Именем Анны. Возврата не будет (СИ)

– Кстати о Зинаиде. Откуда она, не знаешь? Почему здесь? Слишком манерная для села.
Айа помолчала и взглянула на Лента с прищуром:
– Есть у меня предположения, но доказательств нет.
– У... Прям сразу «доказательств»? Ты, что же, обвинение формируешь?
Глаза Айгуль недобро блеснули. Лент хорошо помнил её предупреждение о том, что Зинаида не в ладах с законом, но если честно, блюсти мораль молодежи своим долгом не считал – ни новомодная манера беспорядочных связей, ни вызывающие привыкание вещества, в число которых вполне могли попасть некоторые травки, его не интересовали. Добровольно же. Его больше заботило соблюдение других законов, из разряда «не убий» и «не укради». Последний – с поправкой на особенности морали клана.
Айа, будучи зелёной ведьмой, должна была думать в похожем ключе. Так что же её беспокоит?
– Есть у меня нехорошие подозрения, мастер. Люди к ней ходят разные, и приезжают издалека, но… в основном девчонки молодые. Тяжёлыми приезжают.
Вот тут Лент и поперхнулся: – А уезжают?
В зелёном клане сводить счёты с жизнью, своей или чужой, было строжайше запрещено. И понятно, почему. С таким потенциалом, как у ведьмы, можно запросто «иссушить» каким-нибудь наговором любого человека. Были на памяти Лента умелицы, сознательно нарушившие запрет – он наказал. Сурово. Попадались и дурынды, просто переусердствовавшие. Эти каялись и отрабатывали вину перед семьей умершего. Отношение к жизни, безотносительно её качества – потому как нагадить могли ещё как, – в клане поддерживалось уважительное. К самому́ её таинству, с момента зачатия. Что говорить, ведьмы хорошо знали цену этому чуду – сами несли редко, – и никогда бы не взялись прерывать беременность, тем более что для этого у людей и своих докторов хватало… да и травниц, если он правильно понял Айу.
– В том-то и дело, мастер, нет у меня доказательств. Но если бы и были, я не из тех, кто берёт закон в свои руки. То есть наказывать никого не стану, но уважать или нет – это мой выбор. А насчёт того, городская ли она, думаю, городская. И образованная. Больше того, полагаю, она медик – как минимум, фитотерапевт. И прячется в глубинке не просто так – вероятно, наступила своими практиками кому-нибудь важному на больную мозоль. Из чёрных ли книг она черпает свои знания, тоже не знаю, я этих книг не читала. Но если вы подскажете парочку примеров для сравнения...
Да, парочка примеров пришлась бы кстати, тут Лент не мог не согласиться, кивнул и сразу отослал голосовое Любочке: «Когда ждёте Розу?»
Ответ пришёл почти мгновенно: «Через час». Он откинулся в кресле и закрыл глаза, тут же открыв в ответ на удивленный голос Айи:
– Балконная дверь открыта...
– Это Егор выходил, видно, плохо закрыл.
Лент понимал, что прозвучало это странно, и уже хотел поправиться, но ведьма кивнула. Кто знает, может, Егор к ней тоже через балкон ходит. Хотя какой у неё балкон в частном доме? Только веранда.
– Тебе на работу не нужно, Айа?
– Разберусь.
Тема их разговора исчерпалась. Лент знал, что молчание мешало им обоим. Как и бездействие. Но не бегать же просто так по делам, не заслуживающим первостепенного внимания – сначала нужно установить приоритеты. Бывали, конечно, в жизни Лента и такие дни, когда он мотался по Москве осенним листом на ветру, в надежде напасть на след. Не нападал. След обычно обнаруживался там, куда выводила Лента дедукция. А куда она выводит его сейчас? В тупик, вот куда она его выводит, точнее, заводит, и не в один.
К Черному пруду он не сунется, пока не оценит угрозу; угрозу он не оценит, пока не оценит противника; а противника он не оценит, пока его не определит. Всё закономерно. Не с ветряными же мельницами сражаться! Кто такие эти чернокнижники? Как их отличить?
Хорошо, хоть чёрного определять не нужно, встречались. Противник сложный, опасный, можно сказать, смертельный, даже непонятно почему воюет чужими руками. Или нет никакого чёрного? И правда, зачем ему торчать у дыры? Чем ему там намазано? Кикимора может открыть ему переход в любом месте, хотя бы и в этой комнате! Кстати, о кикиморе.
 
– У тебя фотографии Егоровой дочки нет случайно?
Айа приподняла одновременно брови и плечи, в значение «может быть», и достала из сумочки телефон, а Лент погрузился в раздумья. Кикимора – светлая, значит, вряд ли она – враг, скорее – орудие. Рычагов на дураков у нечисти множество. Маму-папу любит? Вот тебе и рычаг. Сказали ей, к примеру, что если чёрному не поможет, то родителей потеряет, и всё. Не в том смысле «всё», что потеряет, а в том, что запуганный инструмент к вашим услугам. Егору-то нечисть – не угроза, но кикимора может этого и не знать. А может и знать, но есть ещё Татьяна, а здесь хуже: обычные светлые для нечисти – лакомый кусочек.
– Ты Татьяне звонила?
Айа утвердительно кивнула, продолжая перелистывать снимки.
– Возвращаться собирается?
Ещё один кивок.
– А когда?
Айа оторвала глаза от телефона и посмотрела на Лента изучающе: – А вам Татьяна зачем, мастер? Вы же сами велели на неё не давить. Нервный срыв – дело такое. Подлечится и приедет. И не смотрите на меня так, мы с ней давние друзья, именно поэтому работать со мной ей неудобно. У неё в Москве на этот случай есть свой контакт, я не раз от неё слыхала о некой Тамаре Александровне.
– Надо понимать, из наших? Или светлая?
Московских ведьм Лент знал хорошо, но не по отчеству. Тамар там было с дюжину, это имя в их среде было популярно. Вот Анжелик, скажем, не было ни одной. Ладно, если приспичит, он найдёт эту Александровну, тёмную или светлую, через Савилу. Кстати, где Савила? Отец говорил о её приезде, как о данности. Но родителя поди разбери – может, всего лишь предполагал? Хотя… поскольку в Ростов прибыл глава синего клана, Савила просто обязана отметиться как принимающая сторона. Не так часто они встречаются очно, а здесь такой случай. В общем, если Савила не примчится, Лент будет очень удивлён.
В этот момент в дверь постучали, и он не смог скрыть откровенного удивления. Неужели Савила? Дедукция – хорошо, но это уже на грани пророчества. Не новый ли дар ему открылся?
Но подлетевшие брови быстро опустились – на пороге стоял Егор: – Прокатимся?
Где-то за спиной хмыкнула Айа: – И далеко вы собрались?
– Не «вы», а мы, Айа. Тебе тоже не помешает на это взглянуть. Всем тёмным не помешает.
Егор был очень серьёзен и даже немного расстроен. Спросить о причине Лент не успел, леший сам обозначил: – Голодный, как зверь.
Что ж, причина для плохого настроения достойная.
– Тогда спускайся в ресторан, перекуси, а потом поедем смотреть на твою находку. Кстати тёмных в Ростове прибыло. Может, и их захватим?
Леший не очень удивился: – Ты про Розу?
– И про неё, и про других глав кланов. С утра тятенька изволили пожаловать.
Егор усмехнулся насмешливому тону Лента и подхватил очень похоже: – Со свитой?
– Ага. С ним его секретарь Патрик и моя помощница, по совместительству дама его сердца Любовь Артемьевна, симбионт.
– Ух ты!
Восхищение лешего Лент понял, он и сам никогда не видел симбионтов до тех пор, пока его собственная помощница ни оказалась одной из них.
– Их тоже не отличишь, Егор. Я двадцать лет с утра до вечера с ней общался и ничего не заподозрил.
– Про «не отличишь» мы как раз и поговорим. Вызванивай отца и поехали.
– Что, и Розу не дождёмся? Да и Савила, вроде как, в дороге. Сам же говорил, что всем нужно знать. А всем, так всем!
  
Глава 22
 
Выдвинулись тремя машинами. Из всего тому предшествовавшего, нормальным было только желание Егора перекусить. Но как раз когда леший уплетал свой заказ, сидя за ресторанным столиком в фойе напротив Лента и Айи, потягивающих чаёк, в гостиницу влетела копна рыжих кудрей с курносым носом в веснушках, и покою пришёл конец. Савила производила на людей эффект, противоположный отцовскому: вокруг неё не замирали, а вертелись.