Алоха из ада (ЛП)
— Его там нет, но это не значит, что какие-то другие генералы не смогут перевербовать его войска. Как я сказал, в Пандемониуме достаточно падших ангелов, чтобы основать тысячу бой-бэндов [148].
Я достаю Сингулярность Мунинна и забавное птичье яйцо, зажигалку Мейсона и маленький белый камешек, который Люцифер дал мне тогда в «Макс Овердрайв», и кладу их рядом с наацем и клинком.
— Если всё это правда, тогда ты не можешь спускаться туда в одиночку, — говорит отец Травен.
Я смотрю на него, а затем на Касабяна.
— У тебя сегодня странный день, не так ли?
Взгляд Травена прыгает на Касабяна и снова обратно.
— Трудно сказать. Думаю, у меня появляется иммунитет к странностям.
— Проклятие. Ты уже один из нас. Ну, отец, добро пожаловать на родео грайндхаусов [149] с постоянным тройным предложением фильмов о монстрах. Попкорн чёрствый, а напитки разбавлены водой, но мы открыты всю ночь и божествам приходится сидеть на балконе вместе с алкашами и типами в прорезиненных дождевиках.
Травен изображает слабую улыбку.
— Спасибо, полагаю.
— Раньше существовало тайное рукопожатие, но только Касабян знает его, а он молчит.
— Пошла ты, Сьюзен Вэнс [150], — кричит он с другого конца комнаты.
— Ещё одно. Никто не начинает с ты-не-можешь-идти-один. Эта тема мертва и похоронена.
Ангел в голове говорит мне успокоиться, но не особо старается. Он вечно хочет, чтобы я притормозил и учёл все аспекты, но он знает, что для Элис часы тикают, и теперь, когда я пытаюсь обрубить все концы на земле, мне нужно двигаться быстрее, чем когда-либо. Импульс — моя лучшая стратегия. Тормозить и обдумывать последствия своих действий — это гибель.
Видок и Аллегра держатся за руки на маленькой кровати. Мне не нужно прислушиваться к их сердцам или дыханию. Они излучают напряжение, как микроволновая печь. Касабян вернулся к компьютеру, пытаясь всё игнорировать. Травен выглядит немного потерянным. Кэнди ненамного лучше.
Я знаю, что глупо тащить с собой пистолет, но без него я чувствую себя голым. По сентиментальным соображениям, я бы взял прапрадедушкин Кольт Нэви, но он слишком большой. Я оглядываюсь на груду оружия на кровати и нахожу компактный револьвер.357. Я не смогу из этой штуки попасть даже в слона с трёх метров, но это лучше, чем ничего. Я достаю из ящика рулон клейкой ленты и на несколько сантиметров подтягиваю штанину.
— Не хочешь мне помочь? — спрашиваю я Кэнди.
Она подходит, и я протягиваю ей ленту.
— Оберни её несколько раз вокруг моей лодыжки, чтобы закрепить пушку. Не стесняйся. Затяни потуже.
Она присаживается передо мной на корточки и несколько раз обматывает ленту вокруг моей ноги. Проверяет, надёжно ли закреплён револьвер, и отрывает конец зубами.
Шлёпает меня по лодыжке.
— Можешь отправляться, Дикий Билл.
Она поднимается, кладёт руки мне на лицо и целует. Это приятно и приносит облегчение. Я почти ожидал поцелуя прощай-детка, отправляйся-на-смерть, типа того поцелуя, что дарят трупу, прежде чем везти его в крематорий. Но это обычный поцелуй. Поцелуй приятного-путешествия, скоро-увидимся. Наконец-то даже ангел в моей голове счастлив.
— Подержишь у себя барахло из этой кучи? Телефон, ключи, наличные и всё такое, — спрашиваю я её.
— Конечно.
В шкафу есть коробка с вещами Элис, которые я забрал из квартиры Видока. Я открываю крышку и начинаю доставать содержимое. Какую бы подходящую безделушку убитой подружки одеть для самоубийства?
— Что ты ищешь? — спрашивает с кровати Кэнди.
— Я должен взять с собой что-то из вещей убитого человека. Элис там обрабатывают, и я подумал, что если возьму правильный предмет, это сможет помочь убедить её, что это действительно я. У меня есть предчувствие, что к тому моменту, как я доберусь до неё, они запудрят ей мозги.
— Меня не убивали, но я девушка. Может, я смогу помочь.
— Давай.
Она садится рядом со мной, пока я выкладываю вещи Элис на пол. Пара её любимых туфель. Несколько грошовых браслетов и ожерелий времён её детства. Жестянка из-под леденцов «Алтоидс» с предсказаниями из печений и пакетиками одиннадцатилетней травки. Я кладу всё на пол, а Кэнди изучает каждый предмет. Не знаю, она помогает мне или пытается понять, кто такая Элис. Я слышу, как Касабян вставляет DVD-диск в проигрыватель своего компьютера.
— Что ставишь?
— «Волшебник страны Оз». О тупой девке, улетающей в некое странное и опасное место, чтобы как конченая мудила тащиться по незнакомой дороге, подвергаться нападению чудищ и быть наёбнутой волшебником. Звучит странным образом знакомо.
Я достаю ещё вещи Элис. Щётка. Футболка с «Вейрдос» [151]. Фотография разрушенного мотеля у воды, часть Солтон-сити, заброшенного городка в пустыне [152]. Мы собирались съездить туда.
— Хотел поблагодарить тебя за то, что спас меня сегодня и привёз в необыкновенную клинику Аллегры, — слышу я голос Травена за спиной.
— Как дела у Хантера?
— Намного лучше. Он может завтра отправляться домой.
— Повезло ему.
— Могу ещё чем-нибудь помочь, кроме обматывания лентой?
Я беру со стола Касабяна бумагу и ручку и набрасываю линии и фигуры. Моя память не на сто процентов отражает то, как выглядели семь написанных Элис символов, но я рисую их настолько хорошо, насколько только могу. Протягиваю листок Травену.
— Знаете, что это?
Он подносит бумагу к лампе и с минуту разглядывает её.
— Очень редкие письмена. Своего рода шифр, сочетающий пиктограммы и буквы. У каждой буквы есть числовое значение, но их толкование меняется в зависимости от расположения по отношению к другим символам. Где ты это видел?
— Их показала мне подруга. Что это такое?
— Это тайный язык, которым пользовались падшие ангелы, планируя своё восстание на Небесах.
— Знаете, что тут написано?
— Одолжу ручку? Мне нужно будет сделать кое-какие расчёты.
Я бросаю её ему, и он начинает что-то писать на бумаге. Я стою на коленях рядом с Кэнди, а на полу вокруг меня распростёрлась жизнь Элис. Словно я попал в песню Хэнка Уильямса [153]. Я копошусь в груде футболок, нижнего белья, драгоценностей и записных книжек, словно ищу приз в коробке «Взломщик Джек» [154]. Кэнди переворачивает пару зелёных парадных туфель со сломанным каблуком, и что-то выпадает. Это маленькая игрушка, пластмассовый кролик с щетиной и зажатой в губах сигаретой. Кэнди поднимает его.
— Что это?
— Элис говорила, что это я в прошлой жизни.
Кэнди улыбается.
— Думаю, у нас победитель.
— Элефсис [155] — говорит Травен.
Я смотрю на него.
— Что такое Элефсис?
Он поднимает брови.
— Я полагал, уж ты-то знаешь. Это область ада.
— Никогда о нём не слышал.
Он подходит и протягивает мне листок бумаги. На нём только куриные каракули и его расчёты.
— Данте писал об Элефсисе в «Аде», хотя и не называл его так. В некоторых переводах он описывался как данный добродетельным атеистам лес. Данте описывает его как зелёное приятное место для дохристианских мужчин и женщин, которые не были грешниками, но не могли попасть в рай, потому что не были искуплены жертвой Христа.
— Подожди, Небеса наказывают тех, кто родился слишком рано?
— Это не наказание. Это как лимб. Изобретённый Церковью много столетий назад обходной путь. Если человечество может быть искуплено только смертью Христа, как тогда насчёт добродетельных пророков Ветхого Завета? Город Элефсис в Греции был местом древних мистерий, и, следовательно, отчасти мистической областью, ничуть не хуже любой другой подходящей для размещения атеистов.