Я — твои неприятности + Бонус (СИ)

— Башню рвет от тебя, Киса… — глухо простонал Витя, подхватывая мое бедро и поднимая его выше.
Его горячий рот скользнул по моей шее, впиваясь в кожу и царапая ее зубами. Ненасытный вампир, а не гангстер. Его нахальные руки скользили по телу, трогали те места, где все горело от желания.
— День, когда мы сделаем это на кровати, как все нормальные люди, я красным цветом в календаре обведу! — со стоном пообещала я раненому на всю голову похотливому кобелю.
Только меня могло угораздить так начать свою сексуальную жизнь — из трех первых попыток ни одной в постели! То в лесу, то в бане, то в развалинах! Сплошная романтика. Суровая, брутальная и одержимая…
Витя жадно шарил по моему телу руками, словно пронесшиеся мимо шальные пули сегодня разбудили его инстинкты размножения на полную катушку. Он дразнил меня, растирая пальцами поверх тонкого белья влажное и жаждущее местечко. Тугая пружина внизу живота сжалась настолько томительно сладко, что дальше из моего рта могли вырываться лишь стоны.
— Красных чернил не хватит, сладкая, — хрипло хмыкнул Витя, явно замышляя трижды освоить со мной Камасутру от корки до корки.
Послышался звук расстегиваемой ширинки, и нам обоим стало не до болтовни. Подхватив меня под бедра, Витя поднял мою тушку выше.
— Крепче держись за мои плечи, Киса, — с голодным рыком приказал мне Витя, сдвигая полоску моих трусиков в сторону.
Горячая гладкая головка скользнула по моему входу, и я даже охнуть не успела, как этот похотливый кобель вонзил в меня свой раскаленный стержень. Вот так, посреди полуразвалившихся кирпичных стен, где вокруг сплошные руины, а над головой зияет черное небо. У меня не было уверенности, что это вообще нормально, но разве с этим диким неандертальцем поспоришь? У него только самые первобытные инстинкты развиты и обострены до предела, все остальное — мелочи.
Мои крики, наверное, были слышны самым дальним жителям поселка, от того с какой скоростью начал меня подкидывать грубый мужлан, насаживая на свой член. Его крупнокалиберный агрегат таранил меня так глубоко, что у меня даже промелькнула подленькая мысль, что неплохо бы было все-таки чуть-чуть отстрелить… самую малость.
Впрочем, все эти глупости испарились из моей головы вместе с нарастающим наслаждением от сладкого трения между ног. Крышу сносило с дикой скоростью. Я стонала, царапая каменные мышцы персонального бандита, сама терлась о твердый пах, двигаясь навстречу буравящему меня члену. До тех пор пока звезды над головой не слились в серебристые нити, а мое тело начало содрогаться, сжимая извергающийся в меня стержень в тугие тиски.
Кажется, за все три раза с Витей это был его личный рекорд по времени от прелюдии до оргазма. Видимо, у нас обоих нервы были напряжены до предела и любое прикосновение высекало искры в каждой клетке.
Мне до безумия хотелось упасть на широкую рельефную грудь Виктора и немного понежиться в его объятьях, но не успел он загнать в ангар свой агрегат, дергая молнию ширинки вверх, как за стеной раздались шаги и ворчание бабы Гали. Судя по тому, что она к кому-то обращалась, бабуся кого-то к нам привела…
Метнув взгляд за мою спину, Витя молниеностно подхватил меня, ставя на какую-то железную наполовину сгнившую и ржавую лестницу. Приглядевшись, я поняла, что она ведет к верхушке огромной цистерны. Мне что, там внутри спрятаться, как в фильме «Белое солнце пустыни»?
Но я и шагу сделать не успела, как из-за груды битых кирпичей появилась баба Галя в компании еще одного весьма колоритного персонажа Белых Столбов — дяди Вовы-Нах.
— Вот вы где! Все кизяки по деревне перетоптали, пока нашли! — проворчала баба Галя.
— Живая! — обрадовалась я, спрыгивая с ненадежной лестницы.
Бедная баба Галя от моей экспрессии аж обмерла. Застыла столбом с повисшими узлами в руках.
— Эта ведьма нас всех переживет, нах! — проворчал дядя Вова.
Так как мы с Витей гостей в развалинах своего пристанища не ждали, то и сказать нам им особо было нечего. Точнее, Витя мог бы рассказать намного больше, чем знаю я или эти жители деревни, но, разумеется этот гад молчал. Хорошо, эти двое седовласых сплетника настолько закисли в своем родном колхозе, что сегодняшние события для них, как сенсация для журналистов. Наперебой перевирая друг друга, баба Галя и дядя Вова принялись нам рассказывать о стычке местных мужиков и залетных бандюков.
 
Я слушала о том, как жестко отхватили трындюлей бандиты от подогретых алкоголем смельчаков, и что милиция бандитов не тронула, а вот буйных местных всех увезли в вытрезвитель.
— Нельзя вам возвращаться. Трое фраеров в моем доме засаду устроили, еще трое по соседям, последний у нашей знахарки на «стационарном» лечении, значит, — закончила свой рассказ о бойне баба Галя.
— Вы весь навоз по деревне стоптали, чтобы мне это доложить? — как-то не очень вежливо спросил Витюша.
— Уходить вам надо, нах, — не обращая внимания на насмешливый тон Витюши, вмешался дядя Вова. — В трех километрах отсюда стоит моя избушка лесничая. Эт я когда еще, нах, при советской власти…
— Короче, леший. Куда идти? — снова невежливо перебил Витя.
Учитывая, что словом-паразитом в речи дяди Вовы было «нах», я не стала бы так нарываться…
— Так вот прямо вглубь леса на север, нах. Справа будет просека, нах. Вдоль нее до желтых газовых столбов и идите, нах… — дядя Вова подробно рассказывал, как нам найти его избушку, а я с трудом сдерживала смех, прикусив губу.
Задав нам направление, старики уже было засобирались обратно в деревню, проводив нас до той самой лесной дороги. И только там баба Галя внезапно вспомнила, отчего ее руки так сильно к земле тянет.
— Стойте! Я ж вам собрала тут кое-что с собой! — опомнилась бабуля, поставив две тряпичные котомки на землю. — Так, это вам поесть: консерва, картошечка, грибочки с луком жаренные, это для сугрева…
— И это тоже, — очухался и дядя Вова, снимая с себя телогрейку и протянув ее мне.
Баба Галя копошилась в сумках, вытаскивая и демонстрируя нам каждый узелок, будто мы без ее пояснений не отличим картошечку от того, что для «сугрева».
— Да мы уже «сугрелись», — хмыкнул Витя, обхватив меня за талию и прижав к своему боку.
Придурок! От его намека мои щеки запылали, как раскаленный докрасна металл в печи кузнеца. Но старики то ли внимания не обратили, то ли настолько сильно были увлечены процессом презентации содержимого котомок.
— Там в кармане пистолет твой, а тут, под полотенцем, твоя барсетка и телефон, — завершила показ баба Галя хедлайнерами нашего походного набора.
Тут даже Витя перестал прикидываться валенком и проникся к старикам всей своей бармалейской душой.
— Ну, баба Галя! Ну ты отчаянный жиган! Спасибо за подгон! — искренне восхитился Витя, обрадовавшись своему барсику и пушке больше, чем всему остальному «подгону».
Лично меня наличие еды и полотенца гораздо больше радовали, чем его ценности.
— Там в хате эти фраера «гостинцы» разложили, будь осторожнее, ничего не трогай, — вернув себе суровый вид, приказал Витя бойкой старушке.
Подслушивая его рассказ про пиротехников, я догадалась, что нас преследуют те же личности, что и «плюшевого киллера» мне всучили. А это значит, что как минимум один из этих… сотрудников конкурирующего бюро знает меня в лицо…
Эта догадка настолько ошарашила и напугала меня, что я прослушала практически все, о чем еще говорили мои, на данном отрезке жизни, союзники.
— Ну, с Богом! — со слезами на глазах перекрестила нас баба Галя напоследок.
Вот вроде хорошая, добрая и светлая традиция, но мне от этого стало еще страшнее. Особенно топать в жуткий темный лес без единого фонаря.
— На дорогу выходить опасно, Киса, придется продираться по краю леса.
— В любом лесу по краю есть тропинки грибников, — буркнула я и тут же вляпалась лицом в паутину, взвизгнув: — Фу-у-у! Блин!
— В следующий раз выдеру, чтоб ни ходить, ни кричать не могла, — злился Витька, волоча обе сумки и меня в телогрейке за собой.