Алоха из ада (ЛП)
Я возвращаю ему бумагу.
— Значит, Мейсон держит Элис в Элефсисе.
— Насколько я помню, это далеко от Пандемониума. Фактически, на полпути через весь ад.
— А путешествие через ад даёт бонусные мили?
Я снимаю с кровати пальто и загружаю в него наац, нож и прочее снаряжение. До заката ещё два часа.
— Можем сидеть здесь и пялиться друг на друга, а можем выпить и послать за едой.
— Еда, — говорит Видок, и остальные соглашаются.
Касабян оборачивается. Внезапно мы привлекли его внимание.
— Что за еда?
— Курица с вафлями, — предлагает Кэнди.
— От «Роско»? Не думаю, что они доставляют, — возражает Аллегра.
— Всё доставляют, если достаточно им платишь, — говорит Касабян. Он что-то набирает на компьютере, и на экране открывается телефонное приложение. — Смотрите. Я король щедрых чаевых.
— Раз уж тратишь мои деньги, попроси «Пончиковую Вселенную» прислать полную тележку чего-нибудь свежего, — говорю я.
Травен уставился в листок с ангельским шифром.
— В чём дело, отец? Не любитель вафель?
— Я в ужасе от того, что ты собираешься делать, но я также слегка завидую. Когда я умру, меня ждёт ад, но я не знаю, что это такое, и это меня пугает. Но ты можешь без опаски гулять по его улицам. Я бы отдал за это что угодно.
— Если кто-нибудь когда-нибудь сделает вам такое предложение, не принимайте его. Это лоховская ставка. И я уже сказал вам. Если окажетесь в Даунтауне, я устрою для вас экскурсию.
Травен нервно постукивает ручкой по бумаге. Он даже не осознаёт этого. Он представляет себе пламя и океаны кипящей крови. Если я скажу ему, что всё не так, он мне не поверит. Никто никогда по-настоящему не верит тому, что вы рассказываете им об аде.
— За последние пару дней ты со своими друзьями открыл мне больше Вселенной, чем Церковь за многие годы. Хотел бы я сделать больше, чтобы выразить свою признательность.
— У вас есть машина?
— Да.
— Она застрахована? Типа, хорошо застрахована?
— Это была машина моей покойной матери. Она была осторожным водителем и имела все возможные виды страховки.
— Могу я одолжить её?
Травен достаёт ключи и протягивает мне.
— Надолго она тебе понадобится?
— Только на сегодняшний вечер.
Два часа с виски и едой проходят намного быстрее, чем без того и другого. К тому времени, как заходит солнце, все ведут себя в значительной степени как люди, а не как плакальщицы на репетиции. Кэнди замечает, что я смотрю в окно.
— Наверное, тебе скоро пора идти.
— Ага.
Мы встаём с того места, где ели на полу, и я надеваю пиджак. Я очень хорошо ощущаю его вес на теле. Нервозность обостряет чувства. Травен ближе всех ко мне. Я пожимаю ему руку, и он кивает. Видок заключает меня в крепкие медвежьи объятия.
— Никаких прощаний. Скоро увидимся.
— Даже раньше.
Аллегра подходит и чмокает меня в щёку. Это мило, и она делает это искренне, но не думаю, что она когда-нибудь простит меня за то, что я работал на Люцифера пару месяцев назад.
Кэнди берёт меня под руку и ведёт к двери.
— Хочешь, провожу тебя до машины?
— Тебе следует остаться здесь с остальными. С этого момента мне не нужно быть Старком. Мне нужно быть Сэндменом Слимом, и очень плохим человеком.
— Ты имеешь в виду, быть ещё хуже.
— Ага. Это я и имею в виду.
Кэнди кладёт мне в руку пластикового кролика, и мы целуемся.
Прежде, чем выйти, я смотрю на Касабяна. Тот воспроизводит вступительные титры «Волшебника Страны Оз».
— До скорой встречи, Альфредо Гарсиа.
Он не поднимает глаз.
— Заткнись. Фильм начинается.
Я открываю дверь и смотрю на Кэнди.
— Три дня.
Она кивает.
— Три дня.
Я закрываю дверь и достаю ключи от машины.
Ключи Травена — от «Гео Метро», накрытого стеклом куска стеклопластика, в такой же степени похожего на автомобиль, как начос в кинотеатре похожи на еду. Держа ключи перед собой, словно самую жалкую в мире волшебную палочку, я нажимаю кнопку открывания. Что-то чирикает в нескольких машинах впереди. «Гео» выглядит в точности как машина, на которой бы ездила мать проповедника. Он синий и напоминает игрушку, дающуюся бесплатно вместе с детским обедом в закусочной. Не так я себе представлял, как покину этот мир, но у меня нет времени на то, чтобы выследить и добыть настоящий автомобиль. Хуже, чем водить подобную машину, может быть только если кто-нибудь видит, как ты ведёшь такую машину. Естественно, именно в этот момент я вижу идущую с другой стороны улицы Медею Баву. Я уже открыл дверь, так что даже не могу притвориться, что собирался угнать что-нибудь другое. Достаю «Проклятия» и зажигаю одну. Возвращение в ад может быть худшим из того, что я когда-либо делал, но, по крайней мере, я смогу раздобыть приличные сигареты.
— Медея, чего ты ко мне прицепилась? Я покидаю город и, возможно, больше не вернусь. Иди и купи себе новый терновый венец. Ты победила.
Медея останавливается посреди улицы, так что машинам приходится объезжать её. Она просто смотрит на меня, по её лицу пробегают фазы луны, превращая её из красивой молодой женщины в старую каргу и обратно.
— Кое в чём, Сэндмен Слим, ты постоянен, как звёзды. Например, в своей глупости и эгоизме.
— Ещё я ворую кабельное. К чему ты клонишь?
— То, что ты планируешь, невероятно безрассудно. Снизу и сверху надвигается война. И ты планируешь влезть в самую её гущу? И ради чего? Личной вендетты. Ты даже вовлёк в неё Кисси. Одно это сделало ситуацию в тысячу раз хуже.
— То, что я делаю — это гораздо больше, чем вендетта.
Её объезжает минивэн, полный улюлюкающих и показывающих средний палец студентов. Медея бросает на них взгляд, и окна фургона взрываются внутрь. Слышно, как студенты кричат, пока фургон останавливается на углу.
— Когда мы встречались прошлый раз, кто с тобой был? Ах, да, чешская шлюха.
— Следи за языком. Ее зовут Бриджит, и правильный термин, который ты ищешь, это «порнозвезда». Ты просто завидуешь ей, потому что у тебя никогда не было секса втроём с космонавтом.
— А теперь ты унижаешь себя с этой бешеной собакой в твоём номере.
— Мы с Кэнди пока только на стадии шока и трепета. Унижение намечено на следующий четверг.
Медея бросает взгляд на улицу, где окровавленные студенты, спотыкаясь выбираются из фургона. Она поворачивается и смотрит на меня.
— Теперь ты приносишь себя в жертву ради дорогой милой Элис.
— Тебе это уже известно, а я хочу быть мёртвым ещё до часу, так что уезжаю. Приятно провести время, строя мелкие пакости гражданским.
Я сажусь в машину, но внезапно она оказывается рядом со мной, положив руку на дверцу.
— Ты действительно собираешься пожертвовать собой, чтобы спасти своего главного предателя? — спрашивает она.
— Что за хуйню ты несёшь?
— Вы с Элис не случайно нашли друг друга. Мы подослали её к тебе.
Она даёт минуту переварить эту информацию. Не помогает. Новость просто сидит и пялится на меня, отвратительная и холодная.
— Ты полагаешь, что Саб Роза настолько слепы, что не заметили бы столь могущественного ребёнка, воспитываемого обычными родителями? Ты был опасен, будучи ребёнком, и стал ещё более опасен, когда вырос. Затем ты решил дистанцироваться от Саб Роза, её кодексов и устава.
— Кодексов и устава? Кто вы такие? Клуб «Ротари» [156]? Иди на хуй.
Медея наклоняется ближе. На её губах играет слабая улыбка, пока те превращаются из полных губ молодой женщины в губы старой карги, сухие и потрескавшиеся, как пустынная равнина.
— Когда ты покинул нас, нам требовалось знать, что у тебя на уме. Простое заклинание не годилось. Ты бы разрушил его. Поэтому мы послали то, что ты принял бы всем сердцем. Девушку.
— Элис не была Саб Роза. Она не обладала никакой магией. Я бы знал.