Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ)

— Этого обещать не стану, сама понимаешь… — Призрак облетел вокруг меня, и его след дымкой повис в воздухе. — Не все готовы общаться с вами. Но если получится… Приходи завтра вечером к десяти туда, где убили твою подругу… Я выясню, что смогу… Один я там буду, или нет — пока не знаю…
Истошный крик вонзился в наш негромкий разговор, разбил покой проулка. Я резко обернулась и сквозь не осевшую дымку разглядела две тёмные фигуры, свернувшие со стороны Грантон-Сор. Ещё не увидев их полностью, я сразу поняла, что это понравившиеся мне танцоры. Я сделала шаг им навстречу.
— Постойте, он не причинит вам вреда…
И снова крики, визг… Эти двое могли бы убежать, но словно были парализованы ужасом.
Странно, когда они танцевали под слышную только им двоим музыку, то казались мне почти божествами. Но их способность издавать такие жуткие звуки, их страх — всё это стёрло иллюзию начисто.
Они простые люди, ещё одни люди, с которыми нужно было придумывать, как себя вести. С людьми всегда так.
— Всё хорошо, не бойтесь…
Я снова шагнула вперёд, но это почему-то ещё больше напугало безымянных танцоров. Мужчина, наконец, пришёл в себя, дёрнул партнёршу за рукав, и они скрылись со всей возможной прытью.
Мои руки сами собой опустились.
За спиной сумрачно вздохнул Гелптом.
***
Надо, надо было поговорить и с Горной, я знала, что это неизбежно. Раз она ведёт дело, нужно хотя бы попытаться наладить контакт. Если она имеет к смерти Аргеллы какое-нибудь отношение, то, может, я смогу это понять или выведать что-то. А если нет — то в конце концов, мы взрослые люди, и когда речь идёт о чём-то действительно серьёзном, глупые школьные обидки не должны идти в расчёт. Да и Горне тоже выгодно раскрыть своё первое дело. Если у неё нет других приоритетов.
В отличие от меня, Горна жила не в общежитии. Я вышла около девяти утра. Над улицами висел лёгкий туман, в котором растворялась зябкая голубизна весеннего неба, и высокие чёрные дома квартала нашей Гильдии внезапно вырастали из него, как подкравшиеся чудовища — но чудовища неопасные, охраняющие, защищающие от чего-то действительно страшного.
Богатые семьи, подобные Горниной, обычно покупали дома в южной части города. Здесь для меня слишком просторно. Нет того ощущения надёжности, которое возникает на узких улицах северных районов, где дома словно идут с тобой плечом к плечу. Они высокие, и в них может поселиться человек пятьдесят. На юге же всё по-другому. Один дом обычно принадлежит одной семье, часто к нему прилагается сад и, разумеется, ограда. Отчуждённые, равнодушные гранитные гробницы, закованные в чугунные клетки.
Когда я добрела дотуда, туман уже рассеялся, и можно было как следует разглядеть особняк семейства Рой-Тарон, к которому принадлежала Горна. Здание неприятно напомнило мне дом моих родителей: те же светло-серые каменные плиты в облицовке фасада, аккуратные белые колонны и широкие мраморные ступени перед парадным входом. Правда, здесь ещё имелась оранжерея, соединённая с левым флигелем. Да и яблоневый сад, окружавший особняк, был, пожалуй, побольше, чем у моего отца. Но в остальном…
Ворота оказались открыты и даже гостеприимно распахнуты. Я прошла по небольшой дорожке, поднялась по ступеням и пару раз стукнула в дверь золочённым молоточком, лежавшем рядом со входом на специальной поставке. Это столичное новшество — в нашем городе использовали дверные кольца. Впрочем, я давно не была дома — возможно, мода уже добралась и до нас…
«До них!» — мысленно рассердилась я сама на себя. Я уже давно не называла дом моих родителей «своим», но здесь, под сенью цветущих яблонь, стоя не на привычной брусчатке, а на гладко отполированном мраморе, я почувствовала, будто что-то оплавилось во мне, размякло… Что-что — мозги, надо понимать. Срочно собраться!
Дверь мне открыла высокая немолодая женщина с тщательно зачёсанными назад каштановыми волосами. Её чёрное платье смотрелось чересчур строго, но ткань была дорогой, служанки из таких одежду не шьют. Должно быть, экономка. Поздоровалась она с улыбкой, в которой ощущалась тщательно отмеренная доза приветливости.
 
— Доброе утро, — ответила я. — Эстина Кей-лайни, Гильдия Чёрных Кинжалов. Простите за столь ранний визит, но мне необходимо увидеть Горну Рой-Тарон.
Я с удивлением обнаружила в своём голосе светские интонации. Они всегда вылезают в самый неожиданный момент, хотя мне иногда кажется, что я уже растеряла всё, что в меня когда-то с таким трудом ухитрились впихнуть гувернантки.
Только интонации не помогли.
— Госпожа Горна Рой-Тарон, — неодобрительно отозвалась экономка, — к сожалению, сейчас не принимает.
У меня свело челюсти. Я прекрасно знаю, что должна была назвать Горну госпожой, но не представляю, что должно случиться, чтобы я действительно это сделала. А мерзавка наверняка дрыхла, потому и «не принимала».
Другие обычно цепенеют, когда слышат название нашей Гильдии, и стараются услужить, чем могут, но экономка, конечно, была в курсе, что если бы Горна срочно понадобилась кому-то из руководства, к ней бы отправили письмоносца. А я, заявившаяся лично, да ещё без полицейских, не могу быть настолько важной птицей, чтобы отрывать госпожу Рой-Тарон от утреннего отдыха. Особенно если учитывать мой возраст — ведь мы с Горной ровесницы.
— Боюсь, что вынуждена настаивать, — отрезала я, тут же избавив свою речь от налёта любезности. — Дело срочное, оно касается убийства нашей однокурсницы.
Но и эта фраза не произвела должного эффекта. Экономка надменно вздёрнула подбородок и, посоветовав прийти в другой раз, непреклонно закрыла передо мной дверь.
Ненавижу терять время. И все эти расшаркивания тоже на дух не переношу.
Я спустилась по широким мраморным ступеням и уже хотела было идти обратно к воротам, как услышала голоса со стороны оранжереи. Говорили негромко, иногда переходя на шёпот, и слов я разобрать не смогла. Но один из голосов явно принадлежал Горне.
«Это чужой дом, — напомнила я себе, — чужой сад и чужая оранжерея. У меня нет никаких прав на то, чтобы здесь бродить…»
Но мне очень нужно было поговорить с Горной.
Я направилась к оранжерее, стараясь поменьше шелестеть травой. С противоположного от дома торца имелась небольшая дверца. Забыв постучать, я взялась за узорчатую металлическую ручку и потянула на себя.
Их было двое. Горна и мужчина в чёрном плаще. Незнакомец полусидел на бортике огромного цветочного горшка, в котором высилось неведомое дерево с бледной корой и игольчатыми листиками — наверняка материковое, у нас я таких не видела. Он говорил что-то приглушённым голосом, стоявшая рядом Горна его слушала. Я видела её в профиль, но даже по этому профилю можно было прочитать сильнейшее волнение. Или даже страх?..
Я, хоть и вошла бесшумно, не успела услышать, о чём они беседовали. Виной тому был тёплый, влажный и очень насыщенный запахами воздух оранжереи. Здесь наверняка росли ещё какие-то заморские растения с пыльцой, непривычной для носа островного жителя. Секунды две я боролась с желанием чихнуть — и проиграла.
Горна и её гость резко повернулись. Мужчина вскочил на ноги. Несмотря на то, что на зрение я никогда не жаловалась, рассмотреть его лицо как следует не смогла — всё из-за широкополой шляпы, скрывавшей тенью глаза незнакомца. Успела только заметить, что лицо это узкое, вытянутое, а подбородок слегка выдаётся вперёд. Ещё довольно примечательным был нос — длинный, интересный, с небольшой горбинкой.
— Какие пустынные твари тебя сюда принесли?!
 
Ужас, в первые секунды отразившийся на лице Горны, сменился яростью. Она взмахнула рукой, и меня подбросило в воздух. Невысоко, но так, что дотянуться до земляного пола оранжереи ногами не осталось никакой возможности. Ну ясно. Сначала телекинез, сознательно направленный поток силы, для которого и символы никакие не нужны; потом "невесомость". Как она чертила последнее, я не уловила, но, во-первых, когда тебя куда-то швыряют, присмотреться сложно, а во-вторых, не зря же рыжая считалась лучшей на курсе — она всё делала быстро и без ошибок.