохо — Витя на мои надутые щеки и старательно состяпанную обиженную моську совершенно не реагировал.
Полностью сконцентрировавшись на дороге, казалось, он был погружен в свои собственные размышления, где всяким кисам места нет.
— Завтракать будем? — заворачивая на заправку, впервые раздался голос Виктора в машине спустя два часа дороги.
Кушать очень хотелось, но натура бабская ведь еще хлеще, чем ее же логика. За два часа мучительного исключительно для меня молчания я не могла не воспользоваться моментом, чтобы продемонстрировать Витюше глубину своей обиды. Поэтому я упрямо поджала губы и с пущей заинтересованностью уставилась в одну точку, вложив в это показательное выступление все свои актерские способности.
— Ну, как хочешь. А я, пожалуй поем, — равнодушно пожал необъятными плечами головорез и увинтил своим упругим задом в сторону кофейни при АЗС.
 
В этот момент я почувствовала себя не просто дурой, а дурой клинической. Мало того, что мой бойкот определенно был мучительным только для одного из нас и явно не для того, кто за рулем. Так еще и в какой-то момент позволила себе размечтаться, что этот бандит, ценящий свою свободу во всех ее вариациях, вдруг решит осесть со мной на маленькой кухне какой-то съемной однокомнатной хрущевки и начнет борщи варить да детям сопли утирать…
Мои надежды, что Витя просто возьмет еду на вынос и, забив на бабские заскоки, все же накормит глупую бунтарку, растаяли минут через пять. Сквозь большое стекло кафетерия я имела счастье наблюдать за Витюшей, уплетающим за обе щеки сэндвич и запивающим его кофе, аромат которого, вопреки всем законам здравомыслия, тут же замаячил у меня перед носом.
Разумеется, в результате пары часов изматывающего молчания, еще больше повышающего уровень душевных мук, из моих глаз хлынули настоящие реки разочарования. Принимать горькую правду всегда больно, как бы не доказывали обратное любители рубить ту самую правду-матку при любых обстоятельствах.
Я забытая, несчастная и голодная. Что-то хорошее есть? Ах да, я наконец-то увижу море.
Сквозь море слез.
Возвращаясь к машине, Витя сразу направился к задней двери автомобиля. Распахнув одной рукой дверь, с бумажным пакетом еды в зубах и стаканчиком ароматного кофе во второй руке, ох хмуро зыркнул на меня. Молча. Потому как с грузом в бивнях Слону ругать меня было затруднительно. Откинув широкий подлокотник, который, как оказалось был встроен в спинку заднего сиденья, он поместил стаканчик в специальную для этого дырку и на оставшуюся часть водрузил сэндвич.
— Завтракай, бунтарка, — буркнул Виктор и захлопнул заднюю дверь.
Запрыгнув на водительское сиденье, Виктор извлек из кармана новехонькие солнцезащитные очки и, водрузив их себе на нос, ухмыльнулся своему отражению в зеркальце козырька.
Глядела на обновку довольного Слона, и мое настроение свалилось еще ниже в пропасть уныния, прямиком в бурные реки слез.
Я второй день в одном и том же белье! В замызганном на развалинах и в лесу платье! Мои лодочки тоже не выдержали испытания полосой препятствий по буеракам и мокрой траве. А этот бандитский модник очки себе на заправке покупает! Где цена на них гарантированно выше рыночной раз в пять!
Потоки горьких слез сдерживать уже не было никаких сил, а разглядывание расклеившихся туфель в разы усугубляло мою грусть и чувство несправедливости. И еще больше от собственной дурости, что придала слишком большое значение нашей случайной с Витей связи. Несмотря на то, что я мысленно довольно часто одергивала себя, напоминая сама себе, кто он и кто я, романтичная часть моей натуры на это наплевала и уже успела понастроить себе розовых воздушных замков. Где в вечной радости и эйфории Слон был тоже розовым — заботливым, внимательным…
— Приехали, выходи, плакса. Пойдем тебе настроение поднимать, — прервал мое самоистязание совсем не розовый Слон.
Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы понять, куда мы приехали. Огромный торговый центр пестрил вывесками и растяжками с рекламой, где ярко-зеленым пятном красовался и магазин моих трепетных мечтаний «Sela». Шмотки там были просто шик! Но за такие цены, что позволить себе купить в этом магазине я могла лишь носки или шарфик.
«Ох и продажная ты шкура, Киса!» — ядовито язвила моя гордость, наблюдая, как только что разочарованная буквально в каждом своем поступке Елена Батьковна резво покидает машину.
«Продажная, не продажная, а в одних трусах на море даже дикарями не ездят!» — продолжила я мысленный диалог между гордостью и простой бабской радостью накупить новых шмоток по случаю.
— Возьму только самое необходимое, — все же не преминула я продемонстрировать Виктору свое достоинство. — А то по твоей доброте сейчас вся деревня в столбах в моих шмотках щеголяет.