Протяни руку (СИ)

Линнар втянул голову в плечи: он надеялся на понимание от Нъёдис, раз она решилась на разрушение многовековой вражды с Хоралией, значит она достаточно гибкая, чтобы принять и другие нововведения. Но королева оказалась нерушимой, как скала.
Линнар с надеждой взглянул на жену.
«Действительно, почему она так легко позволила мне спасти преступников? Может быть, она согласна с переменами».
Бардис откусила кусок от сочащегося жиром окорока, прожевала, сглотнула и только тогда небрежно ответила:
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Пусть мой муж немного поиграется. Мы всегда можем убить преступников, когда они ему надоедят.
Линнар вспыхнул.
«Так вот, что она на самом деле думает!»
Он подавил желание выскочить из-за стола и вылететь из комнаты.
Нъёдис перевела взгляд с дочери на зятя, затем обратно.
— Ладно, Бардис, передаю это под твою ответственность. Посмотрим, что выйдет из такой странной затеи.
Мысленно Линнар облегченно вздохнул: по крайней мере, Нъёдис не погнала его подопечных на плаху.
После обеда Линнар сразу же поспешил на лесоповал. С этого дня он туда зачастил. Ему не нравилось находиться в замке, тяжелые каменные стены давили на него, так же, как и мрачные взгляды прислуги и дворян. Бардис, казалось, вообще про него забыла, и Линнару оставалось только сидеть в своей комнате. Но он не хотел бездельничать, подтверждая статус изнеженного хоралита. Линнар хотел действовать, рядом со своими подопечными он чувствовал себя нужным, делал важное дело. Линнар даже избегал общих обедов, прося, чтобы еду приносили в его комнату. Никого, казалось, это не беспокоило.
Правда, через несколько дней после того злосчастного разговора, Бардис поймала Линнара в коридоре, когда он собирался как обычно отправиться на лесоповал.
— Тебе все еще не надоели твои отбросы? — осведомилась жена, небрежно опираясь плечом о стену и перегораживая Линнару дорогу.
— Не надоели, — ровным тоном ответил он и, приняв невозмутимый вид, попытался обойти Бардис.
Но коридор был узким, а принцесса — дамой крупной. И пропускать Линнара она явно не собиралась.
— Так увлекся своим подвигом милосердия, что забыл про тренировки, — заметила Бардис.
Линнар опешил.
— Какие тренировки?
— С луком, конечно. Стреляешь ты неплохо, но любой меч иступится, если долго держать его в ножнах.
— Хорошо, я возобновлю тренировки, — покорно согласился Линнар, но идти стрелять прямо сейчас ему совершенно не хотелось.
— Тебе бы не помешало научиться драться врукопашную и с оружием, — с нажимом произнесла Бардис и как-то неловко добавила:
— Я не всегда смогу быть рядом, а битва оборачивается по всякому: враги могут забраться на «Бурерожденный», тогда от лука не будет ни какого толку, и тебя прихлопнут в два счета.
Мысленно Линнар застонал.
«О нет, только не драки!»
Его до сих пор мутило от воспоминаний об уроках фехтования и борьбы, когда Роад нещадно возил его по песку тренировочной площадки.
— Я уже говорил, искусство владения мечом не для меня.
— Ничего, я тебя научу, — уверенно заявила Бардис, словно только этого и ждала. — Идем.
Она развернулась и пошла по коридору, но Линнар остался на месте.
— Не думаю, что ты преуспеешь там, где ничего не смогли сделать лучшие придворные учителя, — едко произнес он.
Но Бардис тон Линнар не смутил, она обернулась к нему, улыбаясь от уха до уха.
— Ваши хоралитские учителя просто ничего не смыслят в воинской науке. Я тебя натаскаю.
— А я не хочу, чтобы меня натаскивали.
Линнар был достаточно чуток и уже давно понял, почему Бардис вдруг так рвется его учить. Наверняка, это такая грубоватая попытка сблизиться с ним, возможно даже извиниться за те резкие слова на обеде. Линнар все понимал, но упрямство взяло верх.
— Я буду тренироваться в стрельбе из лука. И все, — отрезал он.
Бардис раздраженно нахмурилась, но больше ничего не сказала и молча уступила Линнару дорогу.
Он, громко топая, прошел мимо, спиной ощущая ее тяжелый взгляд.
«Мне нельзя упрямиться, нельзя. Бардис резкая и жесткая, она не умеет ладить с людьми, но на самом деле она не злая, просто ей сложно выразить свои чувства. Поэтому я должен первым сделать шаг навстречу, попытаться смягчить ее нрав. Разве не понимание людских сердец я всегда считал своим главным умением? Пришло время его применить».
 
Но Линнар был слишком разгневан на супругу, чтобы внять голосу разума. Поэтому он, не оборачиваясь, прошел по коридору и спустился по лестнице вниз.
Линнар все же решил отправиться на тренировочную площадку. И полдня утыкивал стрелами мишень. Бардис махала мечом в отдалении, гоняла по двору молодых дружинников и выплевывала ругательства. Линнар то и дело ощущал на себе ее взгляд, но с упорством, достойным лучшего применения, не оборачивался.
На следующий день Линнар с самого утра поспешил на лесоповал. Он был рассержен, и ему хотелось увидеть улыбку Хельды, чтобы успокоиться. Но сегодня на ее открытое лицо набежала тень, она мрачно изучала браслеты у себя на руках.
— Ваше Высочество, вы столько для нас сделали, но могу ли я просить об еще одном одолжении? — робко спросила она.
— Я с удовольствием помогу тебе всем, чем смогу, — с готовностью пообещал Линнар.
Хельда взглянула в сторону пятерки охранников, которые резались в кости поодаль и не обращали на рубивших дрова осужденных никакого внимания.
— Мои браслеты, — шепотом начала Хельда, — они подавляют мою магию.
«Как я и думал».
— Но их действие очень болезненное.
Она опустила взгляд.
— Я дартагка, я привыкла терпеть боль без жалоб, но больше не могу. Они жгут мне руки огнем, но я старалась улыбаться, старалась держаться… Ох, я так устала…
В голосе Хельды зазвучали слезы, у Линнара защемило сердце.
«Как жестоко сделать подавление магии таким болезненным! В этом все дартагцы! Жестокие дикари! И Бардис среди них самая жестокая!»
— Но чем я могу тебе помочь? — с искренним сочувствием спросил он. — У меня нет ключа от твоих браслетов и, боюсь, мне его не дадут, даже если я попрошу.
— О, ключ не нужен! — с жаром произнесла Хельда, в глазах серебром заблестела надежда. — Браслеты может снять достаточно сильный маг. Вы ведь хоралитский принц, у вас должен быть дар! Просто снимите с меня браслеты.
— Так просто? — изумился Линнар.
— Не так уж и просто. — Она невесело улыбнулась. — Все, владеющие магией, знают, какую боль мне приходится терпеть, но никто не снимет браслеты. Они считают, что я заслужила страданья только потому, что использовала силу Иса слишком часто.
«Да, связанные с силой Иса табу сковывают Хельду не хуже цепей. Никто не освободит ее, побоявшись гнева бога», — подумал Линнар и даже позволил себе немного погордиться тому, как он научился разбираться в дратгских нравах.
— Но я не хотела использовать магию, я лишь спасала свою жизнь и честь, — продолжала Хедьда, ее голос дрогнул. — Я не собиралась говорить, но тот стражник, которого я убила, он пытался… пытался…
Она с трудом выдавливала слова, на лице застыла мука.
— Пытался меня изнасиловать.
Хельда выглядела такой несчастной, Линнар представил, через что ей пришлось пройти, и решительно коснулся браслетов, направляя в них поток своей магической силы. На краю сознания раздался мелодичный хрустальный звон, он потянул магические оковы на себя, они чуть-чуть нагрелись в его ладонях, а затем соскользнули с тонких запястий Хельды. В тот миг, когда она освободилась, колдунья улыбнулась. Но не своей обычной, мягкой улыбкой. Ее губы искривила змеиная усмешка.
— Тупица, — прошипела она и щелкнула пальцами.
Линнар услышал душераздирающий крик.
Он резко обернулся: один из стражников без движения лежал на земле. Это был Вин. Раздался голос Хельды, нараспев произносивший заклинание.
У второго воина изо рта пошла пена, третий упал, с воем закрывая лицо. Двое других схватились за оружие, но к ним подбежали осужденные. Ядер ударил охранника кандалами в лицо, повалил на землю и принялся пинать. Эбинг и Финри занялись последним стражником.