"Короли без короны"

       Члены совета восемнадцати многозначительно переглянулись. Молодой полковник оказался не так прост, как казалось. Судя по его рассуждениям, о расстановке сил во Фландрии юноша знал не понаслышке. К тому же, вынуждены были признать правители Гента, им и правда не из кого было выбирать. Не зная, о чем думают его наниматели, Александр решил не останавливаться на достигнутом.
       -- А еще можно вернуть герцога Арсхота, -- нанес последний удар полковник. -- Можно даже извиниться перед ним за арест, открыть ему ворота, а потом помолиться перед смертью за своих врагов...
       Правители Гента вновь переглянулись, полностью разделяя мнение офицера о Филиппе де Круа.
       -- Да, господа магистрат, я вам не нравлюсь, но больше вам выбирать не из кого, иначе вы не писали бы моей тетушке и не желали, чтобы здесь появился я или мой кузен. Прочим кандидатам судьба вашего города либо полностью безразлична, либо они испытывают к нему такую любовь, что предпочли бы захватить целиком, со всеми улицами, домами, каналами, мостами и судами. А я -- Александр де Бретей, потомок герцогов Гельдерна, не нуждаюсь в графской короне -- я и так граф.
       -- Но вы католик...
       -- А разве те англичане, что ценой своей жизни купили жизнь обитателей Харлема, не были католиками? -- возразил Александр.
       Господа из совета вновь замолчали, не имея возможности отрицать всем известный факт.
       -- Мне говорили, что в Генте умеют ценить людей по их достоинствам, а не по вере, происхождению или возрасту, -- неожиданно для себя продолжил Александр, а потом сказал нечто такое, от чего подавляющее большинство французских дворян сочло бы себя обесчещенными и отправилось бы спасать утраченную честь в какой-нибудь самоубийственной атаке. Видимо, босоногое детство на улицах Парижа, а также общение с Жеромом и Смиральдой не прошло для офицера даром: -- А еще мне говорили, что в Генте умеют достойно оплачивать услуги нужных городу людей. Так вот, господа магистрат, я явился в Гент, чтобы защитить его от испанцев, и я надеюсь, вы сделаете все, чтобы эта задача стала выполнимой.
       -- В конце концов, -- заговорил один из членов совета, -- мы можем нанять его на полгода... а потом решать....
       -- Да, -- согласился глава совета, -- так будет лучше всего...
       -- Однако мы не потерпим никаких папистских проповедей, вы понимаете нас, граф?
       -- Но я же должен где-то молиться и слушать мессу, -- возразил Александр. -- Вы-то не отказываете себе в богослужении. Мои офицеры и солдаты также нуждаются в нем.
       -- Ну, хорошо-хорошо, -- примирительно проговорил глава совета восемнадцати. -- Но помните, вы отвечаете за своего попа головой. Он не должен вести проповедь за пределами вашей казармы... И не должен смущать своим видом жителей Гента...
       -- Да-да, пусть при выходе в город переодевается в светское платье! -- подхватил еще кто-то.
       -- Это невозможно, капеллан приносил обеты -- он не может нарушить клятву, -- возмутился Александр.
       -- Ну, тогда... пусть закутывается в длинный плащ, -- нашелся председатель. -- Поверьте, юноша, эти требованья прежде всего отвечают интересам вашего капеллана. Пока жители Гента не узнают, что этот человек находится у вас на службе, он вполне может пострадать. Паписты слишком многое натворили в нашем городе, чтобы им можно было доверять...
       Александру было, что ответить на эти обвинения, но он напомнил себе, что прибыл в Гент не для того, чтобы вести богословские споры и уж тем более не для того, чтобы выяснять, кто -- католики или кальвинисты -- причинили больше обид ближнему.
       -- И еще мне нужен дом, -- сообщил граф де Саше. -- Мне надо где-то жить, собирать офицеров, проводить советы...
       -- Советы вы можете проводить здесь, а под жилье для вас снята комната в гостинице. Первое время вы вполне можете жить там. После подписания контракта вас проводят. А теперь давайте вернемся к нашему соглашению.
       Еще около часа ушло на согласование пунктов контракта, а когда Александр, наконец, смог поставить под договором подпись и был отпущен восвояси, в ушах у него звенело, желудок сводило от голода, ноги ныли, как после самого трудного похода. К величайшему разочарованию полковника, в гостинице, где он должен был поселиться в компании с Шатнуа, пообедать не удалось.
 
       -- Мой господин, обед вы уже пропустили, -- невозмутимо сообщил хозяин гостиницы, -- а ужин у нас через два часа. Будьте уверены, наша кухня -- одна из лучших в Генте. Вы наверняка будете довольны.
       Александр обреченно кивнул. Лицо Шатнуа вытянулось.
       -- Я не сомневаюсь в вашем мастерстве, -- утомленно проговорил полковник, -- но нам хочется поесть прямо сейчас. Прикажите подать что-нибудь в номер.
       -- Мой господин, -- удивился почтенный фламандец, -- у нас не принято есть в комнатах. Подождите ужина. На ужин вы сможете спуститься в общий зал, а моя жена подаст свиной окорок с горчицей, жаренную капусту и лучшее пиво Гента! О, наше пиво, наши окорока и горчицу хвалил сам император Карл! Вы непременно должны попробовать!
       Желудок Александра отозвался громким урчанием, и полковник с удивлением понял, что этому урчанию вторит еще одно утробное ворчание -- кажется, это отозвался желудок Шатнуа. Граф де Саше сглотнул слюну и поинтересовался, где все же можно перекусить, не дожидаясь обещанного ужина.
       Достойный житель Гента с сожалением посмотрел на французов, удивляясь тому, до чего же паписты не понимают красоты размеренности и порядка. Оставалось порекомендовать чужестранцам расположенный на соседней улице трактир, заведение небольшое, но чистое, с неплохой кухней и достойным хозяином, не забыв, правда, предупредить, что в такой неурочный час гости вряд ли смогут рассчитывать на что-то особое.
       Обещанный трактир носил странное название "Три мухи", и каким-то непонятным образом оказался втиснутым между двумя соседними домами, так что Александр задумался, а смогут ли они с Шатнуа поместиться в трактирную комнату, лишь по какому-то недоразумению именуемую "залом". К потрясению голодных французов это оказалось далеко не главной их проблемой. Выслушав сетования трактирщика, что его племянник вернется с фермы часа через полтора и тогда он сможет угостить их всем, чем они пожелают, офицеры смогли разжиться лишь полкругом черного хлеба, куском сыра, миской бобов и кувшином пива. На просьбу Шатнуа подать вина, оскорбленный в лучших чувствах трактирщик сообщил, что подобную кислятину у себя не держит.
       Александр угрюмо поглощал бобы и размышлял, что надо как можно скорее найти себе дом и хорошую стряпуху. Осмотр укреплений города, размещение солдат на стенах, защита Гента... Молодой офицер чувствовал, что все эти проблемы могут потерять для него всякое значение, потому что при таких трапезах до их решения можно и не дожить.