По сложной прямой (СИ)

Забрав с собой веселую Смолову, Вадима, и немножко грустную Викусика, которой практически весь дальнейший банкет был «рано».
А мы остались. Полтора десятка подогретых парней, с едой и водкой.
…в ожидании Нового Года и… Цао Янлинь.
Как только я понял, каким именно керосином пахнет дело, то у меня вся шерсть на теле встала дыбом! Нет, сама моя учительница и почти уже бывшая любовница ничем особо не рискует, будучи «чистой», то есть зверской силы нестареющим регенератором, только вот куча пьяных интровертов с не слишком стабильной психикой и довольно опасными способностями, желающие продолжения банкета, любви и общения — это большой перебор! Дело может кончиться чем угодно, но любой из десятка приходящих на ум вариантов мне не нравится!
Пришлось тряхнуть стариной. Очень глубокой, аж из своей первой молодости. Поймав волну, когда пацаны приуныли, я запустил серию тостов, совмещенных с рассказыванием бородатых анекдотов, которые начали сами по себе возникать из глубин памяти. Дело пошло, рюмки застучали чаще, морды повеселели, а коварный я пересадил народ с компота на газировку. Праздник начинал набирать обороты.
Но тут, конечно, была сложность. Неосапиант это, всё-таки, не совсем человек. Если нормальному человеку хватит бутылки водки, ну, максимум две или три, если он здоровый шкаф, то неосапу нужно больше для качественной интоксикации. А у нас было её мало, чисто губы смочить. Но я, как адекватный человек с некоторыми деньгами, такую ситуацию предусмотрел. Или не предусмотрел, тут уж как рассудить. В общем, если у русского человека есть возможность прикупить металлическую канистру чистого спирта — разве можно сказать, что он её покупает для каких-либо целей? Категорически нет! Такая вещь, наряду с синей изолентой, всегда пригодится!
Это было бесстыдно, это было коварно, это было подло, но всё-таки я всех напоил в сопли, когда на часах еще не было и одиннадцати. Да! Я не продумал! Я тупой! Но выживают не самые умные, а самые приспособленные, а я этих парней настолько хорошо не знаю, чтобы ради их блага жертвовать… ну если не своими чувствами, то как минимум ответственностью за последствия!
В общем, напоив спиртягой вьюношей нежных до двух состояний — «я устал, я ухожу» и «а давайте гулять!», а занялся развозом первых, заставляя вторых отчаянно скучать. Намеренно заставляя, так что к моменту, когда я отволок последнего, Виталика Губермана, в зале для празднований уже не было ни души. И наполовину полной канистры моего родимого спирта — тоже!
Что же, чем-то жертвовать нужно.
Только я успел слегка прибраться, как створки лифта за спиной распахнулись. В апартаменты вошла Янлинь… одетая в одну свою безразмерную майку, которая в данный момент уже сползала к её ногам. А через секунду и сама девушка прыгнула вперед, обхватывая меня конечностями как коала дерево.
— Сегодня — последний раз! — выдохнула она, впиваясь губами в мои губы.
  
Глава 4. Шутки в сторону
 
Первое января традиционно один из тяжелейших дней для русского человека, но у меня он выдался совсем уж черным. Как говорится: «если сегодня плохо, то вчера было очень хорошо». Да, это точно. Прямо точняк. В кубе, потому что хорошо было настолько, что аж плохо, а сейчас настолько плохо, что временами накатывает какое-то жуткое обалдевание, от которого у меня организм и мозги попускает. Нет, ты понимаешь, что попускает непросто, что ты лежишь в лодке Харона и тот уже как бы отчалил, но странные волны, образовавшиеся на Стиксе, мешают лодочнику выполнить свой долг. И если ты и дальше будешь лежать, то он всё-таки справится.
Не знаю, чем я умудрился подумать, мозг тут точно был не при делах, но умудрился, не открывая глаз, нащупать одну из кнопок отключения КАПНИМ-а, принять туманную форму, а потом еще и не умереть от облегчения.
 
Дали стране угля, называется. Выполнили пятилетку за одну новогоднюю ночь.
То, что я в облике Великого Белого Глиста долетел до родимой квартиры, таща с собой КАПНИМ и одежду — прошло мимо моего сознания. Как и способ, каким нажимал на кнопки лифта. Или как сумел (а главное — чем?) вслух поздороваться с поддатым Вадимом, самым невинным образом обнаруженном в лифте. И вообще, почему мы с ним в лифте постоянно встречаемся? К кому он катается постоянно, наш затворник? И как я вообще влез в лифт к Вадиму в своей туманной форме, занимающей, на минуточку, триста кубов? Вопросы… вопросы…
Впрочем, сейчас для меня всё было фигней, потому что мне было ПЛОХО. Реактивно накидаться, спаивая табун народа, а затем быть подвергнутым многочасовому методичному акту безжалостной половой близости — это, конечно, очень хорошо. Но только не тогда, когда на определенном этапе снимаешь КАПНИМ и тогда эти самые близкие интимные движения уже начинаются не между двумя голыми людьми, а между двумя неосапами — сверхсильным и регенератором. В общем, Янлинь ушла победительницей, а то, что от меня осталось, впало в кому на полчаса, а потом кое-как доскреблось до своего смертного одра, на котором и принялось издыхать. Почему не осталось в тумане, а превратилось в человека — еще один очень большой вопрос.
Издыхать или отдыхать, тут уж ничего не ясно. В общем, принялся пытаться заснуть, а в голове всё крутились объяснения Цао Янлинь, которые она мне дала, попутно или между… в общем, неважно! Главное, что они были, и были они простыми.
«Чистые», такие как моя теперь уж точно бывшая любовница, — бессмертны. Не в буквальном смысле, просто снабжены чудовищной регенерацией, здоровьем неосапианта, вечной молодостью и бесконечным сроком жизни. Топка крематория вполне способна их окончательно угробить, хотя подобным идиотизмом никто не будет страдать. Достаточно полностью уничтожить голову, чтобы получить в итоге младенца, которого можно воспитать как хочешь. Не суть. Эта коварная злодейка (суть) в том, что «чистые» — бессмертны. Правда, есть «но».
Активация неосапианта происходит не тогда, когда это выгодно ему самому и окружающим, а когда его организм входит в этап половой зрелости. То есть, это не православные 16-18 лет, выгодные цивилизации, экономике и большинству стран, а приблизительно от 11-ти до 16-ти годочков. Что делает подавляющее большинство «чистых» умными, сообразительными, прекрасно развивающимися… но детьми. Янлинь в свои двадцать с лишним лет была уникумом. Сверхценным уникумом, которому прочили большое и богатое будущее. Нимфомания, как она выразилась, была мелким и мало что значащим неудобством по сравнению с теми перекосами, которые встречались у других «чистых».
Биология и психология для китаянки были вопросом другого характера. Можно было бы тут развести философию, вдаться в подробности, открыть спор, но, проще говоря, Янлинь, чпокаясь со кучей народа, одновременно «гасила» свою похоть и при этом проходила психическую самотерапию. Вечному человеку нужно сосредоточиться на серьезных вещах, а не на непродуктивных личных отношениях и привязанностях. Только секс, ничего личного, полная утилизация сферы межличностных отношений через попрание сакрального интима. А я вот умудрился в сферу «личного» к смуглой красавице прокрасться каким-то раком, поэтому меня эпически трахнули напоследок и выкинули на мороз. Дважды. Ибо нехрен. Эта ягодка растёт в совершенно другую сторону.
И да, теперь всё общение через бабу Цао, но только строго по делу — программированию. Вот такая вот грустная история страшного мальчика Вити и красивой девочки Янлинь. Один плюс: после того, что мы с ней вытворяли вместо Нового Года — мне будет очень сложно посмотреть на другую женщину как на женщину. Оно всё будет очень не то.