Влюбляться нам нельзя
Но посадить гада в тюрьму не удалось: косвенных улик оказалось недостаточно, чтобы предъявить серьезное обвинение. Успокаивало лишь то, что окончание школы у Козловского не было безоблачным.
Я не пошла на выпускной, провела этот вечер с Сашкой. Его уже выписали из больницы, он мог передвигаться на костылях, но из квартиры выходил только к врачу и на сеансы реабилитации.
– Полюшка, а ты не будешь жалеть? – мама с грустью смотрела на приготовленное к выпускному платье. – Все же одиннадцать лет твоей жизни…
– Мама, хотя бы ты не напоминай об этом, – засмеялась я. – Встречаться с Владом и Риткой – выше моих сил.
А наутро после выпускного толпа веселых одноклассников скандировала в нашем дворе:
– Макаров, мы с тобой!
Мы с Сашкой были счастливы, экзамены сдали, в вуз тоже поступили. Сашка улетел на месяц в реабилитационный центр в Германию, категорически отказавшись брать с собой родителей и меня.
– Встретимся перед первым сентября, Дюймовочка, – заявил он, когда я его провожала. Как насчет того, чтобы вместе ездить в вуз?
– Я «за» обеими руками, – как ни держалась, а губы задрожали. – Жаль, что разные факультеты. Надо было…
– Не пыли, Дюймовочка, – Сашка взял в ладони мои щеки, – все будет пучком!
– Но как же ты сам, на костылях…
– Полина, не превращайся в няньку при здоровом мужике! – резко ответил он. – Жди меня, и я вернусь.
* * *
– Все, дамы, вперед, – доносится до меня голос Антона Николаевича.
Я вскакиваю, бегу к ограждению, лихорадочно обшариваю взглядом пассажиров. Двери то и дело раздвигаются, выпуская новую порцию людей, а Макарова все нет. От нетерпения подпрыгиваю, ладонь вспотела, хочется выбросить букет в урну.
И тут вижу Сашку…
Он шагает без костылей, опираясь на трость, пропуская мимо себя людей. Никуда не торопится, не спешит. Мое сердце взрывается в груди бешеным стуком. Я срываюсь с места, расталкиваю пассажиров, спотыкаюсь о чужие котомки и бегу, бегу…
Сашка замечает меня и останавливается. Он аккуратно вешает трость на ограждение и поднимает в приветствии ладонь, на губах блуждает растерянная улыбка. Я врезаюсь в него со всего размаху, рассыпая вокруг себя лепестки роз, и обнимаю так крепко, как позволяют силы.
– Ну, ты чего, Дюймовочка? Чего? – чувствую его губы на своей макушке.
– Я соскучилась!
– Глупая, мы теперь навсегда вместе.
Я поднимаю голову, заглядываю в любимые глаза. Их синий свет проникает глубоко в душу. Наша история началась с вражды и обмана, мы поклялись, что никогда не влюбимся друг в друга, даже подписали договор.
Но жизнь расставила все по своим местам.
– Я люблю тебя, Макаров.
– И я тебя, Дюймовочка.
– Поедем домой?
– Да.
Я беру Сашку за руку…