Босс для Несмеяны (СИ)
Сара застывает с раскрытым ртом.
Пока девочка-подросток переваривает факт, что ее вдруг поставил на место тот, кого она буквально боготворит на свой подростковый лад, в ослепительном свете фонарей наконец появляется Рустам Агаев. Бросает на сестренку мимолетный взгляд, полный облегчения, и сосредотачивается на мне.
- Ну наконец-то, нашлись наши девчонки, - бесстыдно оскаливается он в широкой улыбке. - Давайте скорее пойдем, вон как похолодало. Сара, наверное, как обычно повиснет на Артуре, а я с радостью… - он уверенно протягивает ко мне руку, - …Яночке помогу.
Короленко жестким движением задвигает меня себе за спину, полностью скрыв от горящих глаз Агаева-младшего.
- Яна пойдет со мной. А ты позаботься о сестре. Она жалуется, что ей больно ходить.
Мы возвращаемся домой в каком-то напряженном молчании чего-то недосказанного. А уж активная мозговая деятельность внутренних тараканов чувствуется особенно сильно. Причем не только с моей стороны, но и со стороны Короленко. От него так вообще фонит непонятными сильными эмоциями, словно каким-то невидимым радиационным излучением.
Глава 25. Кризис со штанами
Когда фонарный луч выхватывает из ночного мрака домик приютившей меня бабки, мы почему-то проходим мимо. Рука босса крепко держит мою ладонь и не отпускает даже тогда, когда мы входим совсем в другой дом. Большой, двухэтажный и просторный.
Дом старейшины..?
Судя по всему, он самый. Потому что седой Давид Агаев молча встает навстречу и кивает моему боссу.
- Где аптечка? - сдержанно спрашивает Короленко.
- В гостиной на шкафу, - отвечает старейшина, искоса глянув на мои исцарапанные руки в ссадинах и синяках от падения. - Моя жена хорошо умеет обрабатывать раны…
- Я ими займусь, - отрезает Короленко.
Он уводит меня всё так же за руку в отдельное помещение на втором этаже. Внутри возле стены стоит его черный дорожный кейс, а на тумбочке заряжается ноутбук с темно-бордовым корпусом. Значит, это его комната…
Инициатива босса в щекотливом вопросе обработки ран так и держит меня в легком ступоре. Он что, серьезно собирается лично осматривать мои ноги?! Но… у меня же почти все самые отбитые места - интимные, можно сказать!..
Не-не-не, он это наверняка просто так сказал.
И всё же, испугавшись его слов, я решительно прячусь за спинку первого попавшегося кресла, как только Короленко подходит ко мне с аптечкой. Чисто на всякий случай, чтоб от греха подальше.
- Я сама справлюсь, Артур Георгиевич! Спасибо большое.
Но он, будто не слыша меня, обходит кресло со вполне очевидными намерениями. Онемев от изумленного неверия, я непроизвольно начинаю пятиться назад… и каким-то неведомым образом возвращаюсь по кругу в исходное место. Перед этим самым креслом.
- Сядь, - приказывает Короленко своим густым вибрирующим голосом.
Под его тяжелым взглядом возразить я не осмеливаюсь. Медленно опускаюсь на самый краешек мягкой кожаной обивки, как загипнотизированная. И снова вся в проклятых мурашках.
Он пристально осматривает мои исцарапанные руки и колени. Затем спокойным, абсолютно непринужденным движением усаживается на широкий подлокотник кресла.
- Я обработаю ссадины, не напрягайся, - жесткий вжик “молнии” на коробе-аптечке заставляет меня нервно вздрогнуть. - Самой тебе будет неудобно.
Так-то босс прав, если подумать. Всегда проще, когда о тебе заботится кто-то другой.
Но-о… это странно. Очень странно. Начальник лично обрабатывает царапины подчиненной вместо того, чтобы поручить это дело кому-то еще? Вон старейшина ведь жену свою предлагал в помощь. Почему Короленко отказался?..
Я молча наблюдаю за его ловкими бережными движениями, не зная уже, что и думать.
Пощипывание антисептика на саднящих коленках наконец выводит меня из состояния ступора. Но лишь затем, чтобы немедленно погрузиться в другую проблему. В умопомрачительную… медленную… и завораживающе приятную западню прикосновений. Восхитительный кошмар с невероятно соблазняющим протиранием ссадин ваткой и наклеиванием пластырей.
М-да… Теперь-то я понимаю, что такого волнующего люди находят, играя наедине в “доктора” и “пациентку”.
Любая девушка или женщина знает это сладкое и беспомощное ощущение, когда рядом с ней тот, кто ей нравится. Тот самый, особенный мужчина. Его запах сводит с ума, а от одного его взгляда в коленях поселяется дрожащая, тихая слабость. И нет никаких сил противостоять безумному, отчаянному искушению, когда он становится с тобой… слишком тактильным!
Когда Короленко от коленок молча переходит к моим ладоням, у меня неожиданно поджимаются пальцы на ногах. Я застываю в кресле напряженно сидящей статуей. Кто бы мог подумать, что ладони - это настолько тонкая эрогенная зона?!
Телом постепенно завладевает неумолимый жар. Такой сладкий, нежный… как тягучий, медленно разливающийся по жилкам мёд…
Боже мой. Боже… мой…
Нет, я этого не выдержу!
Резко вскакиваю, выхватив у босса аптечку и бутылочку антисептика. Он хмуро смотрит на меня исподлобья, продолжая сидеть на подлокотнике как ни в чем ни бывало.
- В чем дело? - спрашивает сухо. - Я сделал тебе больно?
- Нет, - нервно мотаю головой, держа перед собой аптечку, как щит. Обеими руками. - Просто… э-э… ноги и руки у меня не самые пострадавшие места. Если вы понимаете, о чем речь. Поэтому лучше дальше я сама всё обработаю. М-м… - мой взгляд мечется по комнате в поисках укрытия и останавливается на межкомнатной белой двери. - Пойду в ванную, пожалуй… если вы не против.
Помедлив, Короленко нехотя кивает.
- Иди.
Мой логичный с виду уход больше похож на бегство. Ну и пофиг. С облегчением прикрываю дверь и торопливо спускаю вниз свои простые полуспортивные брюки-капри. Большое зеркало во всю стену просторной ванной честно отражает неприглядное состояние моей задницы. Особенно жалко она выглядит с правой стороны. Там синячище, плавно переходящее в длинную сизо-бордовую гематому аж до самой середины бедра.
Антисептик тут не подойдет. Нужно что-то от подкожного кровоизлияния.
Роясь в аптечке в поисках подходящей мази, я по старой привычке присаживаюсь на край ванны. И, как назло, ее узкий край приходится прямо на самое болезненное место моей несчастной пятой точки.
- Ай! - подскакиваю, как ошпаренная. И случайно разжимаю пальцы.
Тяжелая аптечка с грохотом бухается на кафельный пол. И, словно судьба сегодня решила меня окончательно добить неприятностями, при ударе из нее вылетает темный бутылек йода.
Дзинь… хрясь!
При этом зловещем звуке до меня доходит, что бутылочка в аптечке старейшины оказалась вовсе не современной пластиковой, а самой настоящей стеклянной. Как из прошлого века. Разбилась она, конечно, не прямо уж на осколки, но основательно треснула возле крышечки. И теперь оттуда тоненькой струйкой вытекает характерно пахнущее морем содержимое.
Тупо взираю на разлившуюся возле ног маленькую тёмно-оранжевую лужицу.
Не знаю, почему, но это зрелище для меня вдруг становится невыносимо горьким. С эффектом последней капли, которая прорвала плотину самых негативных эмоций и впечатлений, накопившихся за этот ужасный день. Нет, даже сразу за все последние три дня.
Из сжавшегося горла вырывается жалкий всхлип. Слышу его, как со стороны, и ничего с собой не могу поделать. Прислоняюсь спиной к холодной скользкой стене и сползаю вниз, пока колени не касаются подбородка.
Сидеть на твердом больно…
Но еще хуже - пытаться сдержать собственные чувства.
Это ужасное, беспросветное уныние от череды проблем и предчувствия ловушки, в которую меня мало-помалу загоняет Герман на пару с Дибиром Агаевым. Не говоря уже о самоуверенном отпрыске последнего, который решил вдруг сыграть со мной дурную шутку про кавказскую пленницу…
А сам-то босс, кстати, что делает?
Все нервы уже истрепал! То проверки какие-то устраивает на хиханьки-хаханьки и слабый передок, то волосы заплетает, то руки-ноги трогает…